Жёлтая магнолия (СИ) - Зелинская Ляна. Страница 97

— Празднуешь победу? — спросил Райно, беря бокал.

— А почему нет? — усмехнулся Лоренцо.

— Пришло время поговорить.

— О чём? О том, что ты снова по уши влюблён в мою невесту? — усмехнулся Лоренцо. — Ну, так это было понятно ещё тогда, когда ты перевернул всё гетто, разыскивая её за удар подносом по лицу. Я сразу узнал этот безумный взгляд.

— Ты сделал это специально? Да? Пожалуй, в кои-то веки я согласен с нашим врагом — ты чудовище, — спокойно ответил Райно, как будто смирившись с ситуацией.

— Я просто хороший политик.

— И это тоже, да, — усмехнулся Райнере.

— Ты, очевидно, пришёл сообщить мне, что поскольку моя жена так внезапно оказалась жива, то я не могу жениться на Дамиане? А поскольку Вероника зарезала синьору Беатриче, то ты внезапно остался без невесты, так? — Лоренцо посмотрел на брата через край бокала и, отпив немного вина, вышел на террасу.

Над Альбицией раскинулось голубое небо, и позднее утро плавно перетекало в день.

— Ты знал, что Вероника жива! И ты не сказал мне. Скажи, спасибо, что я нашёл её письмо в твоём столе!

— Рыться в моих вещах было очень некрасиво, кариссимо.

— Держать меня в неведении было подло.

— Мне нужно было выманить эту гидру на свет божий. Но помня, как ты сходил с ума по Веронике, я решил, что тебе понадобится трезвый ум, чтобы вести своё расследование. А значит, ты не должен был знать о том, что она жива. И как видишь, я не прогадал. Ты даже догарессу начал подозревать! — хмыкнул Лоренцо. — А узнай ты в первый день об этом письме? Уверен, ты бы снова рисовал и страдал сидя на террасе. Как видишь, всё удалось. Умей быть благодарным, кариссимо.

— Дамиана могла погибнуть!

— Вот только не начинай корить себя ещё и за это! Ты только что избавился от одной трости, тебе что, нужна теперь вторая? — криво усмехнулся Лоренцо. — Она не погибла. Она жива. Ты влюблён в неё, она в тебя и она здесь. Чего ещё тебе нужно? Всё хорошо закончилось — умей радоваться победе.

— Скажи, когда ты понял, что она дочь Моники делла Бьянко? — спросил Райно.

— Не сразу… Тётя Перуджио обмолвилась мне о ней, о том, как сильно она похожа на Монику. Всё удивлялась, как так может быть. И я отправился на рива дель Карбон, чтобы убедиться. Когда я её увидел, то и сам сильно удивился сходству. Потом я послал людей разузнать о ней побольше…

— … и это твои люди разгромили её лавку?

— Это незначительный ущерб. Я думал, можно будет найти что-то связывающее её с домом делла Бьянко или Ногарола. Мне нужны были любые средства давления на Альбицийского Волка и могло пригодиться абсолютно всё. В том числе и его дочь.

— И почему ты мне этого не сказал? Почему ты решил, что дальше я докопаюсь до всего сам? И что я вообще буду это искать?

— Недосказанность, кариссимо, твой лучший стимул, — Лоренцо посмотрел на брата, чуть приподняв бровь. — Я настоял на участии гадалки в расследовании, но не сказал почему. Я знал, что ты не упустишь возможности докопаться до истины. И я был прав. Можешь не благодарить.

— Альбериго прав — ты дьявол….

— Ладно, иди к ней. Я вас благословляю. Каждый из нас получил то, что хотел. Но ты снова должен мне, Райно! И в этот раз ты так просто не отделаешься, — Лоренцо допил вино и вернулся в кабинет.

— И что же ты хочешь взамен? — усмехнулся Райно, отставляя нетронутый бокал.

— Обещай, что ты позволишь мне сделать величайшего дожа Альбиции из твоего сына.

Райно усмехнулся, покачал головой и ответил неопределённо:

— Посмотрим, что на это скажет будущая синьора делла Скала.

— Думаю… она одобрит. А теперь иди, мне нужно успеть в Совет, — Лоренцо сгрёб бумаги со стола. — Сегодня там будет решающая битва. И я должен выжать всё из несчастного герцога Ногарола, пока он разбит семейной трагедией. Мне надо подготовить речь о том, как должна измениться Альбиция. Скоро я стану дожем, кариссмо, — Лоренцо похлопал брата по плечу и направился прочь из кабинета.

Райно вернулся к комнате Дамианы и принялся ждать, когда ему разрешено будет войти. Стоял и всё никак не мог поверить в то, что всё закончилось благополучно. Вспоминал, как искал Дамиану в палаццо Ногарола, как тряс Жильо и допрашивал слуг. А потом увидел ленты от её рукава на пороге одной из комнат…

Как нёс её на руках…

— Входите, синьор, — служанка открыла дверь.

Дамиана стояла у двери на террасу. В простом домашнем платье, волосы собраны сзади в простую причёску. Она обернулась, и ему показалось, что счастливее он быть уже не может. Он в несколько шагов пересёк комнату и без всяких приветствий порывисто обнял её, прижал к себе и зарылся губами в волосы.

И так они стояли, кажется, очень долго.

— Я не заслуживаю такого счастья, — прошептал он, наконец, и посмотрел ей в лицо.

— Не говори так, — улыбнулась она ему. — Просто чувствуй… мы это заслужили.

— Ты очень бледна. Идём.

Он вывел её на террасу, усадил на диван, а сам сел рядом и взял за руки. Вспомнил, как развязывал путы, и склонившись, нежно поцеловал её запястья, там, где верёвки оставили синяки и ссадины.

— Всё закончилось, — прошептал, поглаживая её ладони пальцами.

— Её поймали? Веронику?

— Да. И доктора Гольдони и этого Серджио. Вероника напала на Беатриче с ножом… Она не выжила.

— Я знаю… Я видела это будущее, — вздохнула Дамиана.

— Пообещай мне, что ты больше не будешь этого делать.

— Чего?

— Заглядывать в будущее! Я не хочу, чтобы ты так рисковала! — произнёс он глядя ей в глаза.

— Разве тебе не нужен мой дар?

— Мне не нужен твой дар, Миа, мне нужна ты!

— «Шарлатанка с самого дна Альбиции»? — спросила она с лукавой усмешкой.

— Она самая, — он приложил её руку к своей щеке и улыбнулся. — И будущая синьора делла Скала.

— А что скажет об этом синьор Лоренцо?

— Он нас благословил и умчался в совет добивать несчастного Альбериго. А ещё он мечтает превратить нашего сына в величайшего дожа Альбиции. Что скажешь? Позволим ему это сделать? — спросил Райно, переведя взгляд на её губы.

И от темноты его глаз Миа смутилась и опустила ресницы.

— Я должна буду сделать это ещё один раз — заглянуть в прошлое. Из-за матери. Я хочу узнать, что с ней случилось, — произнесла Дамиана, переплетая свои пальцы с пальцами Райно.

— Мы можем узнать это и без всякого предвидения, — маэстро накрыл их сплетённые пальцы другой рукой. — Я побывал в устье Понатлетты, перед тем, как мы отправились в театр. Там наверху находится монастырь мантелаток. Семья делла Бьянко держала Монику там, а самоубийство инсценировал твой дед Чезаре делла Бьянко. Он так ненавидел семью Ногарола, что даже мысли не мог допустить, что Моника и Альбериго будут вместе. Там ты и родилась. А Чезаре даже склеп построил для своей дочери, чтобы убедить всех в её смерти. Ненависть творит с людьми страшные вещи. Со временем твоя мать видимо поняла, что у тебя есть дар, и что для тебя это закончится плохо и сбежала оттуда. Прыгнула в море с глиняного уступа, на который выходило одно из окон монастыря. В тот день её и подобрали цверры. А остальное мы тоже обязательно узнаем. Чуть позже, когда всё успокоится. Я же сыщик, — он улыбнулся и добавил, понизив голос: — а ты наблюдательна. Мы обойдёмся без всякого предвидения. Я слишком сильно тебя люблю и не хочу потерять.

Он наклонился и нежно поцеловал её в губы…

— Эге-гей, Миа?! Дамиана?! Дамиана Росси?! — раздался со стороны канала весёлый голос и по колокольчику у причала кто-то с размаху ударил веслом.

Дамиана вскочила и перегнулась через перила, глядя на воду. Корказетта Николины, полная разной зелени, покачивалась у причала.

— О, Святая Лючия, наконец-то я тебя нашла! Как твои дела, Дамиана?! Ты жива, слава Мадонне! Правда ли говорят, что тебя хотели убить, как тех «бабочек»? Вся Пескерия с утра про то гудит! — воскликнула Николина, поставив руки на бёдра. — О, Мадонна! Говорят, что сбежавшие безумцы с острова Повильи прирезали синьору Беатриче Ногарола? Ужас-то какой! А ты жива-здорова! Слава Святой Деве!