Город Улыбок (СИ) - Гринь Роман Андреевич. Страница 74

Впрочем, хватит пафосных мыслей! Значение имеют лишь действия и поступки! Подходит время, мой отряд должно быть уже ждет меня. Я встал на ноги, пробежался по крыше, легко спрыгнул на балкон этажом ниже, перелез через перила и повторил прыжок, так преодолел четыре этажа и оказался на площади перед зданием. Разминка никогда не помешает!

Сеть административных зданий, что принадлежали ранее Миграционной Службе Города Улыбок, органа подконтрольного напрямую Архитекторам, были захвачены нами в ходе восстания, надо сказать без особых потерь и с минимальным сопротивлением врага. Раньше отсюда осуществлялось управление так называемым Промышленным Городом Улыбок (в простонародье -- "плантации"), сейчас здесь находится штаб повстанческой армии. А также, тут на скорую руку соорудили бараки, чтобы расквартировать солдат. Но места все равно не хватало, так что часть из них разместили в соседнем спальном районе. Конечно, так труднее будет обороняться в случае внезапной атаки, вот только никто на нас не нападет, это как раз мы собираемся идти штурмом на Рондо.

Я направился к одному из небольших зданий, что и служило импровизированным бараком. Открыл дверь, и члены моего отряда, завидев командира, тут же прекратили разговоры, и выровнялись по струнке, отдав честь.

-- Вольно! -- Скомандовал я.

И все шесть немного расслабились.

-- Как и ожидалось, информация о боевой операции в Клоаке подтвердилась! -- Объявил я подопечным. -- Хорошая новость: вы -- один из элитных отрядов, так как у вас были самые высокие показатели во время тренировок. Плохая новость -- именно поэтому нас кинут в самое пекло. Нам дан приказ о наступлении! Час на сборы! Вопросы?

- Но, сэр! - Обратилась ко мне Аделин. - Разве нашей первоочередной задачей не является захват Рондо?

Я медленно подошел к ней и внимательно посмотрел в глаза. Девушке явно стоит лучше изучить военный устав и понять, что приказы не обсуждаются. Но они ведь все идейные добровольцы, да еще и новобранцы, нельзя так с ними, наверное. Я и сам-то не солдат, хоть и проходил военную подготовку, как и все разведчики.

-- Скажите, новобранец Дюпре, у вас есть семья?

-- Нет, сэр! -- тут же ответила девушка. Она не отвела взгляд и продолжила: -- Моя младшая сестра умерла от туберкулеза, потому что представители Рондо отказались забрать ее за стены для необходимого лечения. Убитая горем мать ненадолго пережила ее. А отец... Все это слишком по нему ударило. Он сейчас в божьем доме для душевнобольных. Думаю, теперь вы понимаете, почему я так хочу поскорее разобраться с Рондо!

-- Понимаю, -- ответил я после небольшой паузы. А сам подумал, сколько же жизней исковеркал Рондо, сколько зла и страданий принес. Но в голос лишь сказал: -- Вот только такие дела, как война с хорошо вооруженным укрепленным городом, с наскоку не делаются. И еще, мой вам совет, не как старшего по званию, а как более опытного товарища, месть -- плохой союзник для бойца. Она затуманивает разум и ведет в могилу! Я не стану говорить, что понимаю ваши чувства или то, через что вы прошли. У каждого из нас свой крест и свои призраки, но, когда вы окажитесь там, где придется рисковать жизнью, разум должен быть чист от всего лишнего и постороннего. Лишь ваши рефлексы, ваша мышечная память, готовность мгновенно выполнять приказы и отсутствие сомнений в душе помогут выжить в настоящем аду!

-- А что же касается, семьи. -- Продолжил я. -- Что ж, вашей утрате можно лишь посочувствовать, но вот у многих бойцов еще есть семьи. А скажите мне, новобранец Дюпре, что за люди живут в Клоаке?

-- Отбросы, -- презрительно ответила Аделин.

-- Правильно, -- подтвердил я, -- но слишком мягко, если быть более точным -- убийцы, наемники, маньяки, психопаты, наркоторговцы, рабовладельцы, канибалы и прочие мерзкие типы. И как вы думаете, что будет, когда наша армия уйдет на войну с Рондо?

-- Они ворвутся в наши дома и вырежут всех, разграбят, а кого не убьют -- тех заберут в рабство! -- Ответил вместо Аделин, новобранец Блэк.

Я повернулся к нему. Мертвый потухший взгляд этого парня мне многое о нем говорил, о том, через что он прошел.

-- Кажется, ты видел некоторое дерьмо, парень с глазами дохлой рыбы! -- Я не любил, когда кто-то вмешивается в разговор. Хотя, парень был прав.

-- Меня зовут Билли Блэк, сэр! -- Сказал тот, и тоже не отвел взгляд. Он был храбрым, хотя скорее отчаянным. -- Я сам придумал себе это имя, ведь своего настоящего уже не помню! Мое детство прошло в Клоаке, сэр!

Вот как, это все объясняет!

-- И каким оно было? -- Спросил я. -- Что вы помните о Клоаке? Просветите нас, если не затруднит, если вы сможете справиться с воспоминаниями. Любая информация нам пригодится!

-- Что вы хотите знать?! -- спросил Билли, и сразу напрягся. Само его тело включало защитную реакцию от одних лишь далеких воспоминаний. -- Там ад! Хотя нет, думаю, ад куда боле милое место, чем Клоака. Вся моя семья, мы все были рабами. Мать приковывали наручниками к постели, после чего ею пользовались мужчины, множество мужчин, бывало до тридцати за день. А мы с отцом тяжело работали. Отца подкупали иллюзией надежды, что он может все исправить, выкупить нас всех, отработать долг! Но это был обман, сколько бы мы не работали, сколько бы матерью не пользовались как шлюхой, долг не уменьшался. Мы еле отрабатывали грабительский процент. И однажды, отца это сломала, он устал слышать крики своей жены, пока ее насиловали какие-то уроды. Он потерял надежду, и даже страх ужасных последствий для меня или матери, уже не пугал его как раньше. Что могло быть ужаснее нашего положения? Смерть, даже самая мучительная, не страшнее такого существования, его-то и жизнью не назовешь. Отец вонзил нож для колки льда прямо в голову своего хозяина, по самую рукоять. Я помню, как он хохотал, -- на лице парня появилась такая улыбка, от которой в былые времена мог бы содрогнуться даже я, -- его нафаршировали свинцом, но он успел перерезать горло так же и одному охраннику хозяина. Как же струсила вся банда, они стреляли и стреляли, а он все не падал, он смеялся и размахивал окровавленным ножом, как настоящий дьявол. Я видел все, казалось, это длилось вечность, но вот его окровавленный труп упал на пол, и я понял -- мне нужно бежать. Я рванул в комнату матери, но уже не успел ее спасти. Мать тоже застрелили. Сбежать удалось только мне, и по моему следу сразу же отправили бандитов с большими свирепыми охотничьими псами. Меня выследил один из головорезов. Он мог просто пристрелить меня и притащить мертвую тушку, но к счастью для меня, оказался педофилом. Почему к счастью? Он захотел сначала позабавиться со мной, а не пристрелил сразу на месте. Это было большой ошибкой! -- Билли Блэк улыбнулся так, что мне снова стало не по себе. Дальше он с гордостью сказал. -- Я воткнул ему в глаз металлическую спицу для шитья, я вложил в удар всю ненависть, проткнув ему мозг! Помню, как он дергался на полу в предсмертных конвульсиях, какие гримасы корчил, пока наконец-то не сдох. Мне тогда было восемь лет. Вот она -- история моего детства. А Клоака -- это место рабов и господ, это обитель дьяволов, это ад воплоти. И даже намного хуже. Вы даже представить себе не можете, что нас там ждет. Я дрожу от страха и в то же время ловлю кайф от предвкушения, что после стольких лет вернусь туда, снова взгляну в глаза своим демонам. Что еще вы хотите знать?

Все молчали, всем было, о чем подумать. Аделин заговорила первой:

-- Рабство? Но как же так, мы ведь живем в середине двадцать второго века, последние люди на Земле. Неужели, мы так ничему и не научились?

Я лишь с горечью улыбнулся.

-- Второй век или двадцать второй, какая разница? -- Спросил у нее. -- Все осталось прежним, мы все те же обезьяны, дикие, свирепые, жестокие и напуганные. Нет прогресса социального, нет прогресса личности. Все это иллюзии, есть лишь прогресс технический. Не гуманисты, философы и демократы сделали людей равными, это сделал Кольт при помощи своего изобретения. Не альтруизм толкает политиков и звезд шоу-бизнеса на красивые речи и благотворительность, это делают объективы направленных на них камер - быть, а не казаться! Технологии изменили наш мир, но мы остались теми же обезьянами, лишь накинули сверху мишуры. Когда мне говорят об изменившемся человечестве, то мне представляется благородная дама в дорогом наряде, она сидит в шикарном ресторане, играет приятная живая музыка, а на изысканном блюдце перед ней самое настоящее дерьмо. Но оно присыпано сахарной пудрой и пряностями, да и стол сервирован самым лучшим образом. Эта дама с гордым видом отрезает ножичком по кусочку этого дерьма и, гордо вздернув носик, кладет его себе в рот, а потом медленно прожевывает. Она горда, ее больше не тычут носом в это дерьмо, не размазывают ей по лицу. Нет, все культурно, и более того, это ее право и осознанный выбор, который она даже готова отстаивать до последнего. Вот эта вычурная дама и есть наша человеческая цивилизация, которую мы построили. А дерьмо на тарелке -- наша человеческая природа, всегда одна и та же, тысячи лет подряд. И стоит лишь сдуть пудру и блестки, развеять всю мишуру, и уж поверьте, оно попрет наружу!