Хроники Звёзд #1 (СИ) - Нетт Евгений. Страница 32
— Легко сказа… — Фразу юноша не договорил, так как прямо перед подростками из ниоткуда появилась подвешенная в воздухе дверь. Самая обычная, деревянная, в мелочах скопировавшая свою товарку из дворцовой комнаты Элиота, она внушала надежду и, одновременно, опасение. За прошедшее время они уже много где побывали, и отнюдь не все места можно было назвать приятными.
— Видишь? Нужно было только попросить! — Астерия, ловко выскользнувшая из рук Элиота, подошла к двери и распахнула её. — Смотри!
Там, в окружении совсем небольшого серого смерча, запечатанного сотнями золотых нитей, стоял Элиот и уткнувшаяся в его спину Астерия. Можно было даже рассмотреть суетящихся вовне людей…
— Пойдём? — Элиот вопросительно посмотрел на принцессу.
— Пойдём. — Астерия цепко ухватила его за руку и потянула за собой, но в дверь они, чуть ли не обнявшись, проскользнули одновременно…
Глава 12. Глас войны
Элиот распахнул глаза и тут же, не обращая внимания на вернувшуюся боль, развернулся, решив подстраховать так же очнувшуюся Астерию, которая действительно начала оседать на землю. Но вдвоём, помогая друг другу, они устояли, не без удивления наблюдая за тем, сколь стремительно сумрачный туман втягивается в Элиота, а нити — в Астерию. А уж открывшаяся перед глазами картина, напоминающая последствия магической бомбардировки, и вовсе выбила из подростков дух, так как они не ожидали таких последствий от простой потери контроля над магией.
«Впрочем, простой эту ситуацию назвать нельзя, даже если исключить наши «приключения» в мире осознанных галлюцинаций» — подумалось Элиоту, когда его взгляд выцепил среди собравшихся в этом месте людей королеву и короля, сейчас направляющихся прямо к потрёпанной и физически, и морально парочке.
— Я жду объяснений! — Властный голос королевы Эстильды и её небрежный жест, поместивший их в какой-то пузырь, не пропускавший звуков и не позволяющий разглядеть происходящее с другой стороны, Элиота почему-то даже обнадёжил, в то время как Астерия заметно напряглась. В своей жизни она много чего вытворяла, но простоявшее сотни лет здание, в котором учились многие королевы прошлого, принцессе разрушать ещё не доводилось.
В молчаливого одобрения Астерии, рассказывать взялся Элиот, и с каждой минутой лицо что королевы, что короля становилось всё более и более озадаченным, а в какой-то момент Эстильда и вовсе сжала виски и обречённо выдохнула, заставив тем самым Элиота замолчать. Дослушала она практически до самого конца, не выдержав на моменте, когда Астерия и Элиот оказались на поле боя давно ушедших времён.
— Дочь моя, скажи, какая у меня тогда была причёска.
— Никакой. — Уверенно ответила принцесса, но после продолжила уже на полтона тише, коснувшись руками растрепанных волос, тянущихся вдоль спины. — Ну, как у меня…
— Верно. С тех времён остались только картины, где на моей голове изображают невесть что. — Произнесла Эстильда, кивая в такт своим мыслям. Следующее же предложение королева сопроводила весьма выразительным взглядом на собственную причёску. — Будто бы на войне есть время сооружать такие конструкции!
— Не самое лучшее время для того, чтобы выяснять, истинно ли существование подобного… измерения. — Фребберг кивнул куда-то в сторону дворца. — Теперь, когда Чарльза не стало, нужно организовать достойные проводы и найти нового…
— Ч… что ты сказал? Папа? — Астерия, до которой с секундным запозданием дошло услышанное, вцепилась в руку мужчины. — Что с Чарльзом?!
Королева, встретившись глазами с дочерью, отвела взгляд и поджала губы, переложив необходимость сообщать плохие новости на мужа. Ей самой было тяжело от осознания того, что у доброго друга и советчика, учителя, которому она обязана всем, что умеет и знает, остановилось сердце. Великое могущество не спасло старика от пришедшей раньше срока смерти, и Эстильде оставалось только лишь это принять.
— Он умер, дочь моя. Чарльз был стар, и в какой-то момент у него просто остановилось сердце. Он уже давно говорил о том, что…
— Это… моя вина…? — По щекам принцессы покатились слёзы. — Он за меня волновался, а я…!
Дальнейшие слова разобрать не было никакой возможности, так как принцесса, лишившаяся наставника, что с восьми лет вёл её по пути магии, разрыдалась, словно маленькая девочка… каковой она и являлась. Ни магический дар, ни положение в обществе — ничто не смогло затмить простые человеческие чувства, которые в таких ситуациях не постыдно проявлять даже величайшим правителям.
Чего уж говорить о четырнадцатилетних принцессах…?
В то же время Элиот, замерший чуть в стороне, чувствовал себя по-настоящему лишним. Он знал и уважал Чарльза в обеих жизнях, и чувствовал соответствующую тяжесть на душе от вести о его неожиданной смерти, но — ничего более. Элиот просто не успел привыкнуть к наставнику, свыкнуться с мыслью о том, что он всегда рядом — а без этого искреннего сожаления можно было не ждать.
И именно по этой причине юноша бесшумно выскользнул из пузыря и, через боль активировав Альмагест, запрыгнул на крышу дворца, преодолел по ней несколько сотен метров, спрыгнул во внешний сад и, наконец, добрался до одной из заброшенных сигнальных башен — сёстер-близнецов той, что он привел в нормальный вид для Астерии. Только там он позволил себе расслабиться — и в ту же секунду обе его руки свело судорогой. Беспорядочно пульсирующие фиолетовые прожилки, которые, казалось, доходили до самой кости, жгли раскаленным свинцом, посылая волны боли в самые разные части тела многократно перегрузившего Альмагест Элиота.
Секунды, минуты, часы — время бежало незаметно настолько, что в какой-то момент Элиот краем помутившегося сознания отметил, что за окном уже стоит ночь. С трудом поднявшись на ноги, он окинул взглядом свои руки, с которыми за всё то время, что он провалялся в бреду, не произошло ровным счётом ничего хорошего.
Достаточно было того, что кожа по самые локти приобрела насыщенный тёмно-фиолетовый оттенок, разбавленный чёрными и серебристыми рублёными линиями. Положительной стороной было только то, что выше локтя паутина шрамов практически пропала. В остальном же…
Тупая, ноющая боль появлялась, стоило только Элиоту подумать об использовании заклинания. Пара Сумеречных Крыльев, рассёкших небо, не вызвала особых приступов, но Элиоту было как минимум неприятно от осознания того, что его магия в первую очередь бьет по нему же.
«Хоть отзывчивость стала лучше — одна радость».
Немного побродив по башне и размяв затекшие конечности, Элиот уселся посреди комнаты второго этажа, решив попытаться прояснить причину появления океана магии, которого в нём гарантированно не было.
Размеренное дыхание, полное расслабление тела и старательное игнорирование покалывающей боли в руках — и уже спустя несколько минут юноша сумел провалиться в себя, ощутив то, что обычный человек воспринял бы как подробный обзор собственного нутра за крошечным исключением. Помимо костей, жил, мышц и органов ясно ощущался Альмагест и вся магия, в нём заключенная.
Первый и самый главный закон Звёзд гласил, что ничто не берётся из ниоткуда и не уходит в никуда. И если Магия — это океан энергии, то Альмагест — сосуд, черпающий своё содержимое из этого океана. Чем старше и опытнее рыцарь или заклинатель, тем больше его сосуд, — в определённых пределах, так как в какой-то момент человек в любом случае начинает слабеть, — но зачерпнуть больше, чем может влезть в Альмагест, невозможно. Естественным ли восстановлением, или насильной передачей энергии — неважно, максимум строго фиксирован, и превзойти его невозможно. И сейчас Элиот отчётливо видел подтверждение этих слов: его «сосуд» был вполне обычного для заклинателя его уровня, — близкого к нулевому, но всё же, — и лишних объемов не имел.
«Так откуда тогда вся та мощь?»
Немного поразмыслив, Элиот решил попытать свои силы в управлении Сумраком напрямую, раз уж его символ в этом оказался столь хорош. И в первые же секунды после того, как перед ним появилась мертвенно-серая сфера, послушно увеличивающаяся в размерах, из горла юноши вырвалось самое грязное ругательство, какое он только знал.