Чудовища и люди (СИ) - Веденеева Валерия. Страница 6

– Я не умею бояться, – сказал Арон вежливо. – А ты, Мерис? Ты умеешь? Айшо научился. Таньго научился. Вифред учится. А вот Юккис не успел, умер. И, говорят, так странно умер…

– Угрожаешь?

– Нет, вовсе нет. Я ведь добр и доверчив, а добрые и доверчивые люди не угрожают тем, кто пытается посеять вражду между ними и их любимыми. Расскажи, что ты планируешь сказать Мине? Или уже сказал?

– Нет. Я не собирался… Послушай, Арон, ты не так все понял.

– Не так?

– Нет.

– Хм. Стало быть, я не только добр и доверчив, но еще и непонятлив. Увы мне. Надеюсь только на то, что ты, Мерис, куда понятливее меня. 

Глава 7

Внутри арки перехода бушевал огонь. Отчего-то зеленый, с синими бликами по краям. Арон вздохнул, махнул рукой, позволяя стихийным духам уйти, и арка растаяла, забрав огонь с собой.

Третий раз за неделю. Учитель, неужели ни у кого в Ковене нет объяснений происходящему?

– Ни у кого, Арон. Или так они говорят.

– Все заклинания работают как надо и только с Вратами вот такая мерзость. Учитель, будь это действительно влияние последнего прорыва из Нижних миров, как заявили Светлые, искажение постигло бы и другие заклинания.

— К чему ты ведешь?

— Искажение — дело рук магов. Не знаю, Темных или Светлых, но точно магов.

— Хм, — Джат Пеларе, заложив руки за спину, задумчиво прошелся по комнате. — Что интересно, в частной беседе Эвита Ашшур и Торган Иларе сказали мне то же самое. Правда, никто из них не вызвался повторить это перед собранием.

– Струсили, – пробормотал Арон.

– А ты бы хотел настроить против себя неведомых чародеев, способных на подобную волшбу? — старый маг хмыкнул.

— Но если это волшба, то у нее есть цель. Что-то или кто-то…

– Кто-то? Кто именно? Когда случаются искажения, они затрагивают всех магов как в столице, так и в ближайших провинциях.

Учитель сказал верно – было практически невозможно определить настоящую цель неизвестных магов.

Можно было бы махнуть на это рукой, как и сделало большинство знакомых Арону Темных, и надеяться, что все само образуется. И сам Арон, наверное, поступил бы так же, не ощущай он всю последнюю неделю надвигающуюся опасность. Мрачное серое облако тревоги, от одного внутреннего горизонта до другого, без единого просвета. И без указания на источник грядущей беды.

Подобное Арон испытывал прежде лишь дважды, еще ребенком — в первый раз перед изгнанием его семьи из клана, и во второй - перед вспышкой Синей Чумы.

Просто сидеть и ждать беды? Нет, это было невыносимо.

Столица веселилась – император с размахом отмечал десятилетнюю годовщину своей коронации и одновременно годовщину свадьбы. В отличие от предшественников, нынешний монарх взял в жены не юную благородную девицу, а вдову на несколько лет старше себя, с сыном от первого брака, и, что самое интересное, очень сильную Светлую магичку. Любовь или расчет? Арон пару раз видел императора вместе с императрицей, и, честно сказать, в любовь не верил нисколько.

Группы гуляющих людей Арон обогнул и свернул с главной площади в малозаметный переулок, прошел его, пока не уткнулся в тупик – стену в два человеческих роста. Стена была старая, камни кое-где выпали из раствора, и забраться по ней наверх было так же легко, как и спрыгнуть в неухоженный, заросший высокой травой, двор перед старым покосившемся домом.

– Кем сегодня? – старая Ннуш никогда не здоровалась, не справлялась о чужом здоровье или делах и на «пустые» вопросы также не отвечала.

– Деревенским парнем из Хола. Последние дни хольцев много в столице, затеряться легко. Одежда…

– Знаю, – перебила его Ннуш, – чистая, бедная, но с претензией на праздничную. Все будет.

Спрятать северянина под одеждой хольца было легко. А вот прятать эррэ мага под личиной бездарного с каждым разом становилось все труднее. Труднее, но все еще возможно. «Твой Дар растет», – говорил, посмеиваясь, учитель, – «а ты его опять и опять в скорлупу. Смотри, взбунтуется».

Магии, способной найти источник искажения, либо не существовало, либо Джат Пеларе о таком способе просто не знал. Арон сперва надеялся на помощь своего чутья, за последние дни обошел почти всю столицу, особое внимание обращая на те места, где жили сильные Светлые маги, – но так ничего и не ощутил. Туча на внутреннем небе продолжала темнеть и наливаться опасностью, никак не выдавая свой источник.

А празднование продолжалось. Лицедеи и жонглеры, глотатели огня, заклинатели змей и полуголые танцовщицы – фигляры всех разновидностей, собранные с целой империи и щедро оплаченные из казны, веселили народ.

– Посторонись! Посторонись! Дорогу Его Императорскому Высочеству Истаносу Коггиру!

Народ прижимался к стенам домов, пропуская карету и гарцующих по ее сторонам всадников – императорскую охрану. Арон равнодушно проводил взглядом кортеж с наследным принцем – и вздрогнул. Позади кареты колыхался полупрозрачный человеческий силуэт.

Призрак? Здесь, в самом центре столице?

Невозможно!

Сотни действующих храмов, сильнейшие жрецы, каждый день проводящие заупокойные службы для всех, недолжным образом похороненных. Внутрь городских стен не попасть никакому призраку – и не восстать, если его человеческое тело погибло уже здесь.

Значит, или магия – какой Арону видеть еще не доводилось – или все же призрак, только очень старый и очень сильный. Призрак мага, убитого неправильно, вернувшегося из-за Грани, но по какой-то причине не сумевшего восстать во плоти?

Силуэт шевельнулся, разворачиваясь, оттолкнулся от кареты и поплыл в сторону Арона – прямо сквозь людей. Никто не видел его, никто не замечал, когда туманное создание касалось их. Видел только Арон. А еще ощущал серьезную опасность. Пусть не намерение убийства, но его возможность.

Арон отступил на шаг, второй. Развернулся, оттолкнул с дороги какого-то здоровяка, протоптался по ногам деревенских олухов, глазеющих, раскрыв рты, на императорский кортеж, и нырнул в узкий проулок, одновременно раскрывая свое эррэ и призывая Тьму и стихийных духов.

Призрак продолжал с прежней скоростью двигаться в его сторону. Если не ускорится, то Арон успеет уйти Вратами прямо в имение учителя. Джат Пеларе знал, как упокаивать самых опасных призраков…

Врата не открылись. То есть вообще не открылись. А от призрака потекли туманные полосы, делая воздух непрозрачным, заставляя исчезнуть предметы и краски, глуша звуки. И в этом тумане проявился человек. Его лицо было лишено признаков возраста, казалось юным – если не смотреть в глаза. Они были словно у древнего старика, видевшего войны и эпидемии, голод и засуху, потерявшего все и всех – но не способного умереть.

– Ты мне подходишь, – проговорил призрак. – Ты сможешь закончить то, что не успел сделать я.

От призрака, способного заблокировать открытие Врат, это звучало не слишком обнадеживающе. Духи неправильно умерших людей обожали перекладывать свои незаконченные дела на тех, кому не посчастливилось оказаться поблизости. И согласие принять задание накладывало узы крепче любой клятвы.

– Нет, – отказался Арон, одновременно готовясь призвать эмеаль Воздуха – развеять призрачный туман. Неизвестно, поможет ли, но попытаться стоило. – Нет, я ничего не буду за тебя заканчивать.

– Ты не знаешь, что я предложу взамен, – призрак говорил на языке империи, но с акцентом, принадлежность которого Арон не мог определить.

– Мне ничего не нужно.

Эмеаль Воздуха явилась, но с еще большей неохотой, чем обычно. Задул слабый ветер, начал усиливаться. Призрачный туман дрогнул, колыхнулся.

– Вот как, – прошелестел призрак, – жаль.

Ветер, подувший уже достаточно сильно, подхватил туманные пласты, разметал их и понес прочь, возвращая реальность – ее краски и звуки. От человека без возраста не осталось и следа, но Арон еще какое-то время стоял на том же месте, хмурясь.

Призраки, сумевшие найти того, кто был им нужен, никогда не уходили добровольно. Если не помогали уговоры, то в ход шли угрозы. Разъярившись, призрак мог и убить живого.