Арбалетчики в Карфагене (СИ) - Безбашенный Аноним "Безбашенный". Страница 70

— Катон замирит провинцию, но после его возвращения в Рим там снова заполыхает, хотя уже и не с такой силой. Новый претор справится и сам. Турдетаны будут потом иногда восставать при вторжениях лузитан, но постепенно смирятся с римским господством.

— Ну, неудивительно! Лузитаны — "освободители" ещё те! Значит, Катон Бетику в основном усмирит?

— Да, после него там установится провинциальное управление.

— С налогами и полной римской властью над бывшими союзниками?

— Вроде этого. Но в основном доходы Рим будет получать не с населения деревень, а от железных и серебряных рудников.

— Значит, кордубские рудники мы тоже можем потерять?

— Вполне возможно, досточтимый. Если ты дозволишь, я бы осмелился посоветовать свернуть там дела и перенести их поближе к Гадесу.

— Там только старые тартесские ещё рудники, которые почти полностью выработаны. Добытый металл будет обходиться гораздо дороже, чем кордубский.

— А много ли тебе его нужно, досточтимый? — я хитро ухмыльнулся, напоминая о своей осведомлённости насчёт главного испанского товара Тарквиниев.

— Нужна ведь ещё и маскировка, — ухмыльнулся в ответ тесть.

— Олово досточтимый Волний и так покупает. Сильно ли стеснит его необходимость покупать и медь?

— Да не особо. Просто мы привыкли иметь свою медь и не зависеть от её поставщиков. Но если дела таковы — наверное, придётся менять привычки. Да, надо писать отцу…

О причинах, которые будут толкать турдетан на всё новые и новые мятежи, наш наниматель нас не только не спрашивал, но и сам нас просветил. Ещё в Испании нам объясняли, что ключевой фактор — чьим ставленником является очередной претор и чью политику он, соответственно, проводит. И получалось, что когда наместничает ставленник аристократической группировки Сципиона, не забывающий ни об интересах своего патрона и его друзей, ни о собственных, и всё это, само собой, за счёт управляемой им провинции — провинцию это устраивает, а мелкие эксцессы и конфликты вызывают мелкие, которые легко уладить. Иное дело, когда управляет представитель "народной" группировки, о собственном кошельке, возможно, и не забывающий, но для покровителей уж точно ничего с населения не дерущий. — вот тут-то и вспыхивают мятежи. Парадокс?

— Сципион знает страну и те пределы, которых не следует переступать, — объяснил Арунтий, — Его люди, конечно, берут и с населения, но знают меру, а в основном обогащаются за счёт занижения выработки рудников и за счёт военной добычи. Напала, скажем, на Бетику очередная разбойничья банда из Лузитании — туда тут же ответный поход, и там уж не церемонятся, а лузитаны понимают, что отвечают за своих хулиганов, как и положено по родовому обычаю. Заплатят сверх награбленного у них ещё и контрибуцию, выкупят пленников — и претору сципионовскому хорошо, и его войску, и турдетанам. А когда приходят "бессеребренники" вроде катоновских — начинают "пресекать злоупотребления" и "умиротворять" страну. А если страна умиротворена, то там Риму не союзники уже нужны, а подданные, с которых и дерут как с подданных. А в свою собственную пользу обирает турдетан очередной претор или в пользу "сената и народа Рима" — турдетанам-то какая разница?

В отличие от Юльки при давешней дискуссии, тесть не задавал глупых вопросов типа "как бы нам устранить Катона". Ему-то не нужно было разжёвывать, что не в зловредном сенаторе дело, а в стоящей за ним "народной" группировке, в которой таковы все. Одного долдона убери — следующий на его место придёт, а за ним длинная очередь выстроилась, и всех хрен уберёшь.

— В римском сенате идёт постоянная грызня, — просвещал он нас, — Аристократы Сципиона против "народников" Катона. Аристократы устанавливают с подвластными народами патронажно-клиентские отношения, а Катон и его единомышленники считают провинции собственностью римского государства и народа, с которыми, если этого требуют интересы Рима, можно делать всё, что угодно. Всё ради Рима, всё ради римского народа. И тогда любой римский гражданин, попав туда, ведёт себя как пуп земли, которому можно всё. Но разве на всех римлян напасёшься? Их же — как саранчи.

Сам-то Катон честен и справедлив, надо отдать ему должное, себе лишнего не возьмёт и откупщикам со всеми прочими мародёрами воли не даст. Но он сделает своё дело и уйдёт, а мародёры останутся, а они ведь катоновские, такие же долдоны, для которых любой римлянин всегда прав, а подвластные варвары — заведомо виноваты. А в Испании этого не любят…

По поводу ближайших карфагенских дел Арунтий беспокоился меньше. Не станет Рим резать дойную корову, дающую ему каждый год по двести талантов серебра. В самом же городе у него, надо полагать, "всё схвачено". Дальняя перспектива для детей и внуков — другое дело.

— Можно ли остановить Рим тем оружием, которым пользуются в вашем мире?

— В нашем мире было… тьфу, будет такое, которым можно было бы хоть завоевать, хоть уничтожить весь этот мир по многу раз. Но здесь нам его не сделать — нет ни тех научных знаний, ни машин. Наш мир развивался много столетий, пока не наработал всего этого, и за пятьдесят лет этого разрыва не преодолеть.

— Но что-то ведь всё-таки можно сделать?

— То, что можно — уже делаем, досточтимый, — Диокл у меня как раз приступил к изготовлению стволов деревянных пушек из брёвен дикой африканской оливы, и особых затруднений тут не предвиделось, — Но этого недостаточно, чтобы остановить римское войско. От разбойников-нумидийцев, надеюсь, отобьёмся, если не сам Масинисса со всеми своими силами нагрянет, от него самого с его войском — уже едва ли, а уж о римских легионах и думать-то смешно.

— А если я помогу? Деньги, сырьё, рабочая сила — не ваша забота. Машины — тоже помогу, чем смогу. Надо будет — и мастерские Арсенала вам в помощь задействую. Понадобятся учёные греки — переманю или похищу. Скажите только, что вам нужно.

— Видишь ли, досточтимый… Как бы тебе объяснить… То, что сможем сделать силами этого мира мы — смогут и другие, если будут знать, как это делается. Смогут и греки, и римляне. А пятьдесят лет — срок большой. За это время Рим и сам таким оружием обзавёдётся, и противодействию ему свои войска обучит. И тогда уже его не остановит никто и ничто. Разве это тебе нужно?

— А кто их научит? Мы же будем хранить всё в тайне.

— Как ты это себе представляешь? Пару десятков орудий, которые мы уже начали делать, можно сделать втайне. Места они занимают немного, и их нетрудно спрятать от лишних глаз. Нетрудно и запастись для них боеприпасами, не привлекая лишнего внимания. Труднее, но для тебя посильно набрать и несколько десятков преданных и надёжных людей, которые не проболтаются посторонним. Можно даже найти достаточно укромное место для их испытания и обучения орудийной прислуги. Но это пара десятков орудий, достаточная для отражения небольшого набега дикарей. В большой же войне они погоды не сделают. Против самого Масиниссы и его войска таких орудий нужна добрая сотня в лучшем случае, а уж против римских легионов — многие сотни. И ведь они должны не просто лежать на складе — нужно будет обучать войско обращению с ними. Как ты собираешься сохранять всё это в тайне целых пятьдесят лет? Уже через десять лет самое большее Рим получит все нужные ему сведения, а через пятнадцать или двадцать к Карфагену подступит римское войско с тысячами таких орудий. Думаю, что они даже и усовершенствовать их смогут, а их возможности, ты уж не обессудь, многократно больше твоих. И если в нашей истории Карфаген продержался… тьфу, продержится в своей последней войне три года, из которых последний год будет выдерживать настоящую осаду, то с такими орудиями — только большими и бронзовыми — римляне снесут его стены за месяц или два.

— С бронзовыми? А как они их отольют?

— Как и мы — по восковым моделям. Как греческие скульпторы бронзовые статуи отливают.

— Хммм, — тесть призадумался, — Может быть, ты и прав. Но тогда получается, что ни Карфагена, ни Испании нам от Рима не спасти?