Шут и слово короля (СИ) - Сапункова Наталья. Страница 84

— Пустяки. Так проще. Разве королевский замок принадлежит королю? Вряд ли Герейн за всю свою жизнь был в этой комнате. И здесь есть немало дверей, ему неизвестных.

— Наверное, я не хотел бы быть королем, — заметил Эдин тихо.

На Герейна он точно походить не хотел бы. Ни в чем.

— А почему? — удивился Граф. — Этого многие хотят, но мало кто может…

— Он не свободен и зависим, несмотря на то, что наделен самой большой властью. И даже его замок — не его. А у меня будет дом, в который никто не войдет без моего ведома.

— Гм, — старик смотрел на него, улыбаясь, — ни один король тебя не понял бы. И мало кто волен выбирать судьбу. Кому-то дано одно, кому-то совсем другое. А полная свобода и независимость — я не знаю, есть ли она вообще. Зато я знаю про высокие стены из долгов и обязанностей, и деться от них некуда.

— Это грустно, Граф.

— Мальчик, это жизнь. Чем больше тебе дано, тем выше стены. Свободнее и независимей всех бродячие нищие, и то в городах им не позволят просить милостыню где попало. К тому же они и уязвимей всех. Ты им не завидуешь?

— Нет, Граф.

— Я тоже — нет.

Граф поднес к глазам ладонь и долго смотрел на нее. Эдин ждал…

— Как считаешь, мои руки чисты?

— Граф?..

— Нет, мальчик. Они не чисты. Чистые руки у тех, кто ничего не делает. Самая чистая совесть у них же. И еще у тех, от кого мало что зависит. У первых министров не бывает чистых рук и чистой совести. У королей тоже. Вот если бы я прожил жизнь праведником в монастыре, предоставив Всевышнему разгребать дела этого мира чьими-нибудь другими руками, я умер бы с мыслью, что чист перед ним. А так — я не знаю, насколько я чист, а насколько грязен. Это Ему решать, — он закашлялся и потянулся за стаканом, который Эдин поспешно подал.

— Но я виноват, — глотнув воды, продолжал Граф, — я много раз виноват, и этого не искупить, даже если я хотел бы. Я о многом сожалею. Я поступил так, как смог, как сумел — на тот момент. Многие вправе ненавидеть меня. Многие, мальчик! Все палки о двух концах. Нельзя быть хорошим для всех. Что для кого-то хорошо, для другого очень плохо, справедливость для одного может больно ударить других невинных. А дело короля — решить, какую из многих справедливостей он предпочитает. Это так. А я… сожалею, верно. Но не раскаиваюсь. В целом я доволен тем, что вышло.

Он прикрыл глаза.

— Что вас беспокоит, Граф? — решился спросить Эдин.

— Беспокоит? — еле заметная улыбка мелькнула на тонких губах старика. — Ничего. Меня больше ничто не беспокоит, мальчик. Теперь ты будешь решать… все. Как захочешь, так и будет. Твое время уже началось. Только помни, что многие решения можно принять только один раз.

— Я? О чем вы, Граф?..

— О тебе. Скажи, как ты относишься к королю? Мне любопытно.

Эдин не сразу, но ответил:

— Иногда мне кажется, что я его ненавижу. Он слаб, недальновиден, он плохой король. Из-за него несчастна Аллиель. И вы, Граф…

— Понятно. А к принцу?

— Он жалок, пожалуй. По-моему, не слишком умен. И не добр. Надеюсь, ошибаюсь.

— Хм. А королевы — Астинна, Кандина? Как они тебе?

Эдин опять ненадолго задумался.

— Королева Астинна, пожалуй, мне нравится. Несмотря на то, что это она нашла жениха Аллиель. И мне ее немного жаль. Королева Кандина мне нравится еще больше, потому что… — Эдину расхотелось углубляться в детали, и он закончил шутливо, — может, мне ее пироги понравились?

Граф рассмеялся, уронив голову на спинку кресла. Вообще, с каждой минутой его взгляд все больше теплел и оживал, Эдину это нравилось.

— Насчет короля, — сказал Граф задумчиво, — это мне есть за что его не любить, и то счеты между нами закрыты. Он неплохой человек, не злой, заботится о семье и о стране, как умеет. А ошибки — все их делают. Его старший брат, погибший в юности, на мой взгляд, был более сметлив и решителен, и чуть более безрассуден, как я считаю. И больше нравился Элвисе, которая в то время была его невестой. Зато Герейн влюбился в нее с первого взгляда. Как будто вчера это все было. Канту девятнадцать, Герейну семнадцать… Мальчишки.

— И что?.. — Эдину хотелось продолжения.

— Ничего, — качнул головой Граф, — я говорю — мальчишки. Они ссорились, но всегда стояли друг за друга. Чаще отношения между принцами всерьез портятся потом, когда один из них становится королем. А принц Эрдад… Он еще молод.

— Да, Граф, — согласился Эдин.

На старика просто накатили ностальгические воспоминания. Возможно, королева Кандина была бы ему лучшим собеседником.

Эдин решил, что стоит, наконец, поговорить о важном.

— Как мне быть, Граф? — начал он. — Как мне избавиться от барона Лажана и получить руку Аллиель? Что мне делать, Граф?

— Да, кстати, я хотел тебе сказать: в Галлат пришла «Виолика», стоит на рейде прямо напротив маяка. Ее капитан имеет приказ отплыть в любой час немедленно. «Виолика» ждет тебя, с моей дочерью… или одного. Три взмаха фонарем слева направо — и тебе вышлют лодку. Король осторожничает из-за Сольвенны, поэтому корабли не выпускают без разрешения, но пусть тебя это не беспокоит.

Это все было хорошо, но не ответ на вопрос.

— Спасибо, Граф. Маркграф Сарталь тоже предложил нам место на корабле. Это значит, что надо бежать?

— Я не знаю, — плечо старика еле заметно качнулось. — Говорю же тебе, время моих решений закончилось. Решай сам, так ли нужна тебе Аллиель, и как заполучить ее в жены. Это твои дела. Я, видишь ли, не хотел бы навязывать тебе жену.

Эдин непонимающе уставился на Графа.

— Навязывать? Граф, вы передумали отдать за меня Аллиель?..

— Не передумал, я по-прежнему этого хочу. Но, видишь ли, я уже немало сделал для того, чтобы все мы пришли к тому, что имеем. Это дело я не стану доводить до конца, предоставлю его тебе, или судьбе — почему нет?

Эдин с трудом верил своим ушам.

— Граф, но вы никогда не полагались на судьбу и запрещали это мне!

— Верно. Но теперь мне пришло время ей довериться.

— Но вы могли бы хоть поговорить с Аллиель? Она боится ослушаться королевы!

Граф качнул головой.

— Ну и молодежь пошла. Я должен уговаривать для тебя девушку? Или тебе и в этом нужны мои советы? Знаешь, готовность следовать советам и рассчитывать на готовенькое — не совсем то, чего я жду от зятя, — голос старика был строг, но глаза его смеялись.

— Но я тут шут, поймите же! — взмолился Эдин, — я тут никто!

— Ты всегда ты, — сдвинул брови Граф. — Шут — это костюм, а костюмов у тебя сундук. Верно? Подумай-ка на досуге. А пока достань вон там в ящике шахматы, и давай сыграем, давно мы с тобой не играли. Только не смей жалеть мою немощь и поддаваться.

— Конечно, не буду, — Эдин вытряхнул из ящичка шахматные фигуры, подбросил одну на ладони.

И у него в голове сверкнула догадка.

— Скажите, Граф, барон Лажан — это выбор королевы? Или ваш?

Он тут же пожалел, что спросил, потому что слишком невероятно, но — неужели?..

Якоб такое тоже предполагал, но когда Эдин увидел барона…

— Конечно, королевы, — усмехнулся Граф, — но перед этим я все уладил с Лажанами. Так что не беспокойся за мою дочь, у нее все будет хорошо в любом случае. Не стоит жениться на ней лишь потому, что ты мне что-то обещал.

Эдин ушам своим не верил. Барон Лажан, над которым даже шуты смеются — тоже одобренный Графом кандидат в мужья Аллиель? Или как?..

Это шутка? Не может же барон так искусно валять дурака?

Это «я все уладил с Лажанами» может значить разное.

— Если вы с Аллиель достойны друг друга, вы будете вместе, — сказал Граф, — но довольно разговоров, давай играть. Поскольку в целом замке, а может, и в Лире сейчас нет другого достойного соперника, ни хочу упускать возможность у тебя выиграть, Эдин-удача!

А Эдин был в смятении и порядком разозлился. Оставить Аллиель барону?! Граф не против?! Положиться на судьбу?! Достойны ли они друг друга?! Нужно ли ему все готовенькое и дурацкие советы, как уговорить девушку?!