Корсар (СИ) - Манило Лина. Страница 41

И делает шаг назад, пропуская в бар, где пахнет какой-то кислятиной, застарелым табаком и сексом.

— Только вы, трое. — Захлопывает дверь, отрезая нас от охраны Карла. — Не хер мне здесь мускулами играть.

Возле барной стойки обжимается какая-то парочка, сплетясь телами и беззастенчиво шаря руками друг у друга под одеждой, а Ковш, подойдя к ним, одним мощным движение хватает за загривок парня и скидывает со стула. Девица визжит, явно напуганная, и пикирует на пол вместе со своим партнёром. В чём-то даже забавное зрелище, если бы такое ещё способно было бы меня развеселить.

Парочка — по всему видно, что, несмотря на раннее время, уже успели накачаться какой-то дрянью — скрывается с горизонта, да и все остальные, кто был здесь, таинственным образом испарились.

— Ну так, о чём говорить собирались? — спрашивает Ковш и делает знак сонному всклокоченомму бармену. Тот наливает четыре порции виски в мутные стаканы и снова отходит в другой конец стойки.

— Об одном твоём должнике, — начинаю, чтобы быстрее покончить со всем этим. — Артём Романов, на днях приходил к тебе, просил об отсрочке.

Ковш задумывается, о чём-то вспоминая, потом медленно кивает.

— Ну, был такой, обдолбыш хренов, — зло выплёвывает и махом выпивает половину содержимого своего стакана. — Кстати, пейте, чего вы как целки?

— Мы за рулём, — говорит Викинг.

— О, старость и к вам, смотрю, подкралась, — хохочет, явно довольный своей шуткой. — Ладно, не пейте, коли мамки заругают. Но от меня-то что требуется? Пацан мне должен, вот пусть и возвращает, хрен конячий. Какого ляда вы его дерьмо гребёте. Дел нет других?

С тобой забыл посоветоваться, урод вонючий.

— Твои люди его сестру достают? — спрашиваю, наматывая на палец цепочку от ключей.

Руки отчаянно зудят, и сейчас, как никогда остро, ощущаю, что мне отчаянно не хватает кастета или трубы. Глупость несусветная была ехать сюда с пустыми руками.

— На войне все средства хороши, — пожимает плечами Ковш. — Девка хорошая, хоть и полудохлая, одни кости.

Гадко ухмыляется, а у меня руки сами собой в кулаки сжимаются, так двинуть по жирной харе хочется, но держусь, потому что в этом случае живыми отсюда можем и не выйти.

— То есть с девчонкой решил войну вести? — спрашиваю, делая шаг в сторону Ковша, а тот напрягается.

— А тебе-то какое дело? — удивляется, болтая виски в стакане. — Таких девок под любым забором целая вязанка.

Тварь конченая.

— Такое, что она моя баба, уяснил? — Подхожу совсем близко, а Ковш расплывается в презрительной усмешке, глядя на меня. Так бы и расквасил его жирную рожу, если бы от него так много не зависело.

Я из тех, кто легко может съездить промеж глаз, но в голове, слава богу, ещё пусть изредка, но рождаются здравые мысли, мешающие испортить себе окончательно жизнь. С возрастом хоть немного, но научился контролировать себя и не грызть руку, которая способна накормить.

— Она ж мелкая ещё совсем, — гнусаво смеётся, допивая свой виски и со звоном опуская стакан на барную стойку. — Что, нормальные бабы не дают уже, на таких переключился? Ни сисек путёвых, ни жопы нормальной. Может, сосёт хорошо. А, Родя?

Делаю рывок вперёд, а Викинг хватает меня за руку, останавливая. Сука, мать его, ещё мерзостней стал.

Услужливый бармен материализуется будто бы из воздуха и снова наполняет стакан больше чем на половину, а я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Сердце гулко стучит где-то в горле, и пару раз сглатываю, но помогает слабо.

— Тебя, Ковш, оно каким хером колышит? — спрашивает Викинг, в глазах которого опасный огонёк зажигается. Ох, не нравится мне всё это: сдерживающий ярость Викинг, слишком молчаливый Карл, да и я на последнем пределе.

— Витёк, держи себя в руках, — просит Ковш и достаёт из кармана мятую пачку сигарет. — Яростный какой, только гляньте-ка. Ладно, мять сиськи достаточно, теперь можно и поговорить.

— Сразу бы так, — говорит Карл, потирая переносицу.

— Сразу — скучно, — скалится Ковш и продолжает: — Прошу за столик, господа. Присядем, перетрём.

И направляется вглубь зала, где в самом дальнем углу, на небольшом возвышении находится столик из тёмно-коричневого пластика, за который первым же и присаживается.

— То есть, насколько я понял, — начинает Ковш, окидывая каждого из нас серьёзным взглядом, — вы пришли перекупить долг пацана. Правильно всё?

К этому жирному пройдохе можно относиться как угодно, но он умеет решать дела быстро и без проволочек.

— Именно, — киваю, закуривая. Ковш пододвигает ко мне белую пластиковую пепельницу, на удивление чистую. — Но хотелось бы ещё узнать, по какому поводу долг образовался.

Ковш откидывается на спинку стула и, сощурившись, о чём-то размышляет. Будто решает, рассказывать или и так обойдёмся. Потом всё-таки говорит:

— Гадёныш совсем с катушек слетел, если подумал, что со мной в игрушки играть можно.

— В смысле?

— В прямом. Он давно тут тёрся, всё выгодным бочком поворачивался. Не хотел с ним связываться, но потом плюнул и доверил ему товар. Так, просто посмотреть, чего малец стóит.

— Полюбовался? — усмехается Карл и выпивает свою порцию виски.

— Ха-ха, очень смешно, — криво улыбается Ковш. — Товар он профукал, хотя нужно было всего лишь отвезти в соседний город, — с каждой фразой всё больше распаляется. Есть вещи, которые не способно изменить время. Ковш всегда был импульсивный и психованный, и как могу видеть, таковым и остался. А между тем он продолжает, размахивая тлеющей сигаретой: — но нет, даже с этим он не справился. Я вежливо попросил вернуть деньги, грёбаные пятнадцать тысяч зелёный, партия-то пустяковая была, новым курьерам всегда малый объём доверяю. Но у него денег, видите ли, не оказалось.

Значит, мои подозрения оказались верны: Артём решил продавать наркоту. Лёгкие деньги, быстрый навар и извечный адреналин. Голову бы ему открутить, но уже поздно.

— И ты не придумал ничего лучше, как послать своих гопников, чтобы они через сестру на него повлияли? — спрашиваю, всё-таки делая глоток виски. Чёрт с ним, на Карла машине уеду.

— Ну а что? — усмехается, складывая руки на объёмном животе, обтянутом чёрной футболкой. — Действенный же способ. Пусть не пацан зашевелился, так ты вот, рыцарь Тощих Сисек и Задницы нарисовался, потрясая кошельком перед моим носом.

— Козлина жирный, — выдаёт Карл, глядя куда-то в сторону.

— Ну а ты чем лучше? — смеётся Ковш. — Тощий только, а так мы с тобой одного поля ягоды.

— Так, хватит! — останавливаю перепалку, которая в любую секунду может перерасти в поножовщину с неизвестным числом жертв. — Говори, сколько он тебе должен.

Ковш переводит на меня взгляд и растягивает губы в улыбке.

— Уж сорок две тысячи, время-то прилично прошло, проценты накапали.

Скриплю зубами, потому что так можно и без штанов остаться, но делать нечего, раз вызвался рулить проблемами, на повороте не соскочишь.

— Гарантии?

— Расписка, чьё-нибудь ухо, палец тоже сгодится, — уже откровенно ржёт Ковш, хлопая себя по жирным ляжкам в потёртых джинсах.

— Всё-таки козлина, — почти меланхолично резюмирует Карл.

— Обожаю, белобрысый твои комплименты. И как я жил столько лет без них? — издевается хозяин этого притона. — Ну а если серьёзно, зови своего казначея, я своего позову, перемелем этот вопрос по-взрослому, как всегда делали.

Карл кивает, достаёт из кармана телефон, и уже через пятнадцать минут выходим на улицу, грузимся в машину, а Чёрный ангел отдаёт распоряжение отогнать наши с Виком мотоциклы к местам их парковки.

А я сижу и думаю, что наконец-то мы с Евой можем отправиться на море.

26. Ева

— Можно мне перед отъездом его всё-таки увидеть? — спрашиваю, когда Роджер застёгивает куртку и поправляет на моей голове тонкую трикотажную шапку, которую заставил надеть, чтобы не простудилась в дороге.