Город Улыбок (СИ) - Гринь Роман Андреевич. Страница 67

-- Догадываюсь! -- Сказал тот, вздохнув. -- Прости, у нас и так куча работы, так они еще и создали несколько отвлекающих маневров, а потом на нас надавили и приказали не вмешиваться, кто-то очень высокопоставленный приказал.

-- Ладно, не суть! -- Отмахнулась я. -- Без вас разберемся! Я вообще по другому вопросу. Тут назревает государственный переворот, и как агент государственной безопасности ты уже не отвертишься! Поспеши приехать и арестовать зачинщика!

-- Переворот? -- Удивленно переспросил специальный агент. -- И кто зачинщик?

-- Я!

-- Вот как, -- сказал Крайсер после недолгой паузы, -- значит, у Города Улыбок еще есть шанс! Я соберу столько ребят, сколько смогу. Но не для того, чтобы арестовать тебя. Эх старушка, Карла, кажется нас ждет возможно последняя поистине великая авантюра. Не облажайся, а то все пойдем на плаху! Продержись там до нашего приезда, и еще, у Штэмбарда есть "кроты" в ГБР. Я повесил на них маячки, сейчас большинство из них в здании сената, будь осторожна! Кидаю координаты.

-- Спасибо, Крайсер! За то, что всегда на моей стороне. И кстати, я не старушка, мне только пятьдесят четыре. Поспеши! Жду тебя!

Я дала Каю координаты "кротов" из ГБР, и он отдал приказ своим людям обезоружить и арестовать их. Мы направлялись к главному залу заседаний. Попутно обзвонила знакомые периодические издания и созвала столько относительно честных и независимых журналистов, сколько только смогла. В игре, которую я задумала, темнить нельзя, можно будет выиграть только с открытыми картами, какая бы рука ни была. Попутно я обсудила с Архитектором, есть ли у него компромат на всех продавшихся сенаторов, чтобы упрятать их за решетку всерьез и надолго. Как оказалось, он действительно хорошо подготовился, компромата было предостаточно. Вот только продавшихся сенаторов настолько много, что если упрятать их всех, то пришлось бы проводить новые выборы, ведь количества оставшихся сенаторов не хватило бы для принятия законов. Но в сложившейся ситуации, этого нельзя было допустить. В городе полно террористов, а снаружи на нас движется армия разъяренных повстанцев, у нас нет времени и возможностей формировать новый сенат. Поэтому, посоветовавшись с Архитектором, я решила временно не трогать тех сенаторов, что работали на Скордзини. На данный момент у нас с мафией одни и те же цели -- сохранить город, и именно мафия наносит достаточно ощутимые удары по террористам Чеосборна. Назовем это временным перемирьем. Так же я позвонила шефу полиции, тот сказал, что уже говорил с Крайсером и поздравляет меня с постом мэра. Он сказал, что его ребята в полицейском управлении тоже рады и возбуждены, что наконец-то мы сможем дать отпор бандитам и террористам, очень многие поддерживают меня, и он уже едет к зданию сената со всеми желающими перейти на мою сторону. Как странно все складывается, будто многие только и ждали моего переворота. Шеф полиции сказал, что конечно же нарушать законы и Конституцию не хорошо, но порой бывает, что законы пишут идиоты или продажные свиньи, и тогда они лишь вредят людям, и бывают времена, когда нельзя все утрясти демократическим путем. Он сказал, что порой офицер должен ставить безопасность граждан и собственную честь даже выше законов и прямых приказов начальства. Не думаю, что многие офицеры с ним бы согласились, но таков уж его подход к жизни, и сейчас он был мне только на руку.

Когда мы вошли в зал заседаний, там была почти полная тишина. Лишь мало кто тихо перешептывался. Многие сенаторы выглядели заинтригованными и взволнованными, часть так же напуганными. В зале было около полутора десятка трупов бандитов, с такими же ровными маленькими дырочками в голове, почти без крови. Какие оперативные ребята у Кая. Не менее двух десятков спец бойцов Архитектора расхаживали по балконам и возле нескольких выходов, полностью отрезав все возможности для побега. Так же трое бойцов стояли возле Гердса Штэмбарда. Магнат уже не выглядел таким самоуверенным, и больше не пил шампанское. Его лицо было перекошено гримасой злобы. Я лишь злорадно усмехнулась и направилась в его сторону, вместе с Каем и двумя бойцами.

-- Ты что себе возомнила? Ты вообще понимаешь, каким людям ты дорогу перешла?! -- Закричал Штэмбард, увидев меня, он вскочил на ноги и быстро пошел в мою сторону. -- Ты даже не представляешь на какие бабки ты меня кинула!

-- Мне плевать, ублюдок! -- Тихо ответила ему, не обращая внимания на его крики и угрозы.

-- Что ты сказала, мразь?! За какую решетку бы ты меня не упрятала, мои адвокаты вытащат меня! А ты, -- он затряс пальцем у меня перед носом, -- ты у меня за все ответишь. Я знаю, где ты живешь, где живет твоя дочь и все, кого ты любишь! -- Добавил он уже тише. -- Я вас псам скормлю, по кусочку, на глазах друг у дружки!

-- Гердс Штэмбард, -- сказала я тихим голосом, -- за силовой захват административного здания, угрозы, подкуп, шантаж, покушения на жизни, растления малолетних ради создания своих кукол, за то, что злоупотребляли положением в обществе и многое-многое другое, что мне даже перечислять здесь лень, вы признаетесь виновным!

-- Чего ты добиваешься?! -- не продолжал успокаиваться магнат. -- Меня адвокаты вытащат, а вот ты не жилец, если бросишь меня за решетку!

-- За решетку? -- Переспросила я с презрением. -- Поскольку у нас нет времени на долгие судебные процессы, да и половина судий все равно у вас в кармане, по законам военного времени, вы приговариваетесь к смерти, без дополнительных суда и следствия! -- Продолжила я, не обращая внимания на его слова.

-- Ты кем себя возомнила, шлюха, я ж тебя с дерьмом съем! -- заорал Гердс Штэмбард.

-- Кай, пистолет! -- Скомандовала я, и тот не раздумывая подал мне его.

-- На понт меня взять решила, опустить перед терпилами? -- засмеялся Штэмбард, когда я направила дуло ему в лицо. -- Что за дешевый фарс? Между ног его себе засади, кобыла, а не в лицо мне тычь. Вздумала такой хренью меня...

Но договорить он уже не смог. Я нажала на курок. Прозвучал выстрел, и верхнюю половину головы Гердса Штэмбарда разнесло вдребезги, она взорвалась, словно переспевший арбуз. Его мертвое тело глухо упало на пол. Кто-то в зале испугано вскрикнул, кто-то начал шептаться.

-- Падаль! -- Тихо сказала я и переступила труп. Вернула пистолет Каю, а он дал мне платок, чтобы стереть кровь с лица.

В зале воцарилась гробовая тишина, прерываемая лишь тихими щелчками фотоаппаратов первых пришедших журналистов. Все остальные сидели в шоке, боясь пошевелиться, а я вдруг поняла, что никогда в жизни не чувствовала подобной свободы. Это было неправильно, только что убила человека, капли его крови еще были на воротнике моей блузки, и я только стерла их со своего лица, еще минуту назад он кричал проклятия и оскорбления мне в лицо. А я почему-то чувствовала такое облегчение, даже не пьянящую силу над жизнью и смертью, что стольких свела сума, а именно облегчение. Я был рада, что журналисты успели заснять эту эпичную сцену. Завтра фото будет на всех первых полосах, пожалуй, заголовок "Государственный переворот. Леди-гангстер" и мое фото с пистолетом мне бы даже понравились. Пришли отчаянные времена и нужны жесткие меры, думаю, это была наглядная демонстрация для всех, что я не шутки пришла шутить.

-- Нужно будет послать людей, чтобы арестовать партию сексуальных кукол и закрыть его завод. А так же, нужно привлечь к криминальной ответственности всех, кто был замешан в этом деле и причастен к растлению несовершеннолетних!

Кай лишь молча кивнул. Я отправилась к трибуне, а он следом за мной.

Поднявшись наверх, глубоко вздохнула и осмотрела зал. Сенаторы сидели тихо, как напуганные мыши, некоторые тихонько шептались, другие быстро строчили на бандфонах сообщения своим покровителям, чтобы знать, как реагировать дальше. Журналисты щелкали фотоаппаратами непрерывно, снимая все подряд. Эти щелк-щелк начинали бесить меня, но сейчас это необходимо, хватит тайн, хватит юлить, я решила действовать открыто, в условиях полной гласности. Лишь если горожане увидят, что я сильная и жесткая в своей политике, но в то же время искренняя, открытая и отчаянно желающая спасти их, лишь тогда они пойдут за мной. Что ж, все были в сборе, сенаторы, журналисты. Тянуть дальше нет смысла.