Никогда не поздно (СИ) - Кандера Кристина. Страница 66

— Так это же… учебный процесс… — я растерялась. Просто и представить себе не могла, что наши тренировки на полигоне и отношения к нам профессора Мастерса могут расценить, как издевательства. Нет, признаюсь, что и сама не раз грешила тем, что в наставники мне попался изверг и тиран, но то не со зла было.

— Ага, — закивала Амирена, — учебный. Только вот у других преподавателей ученики по лазаретам не валяются и до ночи на полигоне заклятия не отрабатывают. Поговаривают, что Мастерс сильно уж суров с Брокком был, а надо было помягче, да поласковей, сын Канцлера ж все-таки, не простой крестьянин.

— Сомневаюсь я, что Лемм согласился бы на такое. Он же сам именно к профессору хотел попасть. Специально для этого все сделал. И точно сам он не желал, чтобы его хвалили только за то, что он Брокк, и по головке гладили.

Амирена покивала согласно, а потом все же мотнула головой.

— А Брокка то твоего в Академии нету. Как забрал его папаша домой, так и все на этом. К тебе вот все ходят… подружка твоя, эта, красивая такая, из аристократов. Каждый день приходит, все просит, чтобы пропустили, а нельзя. И жених ее тоже частенько тут ошивается. Слышала, может, ночью переполох был? — я согласно закивала, потому что и правда слышала ночью какой-то шум, но у моей двери стояли охранники и никого не пускали как внутрь, так и меня не выпускали. — Ага, так вот, он это… к тебе хотел пробраться по карнизу.

— Как по карнизу? — испуганно выдохнула я. — Мы же на третьем этаже!

— Ага, а его вот это не остановило. Вылез из окна в лаборантской, да и полез. Тут его и поймали.

Я только головой покачала, слушая про подвиги Эвана. Вот же… Но на душе стало чуть теплее, после слов Амирены. Камилла и Эван не отвернулись от меня, беспокоятся. Вон, даже на подвиги сподобились. Лез, правда, Эван, но я уверена, что соседка тоже где-то неподалеку дежурила, а может, стражников отвлекала, да что-то у них там не получилось.

— Ладно, — вздохнула целительница, в последний раз просканировала мое состояние, заставила выпить очередную отвратительную микстуру и поднялась, — отдыхай. Тебе надо сил набираться, а то этот… — она скривилась и кивнула в сторону двери, — завтра с утра опять заявится.

Но утром следователь не пришел.

Не пришел он и на следующее утро. А потом меня выписали. Целительница Амирена вошла с самого утра в палату с загадочным выражением на лице, молча просканировала меня, полностью игнорируя мои вопросы, покивала с многозначительным видом, а затем:

— Все, адептка Лайрон, собирайся! — заявила она и в продтверждение своих слов, стащила с меня одеяло.

— К-куда собираться? — испуганно съежилась я на больничной койке и заозиралась в поисках, чем бы укрыться.

— Выписываю я тебя, Лайрон. Состояние твое уже в норме, еще несколько дней походишь на процедуры, заглянешь к травникам — дадут тебе урепляющую настойку, я рекомендации дам. И все, можно уже возвращаться к жизни. Хватит, належалась в лазарете.

— А… а как же… как же следователь и…

— А нет его, — торжественно возвестила целительница и хитро так мне подмигнула. — Со вчерашнего дня охрану у твоей палаты сняли, а сегодня уже эти… — тут она скривилась, — из особого отдела отбыли из Академии. Говорят, лорд Аргон лично вышел провожать. И так расчувствовался, так расчувствовался, что едва не прослезился. Хороший он мужик, ректор наш.

— Так а… обвинение? Расследование? Что с профессором Мастерсом? — я завалила Амирнену вопросами, но целительница только отмахнулась.

— А мне откуда знать? Тихо все. Наверное, ректор что-то сделал, что они убрались отсюда подобру-поздорову. Надоели за эти дни, сил моих уже не было на этих стражников в коридоре натыкаться. Стоят вдоль стен, морды, что те булыжники важные сделают и ни подвинуться, ни дверь слабой женщине придержать! А еще и сапогами своими натопчут вечно, грязюки приволокут! И откуда только они ее берут, не понятно, сколько дней уж сухо, ни капельки не упало?

И все. Больше от Амирены мне ничего добиться не удалось. Она притащила мою форму, возвестив, что одежду оставила Камилла, когда в прошлый раз у дверей топталась и пыталась стражников уговорить ее впустить, и выпроводила меня за дверь, возвестив напоследок.

— Эх, Лайрон, вот отпускаю я тебя, а у самой душа не на месте. Чую, что скоро опять здесь окажешься. Непутевая ты, ох, непутевая. И наставника себе выбрала, — Амирена покачала головой, поджала губы, — вот и всем Тобиас хорош. И красавец, каких поискать, и родовитый, и умный, и как маг он сильный, да только нет в нем жалости к ученикам своим. Загоняет же опять.

— Неправда! — вступилась я за профессора, щурясь от яркого солнца. — Наставник очень хороший. А жалость… он о нас в первую очередь думает, заботится, делает все, чтобы научить нас выживать. Мы же боевые маги, солдаты, воины — в первую очередь. А жалость… она в данном случае неуместна совершенно.

— Ага, — покивала Амирена, — то-то я смотрю ты вся в синяках да царапинах раз в неделю у меня тут отдыхаешь. Шла бы ты… вон, хоть на целительский или как подружка твоя — в бытовики. Варила бы крема какие или вон, фонари училась заправлять. Все лучше, чем на пузе по грязюке лазать, да за умертвиями гоняться.

Я только улыбнулась в ответ, попрощалась с целительницей и очень осторожно принялась спускаться по ступенькам.

Тело еще слушалось плохо, приходилось останавливаться через каждые шагов десять-пятнадцать, чтобы отдохнуть. И каждую такую остановку, я поднимала голову и подставляя лицо солнцу. Казалось, что я целую вечность провела в лазарете, а не десять дней. За это время земля уже основательно так подсохла после весенних дождей, травка зазеленела, листья на деревьях распустились уже полностью. Красота.

— Привет, — знакомый голос раздался за спиной. Я как раз в очередной раз остановилась и, зажмурившись, подставила солнцу свою бледную физиономию. Понадобилась вся выдержка, вся сила воли, которая у меня была, чтобы не вздрогнуть и не обернуться. — Мне целительница вчера еще сказала, что тебя сегодня уже выпишут. Хотел успеть и встретить возле лазарета, но… опоздал. Как твои дела?

— Жива, — отозвалась я и с тихим вздохом обернулась.

Лемм выглядел как обычно. Ну, почти. Он сильно похудел, отчего на лице заострились скулы, а глаза запали. И это придавало ему какое-то хищное выражение. Только глаза были прежними и улыбка. А еще действие этой улыбки на меня.

Стоило Брокку улыбнуться, как мое бедное сердечко зашлось в бешеном ритме, и в горле тут же пересохло, а еще где-то в животе запорхали бабочки. Отвратное состояние, решила я, и попыталась задушить этот порыв нежности на корню.

— Я только вчера вернулся в Академию. Но меня к тебе не пустили. Целительница сказала, что ты отдыхаешь. Хотел вот… сегодня. Ты торопишься?

Я пожала плечами. На самом деле понятия не имела, что ему отвечать. И точно не знала, стоит ли мне куда-то спешить?

— Давай присядем, — Лемм подхватил меня под локоть и повел по направлению к лавочке, уютно устроившейся под раскидистым деревом неподалеку. А Академии сейчас скорее всего были лекции, потому что широкий двор был совершенно пуст. Кроме нас и нескольких пичуг, что заливисто щебетали, скрывшись в кронах деревьев, никого не было. — Я еще не совсем восстановился после ранения, голова иногда кружится. Да и ты тоже, судя по всему, еще очень слаба. Мастерс рассказал, что ты удерживала «Арку» пока мы с ним прорывались к выходу через толпу умертвий.

— Ну да, — я пожала плечами, усаживаясь на широкой лавке и с облегчением откидываясь на деревянную спинку. Стоять было уже почти невмоготу и предложение Лемма пришлось весьма кстати. Как и всегда, впрочем. Он словно бы чувствовал меня и мое настроение, всегда угадывал, чего я хочу, даже, иной раз, ему удавалось понять, о чем я думаю.

— Это было очень смело, — усмехнулся Лемм. Он вел себя как-то странно, смотрел на меня, когда думал, что я этого не вижу, кусал губы, словно бы хотел сказать что-то, но никак не мог решиться.