Джинны пятой стихии - Лукин Евгений. Страница 3
– А пистолет ты не за свои покупал? – не задумываясь, возразила бойкая Арина. – А инструменты для взлома – не за свои?.. Вот вы говорите: свобода (ничего подобного Влас не говорил)… Это у нас свобода! А у вас там в Суслове тоталитарный режим… Кстати! Бумажник-то свой забери…
И она опять достала из сумочки всё то же многострадальное портмоне.
Влас вспыхнул. Благодеяние благодеянием, а девчонка определенно зарывалась. Следовало срочно поставить её на место, тем более что самочувствие это уже позволяло. Сто граммов водки вернули Власу ту волшебную раскованность, в результате которой, возможно, и была разнесена вчера его квартира.
– Значит, за пропаганду добра, говоришь, отвечают… – медленно выговорил он. – А за само добро?
Задумалась на секунду.
– Да тоже, наверное…
– Та-ак… – Влас откинулся на спинку стула, на устах его играла уличающая улыбка. – И не боишься?
– Чего?
– Н-ну… – Он выразительным жестом обвел столик. – Добро ведь творишь…
– Ой! – Арина скроила пренебрежительную гримаску. – Отмáзок… – Она выразительно провела ребром ладони по горлу.
– Ну, например?
– Во-первых, я тебя спаиваю.
– Как это спаиваешь? Спасаешь!
– Одно другому не мешает, – отмахнулась Арина. – А во-вторых, ты ж не знаешь, что я насчёт тебя задумала…
Влас поперхнулся.
– Спокойно! – сказала она. – Я тоже ещё не знаю…
Приподнялась и с кем-то поздоровалась. Влас взглянул. За соседний столик присаживалась супружеская чета: оба чистенькие, седенькие, улыбчивые. Махонькие – как птички. Что-то в их облике показалось тревожно знакомым. Влас присмотрелся и внутренне охнул: вместо кисти правой руки у каждого имел место аккуратненький протезик.
2. Раздрай
Где-то поблизости некая мелкая бытовая электроника приглушённо пропиликала начало мелодии «По тундре, по железной дороге…» – и все, включая бармена и седенькую супружескую чету, не сговариваясь, схватились за сотовые телефоны. Выяснилось, однако, что звонили Арине. Чертыхаясь, она запустила руку в сумку, но, видимо, писклявое устройство заползло из вредности на самое дно кожаного чёрного мешка, поэтому содержимое его пришлось вытрясти прямо на стол. Посыпались со стуком ключи, мелочь, косметика, щётка для волос, смятые странного вида купюры, короткоствольный револьвер, смахивающий на девятимиллиметровый «Детектив спешиэл», россыпь патронов к нему и наконец сам телефон, вопящий во всё свое электронное горлышко: «По тундр-ре, по железной дор-роге…» – Да! – крикнула в трубку Арина.
Влас потянулся было к револьверу, но, перехватив недовольный взгляд своей новой знакомой, раздумал и взял патрон. – Да? – кричала тем временем Арина. – Поняла: грабят! И что?.. То ли связь была неважная, то ли собеседник глуховат.
– Так они всегда этого числа приходят – пора бы уж привыкнуть!.. Раньше никогда? Как это никогда?.. А! Вон когда… Ты бы ещё «до грехопадения» сказал! Ладно, короче. Сейчас приду разберусь…
Раздосадованная, она бросила телефон в сумку. Туда же полетели револьвер, щётка для волос и всё прочее, включая отобранный у Власа боеприпас.
– Зла не хватает! – сообщила она, поднимаясь и вскидывая на плечо ремешок сумки. – Дед – чисто дитё малое! Всё думает, что при старом режиме живёт… Знаешь что? Ты посиди здесь пока. Только не напивайся. Или пойди погуляй. Тогда на вокзале встретимся. – Помощь нужна? – тихо спросил он, встревоженный зловещими словами «грабят» и «разберусь».
Арина удивлённо взглянула на Власа. Потом, что-то, видать, вспомнив, сунула руку в сумку.
– Держи, расплатишься, – бросила она, кладя на стол широкую купюру цвета беж. – Ты ж свои-то ещё не менял… – И устремилась к выходу из скверика.
Влас проводил её ошарашенным взглядом, затем, когда провожать уже стало некого, взял купюру, осмотрел. С бумажки целился в него сосредоточенный снайпер. Левая половина лица киллера была деловита и беспощадна, правая – скрыта оптическим прицелом. «Один заказ, – содрогнувшись, прочёл Влас. – Подделывать можно. Попадаться – нельзя».
– Предъявите оружие… – равнодушно прозвучало за спиной. Чубарин едва не выронил зловещий денежный знак. Обернулся. Два мордоворота в одинаковых серых куртках, каждый с коротеньким автоматом, болтающимся у бедра, выжидающе созерцали приезжего. Глаза у обоих были не выразительнее давешнего патрона.
– Ка-кое оружие? – спросил окутанный страхом Влас.
– Желательно огнестрельное.
– У меня нет…
Этот невинный и честный ответ произвёл на подошедших неожиданно сильное впечатление: опешили, недоверчиво сдвинули брови.
– То есть как это нет?
Спасение явилось из-за соседнего столика.
– Э-э… молодые люди… – продребезжало оттуда, и мордовороты коротко взглянули на однорукого старичка. – Насколько я понимаю, – с благостной улыбкой известил он, – юноша только что прибыл из-за границы…
– Вот… – робко промолвил Влас, протягивая паспорт.
– А-а, Суслов… – смягчаясь, проворчал страж. – Так бы и сказал сразу…
Второй оживился.
– Слышь! – полюбопытствовал он. – А как вы там живёте вообще? В Суслове своём…
На левом отвороте его куртки серебрился значок в виде грозно вытаращенного глаза. У первого – тоже.
– Живём… – виновато выдавил Влас.
– Без оружия?!
– Ну так это… чтоб друг друга не убивали… не грабили…
На лицах обоих стражей сначала оттиснулось туповатое недоумение, потом оба взгоготнули.
– Ну вы мудрецы! – насмешливо протянул один. – Оружия людям не давать… Так это ж как раз грабь – не хочу!
«Да, попал… – растерянно думал Влас, глядя в широкие спины удаляющихся стражей. – Ещё, что ли, добавить?.. Нет, наверное, лучше не надо…»
Он встал, подошёл к стойке, над которой немедленно всплыл атлетический торс бармена в незапятнанно-белой рубашке и при галстуке, а то, что Влас поначалу принял за подтяжки, вблизи оказалось сбруей от наплечной кобуры. Из-под мышки виднелась тыльная часть рукоятки тяжеленного пистолета. А вот лицо бармена внимания как-то не приковывало.
«Один заказ… Интересно, сколько это будет в сусловских – один заказ? Наверное, много, если сказала: смотри не напейся…» – Я расплатиться… – пояснил Влас.
Коротко стриженная голова важно кивнула с высоты торса.
– А-а… М-м… Тут ещё на чашечку кофе хватит? С сахаром…
Бармен не выдержал и усмехнулся.
– Я принесу, – сообщил он, принимая купюру.
Влас хотел вернуться за свой столик, но был задержан седенькой улыбчивой четой.
– Да вы подсядьте к нам, юноша… Что вы там, право, в гордом одиночестве?
Влас подумал и подсел.
– Нуте-с, добро пожаловать в наши криминалитеты, – приветствовал его старичок. – Раздрай. Аверкий Проклович Раздрай, прошу любить и жаловать. А это супруга моя – Пелагея Кирилловна.
Влас представился. Бармен принес кофе и ворох сдачи.
– Итак, вы у нас впервые, – констатировал Аверкий Проклович, с любопытством разглядывая молоденького иностранца. – И каковы впечатления?
Влас откашлялся.
– Да я пока… присматриваюсь только…
Раздрай покивал.
– Замечательно, – одобрил он. – Я, кстати, смотритель местного краеведческого музея, так что пользуйтесь случаем…
– Тоже отмазка? – не подумавши брякнул Влас.
Старичок округлил глаза.
– О-о… – с уважением протянул он. – Да вы, я смотрю, на глазах в нашу жизнь врастаете… Совершенно верно, именно отмазка. И отмазка, я вам доложу, превосходная! Делаю вид, будто честно тружусь – комар носа не подточит… – Раздрай чуть подался к собеседнику и, лукаво подмигнув, понизил голос до шёпота. – Между нами говоря, личина-то приросла давно – в самом деле честно тружусь, однако поди докажи! А кроме того… – Дребезжащий старческий тенорок снова обрёл внятность. – Пенсия по инвалидности. Вот! – И смотритель музея чуть ли не с гордостью предъявил протез. – Всё это, молодой человек, избавляет меня от печальной, на мой взгляд, необходимости…