Арбалетчики в Карфагене (СИ) - Безбашенный Аноним "Безбашенный". Страница 56

Хлеб дёшев — ну, кроме тех краткосрочных периодов, когда хлеботорговцы устраивают очередную спекуляцию, а по мере развития сельского хозяйства, которому карфагенские землевладельцы уделяют всё больше и больше внимания, будет дешеветь ещё. И не только хлеб, а вообще всё, что традиционно выращивается на плодородной североафриканской земле. А значит, традиционной сельхозпродукцией здесь не озолотишься. Поэтому я решил развернуть на вилле шелководство, которое в случае успеха окажется многократно доходнее. Дело это трудоёмкое, так что и после постройки оборонительного периметра вокруг виллы безработица моим рабам не грозит…

16. Дачные хлопоты

— За спор с надсмотрщиком — три палки. За спор с управляющим — ещё пять. Итого — восемь палок за недисциплинированность, — приговорил я провинившегося раба. Надсмотрщику, впрочем, подал знак особо не зверствовать. Хотя рассекающие при ударе кожу кнут и плеть я для наказания рабов запретил вообще, для рабов — только палка, но и палкой ведь можно искалечить, а то и вовсе убить, если колотить со всей дури. А мне не нужно смертей и увечий, мне нужна просто трудовая дисциплина. Тем более, что мальчишка, возможно, не так уж и неправ.

После наказания его снова подвели ко мне.

— Тебя плохо кормили? — спросил я его.

— Хорошо, господин, — буркнул тот.

— С тобой плохо обращались до сих пор?

— Под твоей властью — нормально, господин.

— Ты хочешь быть проданным другому хозяину?

— Нет, господин! — парень забеспокоился, гы-гы!

— Тогда впредь, будь так любезен, повинуйся приказам людей, поставленных руководить тобой. Никто из нас не бог, все мы простые смертные, и каждый из нас может ошибаться. Но это не даёт тебе права на неповиновение. Если надсмотрщик неправ — ты всё равно должен выполнить его приказ, а потом уже только пожаловаться на него управляющему. Если неправ и управляющий — есть ещё я. Если неправ и я — на меня тебе жаловаться уже некому, но ты всегда можешь попросить продать тебя. Как знать, вдруг я не откажу?

— Я же сказал, господин, что не хочу этого. У тебя неплохо служится, раньше было гораздо хуже…

— Хорошо, оставим это. А теперь — рассказывай, в чём неправы надсмотрщик и управляющий, — наказал я его сразу, по факту проявленного неповиновения и не вникая в детали, поскольку дисциплина обязательна в любом случае, но теперь по справедливости следовало выслушать и его, — Говори смело, не бойся. Своё наказание ты уже понёс, и я не наказываю за одну и ту же провинность дважды.

— Я сделал свою работу быстрее остальных и хотел отдохнуть, пока они доделывают свою. Разве это не справедливо? А меня заставляли помогать неумелым! Разве я виноват в том, что другие не додумались сделать так, как я?

— А что ты сделал?

— Он сначала обрезал только нижние виноградные гроздья, до которых легко дотягивался рукой, а потом привязал нож к длинной палке с сучком и обрезал верхние прямо с земли! — заложил его надсмотрщик.

— Молодец, хорошо придумал! — одобрил я, — Чтоб завтра так работали все! А он остаток сегодняшнего дня будет отдыхать. Завтра — поставить его на лёгкую работу. Если придумает и сумеет сделать быстрее и её — будет отдыхать после того, как научит этому остальных. И доложить мне, чтобы я знал о его заслугах. И так поступать с каждым, кто придумает, как сделать работу легче и быстрее, если при этом не пострадает качество!

Для уборки урожая я уже особого выигрыша от изобретательности работников не ждал, тут за века и тысячелетия всё давно обсосано — ну, разве только этот парень придумает ещё какую-нибудь кружку с крышкой на палке вроде той, что мой дед применял при сборе яблок, а так — вряд ли. Но впереди работы серьёзные и для людей непривычные, и должный творческий настрой следует выработать у них загодя. С соломой ведь отлично придумали.

Собственно, уборка соломы жаткой, для чего её просто опустили пониже, была моим личным бзиком — мне не понравилась практика её сжигания на корню. Это, можно сказать, облегчённый вариант подсечно-огневого земледелия, когда почва удобряется золой, но при этом из неё выжигается органика. Как раз этот способ хозяйствования, вкупе с перевыпасом скота на одних и тех же пастбищах, и сделал Сахару такой, какой мы её знаем. Но произошло это, конечно, за века, а не за десятилетия или годы. За те полвека, по истечении которых эти земли уж точно не будут принадлежать ни мне, ни моим потомкам — я-то ведь знаю, что тут будет происходить через пятьдесят лет, и дожидаться этого не стану — здешняя земля ещё не опустынится. Это сделают только римляне с их куда более интенсивным землепользованием. Но меня чисто психологически давит жаба. В Киргизии, где я начинал служить срочную, опавшие сухие листья с земли сметали и сжигали. Собственно, так делалось всегда и везде, но ведь Средняя Азия — засушливый регион с тонюсеньким слоем плодородной почвы, и там лишать её органики — экологическое преступление. Сами собственными руками творили пустыню! То же самое будет и здесь в наше время, и мне не хочется прикладывать к этому своих рук. Пусть римляне делают это сами и пеняют потом на себя, а моя совесть будет чиста. Вместо этого срезанную у самой земли солому сожгли на вымощенном камнем дворе, а золу снова разбросали по полям перед их вспашкой. Немножко лишней работы, зато устраняются все минусы от удобрения золой при сохранении всех плюсов. Отставание потом легко наверстали за счёт того, что пахали острыми лемехами, предварительно доработанными кузнецом. Даже вперёд вырвались, что позволило закончить начатое после окончания жатвы пересаживание кустарникового дуба из леса на межевые полосы виллы.

Первый рейс за дубовым кустарником я возглавил сам и прихватил с собой Мунни и пару рабынь с виллы, которых озадачил поиском шелкопряда — гусениц или коконов, что попадётся. Под руководством знавшей своё дело индогречанки помощницы быстро нашли и собрали на дубовых ветках десятка четыре гусениц нужного нам вида.

Этого было для начала достаточно, но Мунни захотелось их ещё кое в чём просветить. Кончилось это довольно неожиданно — отчаянным визгом одной из рабынь. Неожиданно в том плане, что баб я отобрал специально таких, которые насекомых не боялись. На этом-то одна из них и погорела. Когда "наставница" показала им скопление волосатых гусениц походного шелкопряда, эта дурёха вздумала взять одну рукой — ну и, конечно, "обожглась".

— Зато теперь будут знать, каких гусениц брать нельзя, — сообщила Мунни, — Меня и саму так учили.

По такому случаю я обговорил с ней то, о чём уже слыхал от Наташки. Рабыня подтвердила, что коконы походного шелкопряда для работы не годятся, поскольку ядовитые волоски остаются в них — и пряхе мучения, и ткачу, да и шёлк в итоге получается "жгучим", а кому такой нужен? Поэтому им всем на Косе родители с детства показывают походного шелкопряда и демонстрируют его полную непригодность. А то ведь соблазнительно — коконы все вместе, находить и собирать легко. Вот насчёт этой соблазнительности я и подумал, глядя на многочисленное копошащееся скопление. Потом, приглядевшись внимательнее, заметил одну гусеницу с краю, волоски которой были заметно короче, чем у соседних. Указал на неё индогречанке — та сказала, что всё равно длинноваты. Вот если бы были ещё покороче…

Я приказал ей соорудить самодельный пинцет из прутиков и собрать с десяток "короткостриженых". Один ведь хрен с фермой заморачиваюсь, так почему бы не поэкспериментировать заодно с выведением коротковолосой породы и этого "жгучего" шелкопряда? Не выйдет — так и хрен с ним, похерю, а если выйдет, так уход за такой породой и сбор коконов будет всяко удобен и малохлопотен по сравнению с "обычным". Потом, подумав, велел ей взять ещё столько же нормальных длинноволосых. Вспомнил, что наибольшей генетической изменчивостью обладают обычно самцы, и если взять только "мутантов", то велика вероятность, что все они как раз самцами и окажутся. Ну и как их тогда разводить? Добавлением обычных волосатых я обеспечивал практически гарантированное присутствие в отобранной партии хотя бы нескольких самок, а за счёт значительно большего процента коротковолосых в выборке можно было рассчитывать на значительное повышение их процента и в потомстве. В общем, поэкспериментируем…