И смех и грех, или Какая мука - воспитывать! (СИ) - Мизухара Кристина Ивановна "onix". Страница 1

И смех и грех, или Какая мука — воспитывать!

Кристина Мизухара

Глава 1 Приговор

— Встать! Суд идёт! — Голос молоденькой девушки секретаря был полон торжественности и задора. Человек явно проникся важностью момента.

«Только что с «конвейера», — догадливо хмыкнул про себя Иван, когда в зал заседаний входила коллегия судей во главе с женщиной зрелого возраста и с прической, напоминающей пук сладкой ваты.

Мельком взглянув на этих «трёх богатырей», он вернул глаза к фигурке девчонки, пока та стояла. Увиденное ему понравилось.

«Пошла бы, — вынес вердикт Ваня. Как правило, такие «фигурки» после Юридического факультета попадают на должность секретаря суда благодаря «папикам». Не исключено, что биологическим, но скорее — финансовым. Это если судить по длине ног и ресниц. — Но я б всё равно вдул», — облизнулся парень на выпирающую даже под пиджаком грудь размера так эдак третьего-третьего с четвертью. Или даже с половиной.

— Приговор именем Российской Федерации от семнадцатого августа две тысячи шестнадцатого года.

Иван посмотрел на мать — она тоже поднялась со скамьи подсудимых, но к прутьям не подошла. Отчим стоял с ней плечом к плечу. Высоко задрав подбородок, он невидящими глазами смотрел в окно помещения, на летнее солнечное московское небо.

«Мудозвон», — в очередной раз скривился Иван.

— Рассмотрев в открытом судебном заседании материал уголовного дела в отношении Темниковой Жанны Ивановны первого июня тысяча девятьсот шестьдесят девятого года рождения, замужней, имеющей на иждивении двух несовершеннолетних удочерённых детей тысяча девятьсот девяносто девятого года рождения, занимающейся частной предпринимательский деятельностью, раннее не судимой, обвиняемой в совершении преступления, предусмотренного статьей сто семьдесят четыре Уголовного кодекса Российской Федерации… — судья приготовилась читать очень долго.

Иван уже смирился. Вся эта, по его же словам, «дрочильня» длится почти полгода. Сейчас следствие закончено, оглашается приговор, и матери грозит, максимум «трёшник».

— … в отношении Бурцева Юрия Вениаминовича, третьего мая тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года рождения, женатого, занимающего должность начальника управления земельных отношений Федерального агентства по управления государственным имуществом, ранее не судимого.

А вот отчиму Иван впаял бы по самые яйца. По гланды. И на Ямал его, за полярный круг — в тундре солнышку радоваться. Из-за этого упыря всё дерьмо в жизни парня и случается. Сначала отправили учиться на чужбину, теперь вот, опекунство это.

Отношения пасынка с новым «папой» не заладились с первой минуты. И чтобы ситуация из состояния «болезненная» не переросла в бесконечную стадию «хроническая», мать устроила единственного отпрыска в Bedford School, в графстве Бедфордшир, в Англии. По окончании которой отменное преподавание и собственные мозги позволили парню отправиться покорять Новый Свет в общем, и Принстонский Университете лиги Плюща — в частности.

Покорил!

Да, на мозги Беспалов никогда не жаловался. Да он вообще ни на что не жаловался. Вот сейчас, не моргнув глазом, оформил опекунство на этих двух малолеток.

«Ромашова Арина Игоревна и Ромашова Маргарита Игоревна — скажите пожалуйста, как звучно! — еле заметно поджал губы Ваня, вспомнив имена подопечных в документах на опекунство. — Будто что путёвое прямо. А там ведь… обнять и плакать. Две ссыкухи». — Он видел их буквально этой весной, но недолго, почти мельком. Поэтому сейчас перед глазами встали две абсолютно одинаковые, будто клонированные тоненькие фигурки, почти прозрачные как воды Байкала, ещё без вторичных половых признаков и даже намёка на них. Ну, за исключением косичек пшеничного цвета. Когда он приезжал летом домой на каникулы, эти две стрекозы резко немели, а если и говорили, то мало и кратко, почти как солдаты, только тихо. Передвигались по дому быстро, исключительно под стеночкой, стараясь не попадаться ему на глаза. А если попадались, то размытым смазанным быстрым движением тут же исчезали.

Стеснялись, короче.

Появились близняшки у его матери довольно давно. После того как её одноклассница и лучшая подруга Ленка Ромашова повесилась по дурости своей. Закончила Питерский Институт сценических искусств, работала в кукольных театрах Москвы, родила двух прекрасных девочек от кого-то там, благо в поклонниках всех её талантов без исключения недостатка не испытывала, потом «чот приуныла», захандрила, запила и на этой грустной ноте решила закончить свой жизненный путь. Прервать свою задрипанную жизнь, так сказать.

Её девочкам тогда исполнилось восемь лет на двоих. Вот мать Ивана к себе их и забрала, потому что у Ленки Ромашовой даже родни нормальной не осталось. Так… какая-то седьмая вода на киселе в «заплинтусьях» по всей Руси.

К одной из этой родни, старой двоюродной бабке, в Самарскую область, в славный город Сызрань, сестёр отправили на время следствия и летних каникул. В материном доме Иван жил сейчас пока один. Но с первого сентября у подопечных начинался одиннадцатый класс, поэтому их возвращения он ждал буквально на этой неделе. Ну как ждал, так… предполагал.

«На вокзал встречать не поеду», — жестом большого начальника почесал шею Иван ровно перед тем, как судья закончила читать приговор.

На вокзал он всё-таки поехал.

Но не на тот.

Чуть задержался в небольшой пробке, и в этот момент позвонил отец.

Окончив Принстон и завернув после этого на полгодика во Францию, к своему другу Полю, Иван, по прибытии в Белокаменную, пошел работать на фирму родителя. Уходить на вольные хлеба он не видел пока, ни особой нужды, ни возможности. Да и желание таковое тоже ни неволило. Рано.

А в свете последних событий, когда мать отправили на два года в колонию общего режима за отмывание денег и незаконные сделки с землёй, и избавили социум и пасынка от отчима и его коррупционной душонкой на четыре, парень и вовсе решил не играть в крутого рейнджера и вольного ковбоя, не торопиться с самостоятельностью и поработать пока с отцом.

Родитель его, Степан Лаврович Беспалов был человеком нрава крутого и нервного. А ещё он славился врождённой слабостью до слабого пола. То есть, по факту являлся тем самым «кобелём». Именно на данный предмет их взгляды с матерью Ивана оказались диаметрально противоположны, и как раз таки на этой почве меж ними разгорались страсти уровня Шекспира и сериалов далёкой и жаркой страны Бразилии, где, как известно, в лесах очень много диких обезьян.

Разошлись родители как в море корабли.

Хотя их брак никогда не был зарегистрирован, и как понял сын намного позже, Жанна Ивановна (в честь отца которой он и был назван) являлась для Степана «одной из», с той лишь разницей, что снесла ему крышу настолько, что тот начисто забыл о контрацепции. Ну, бывает, что поделать.

А познакомились они, когда Беспалов-старший гонял тачки из Германии. Вначале легковые, а потом грузовые. Чуть позже они с друзьями открыли целый автопарк, а ещё спустя время Степан заинтересовался оптовыми закупками продовольствия в Европе. Этим же он зарабатывал на хлеб и по сей день. Пару раз «деньги штрих» вложил в сеть кафешек и агрокомплекс по сельхоз переработке. Всем этим пришлось заняться с ним сыну, хоть он и находил бизнес отца каким-то мужланским. Ему самому нужно было что-нибудь поэстетичней. Газпром, например.

— Ты где? — рявкнул в трубку родитель.

— Я встречаю близняшек. Отвезу домой. А что?

— Ты мне нужен. На границе в этой… бэ эс эс эр, — зло выплёвывал слова папа, — задержали две фуры. Блядские санкции. Бухгалтер получила бумаги протоколов по факсу. Ты должен их посмотреть.

«Фак», — с плаксивым выражением лица почесал бровь Иван.

— Не вовремя.

— Вовремя нужно прерываться и вытаскивать сын, а всё остальное можно и не вовремя. Дуй в офис. Я сейчас на складе просматриваю бой и отходы. Ты видел, сколько за две недели на списание дали?