Торжество матери (ЛП) - Хонфлер Миранда. Страница 21

Она шла, тени рассеивались, и только корни с сорняками пытались поймать ее ноги.

Она огибала темные воды озера, в окнах домика мерцал свет свечи. Перед ним стоял гость.

Ее длинная светлая коса была заплетена. Нина мрачно оглянулась.

— Я знаю, кто убил Роксану. Это был Каспиан, и я видела, как он это сделал.

* * *

Каспиан шел домой, а солнце угасало за замком. Как чернила, пролитые на пергаменте, тучи поглощали остатки света. Он поднялся по ступенькам в фойе, обычно шумное место было тихим. Слуги и стражи не на смене тихо говорили за кружками. Его провожали взглядами, полными подозрения, пока он проходил мимо.

Не важно, что у него не было аппетита к еде или обществу, они все равно его не приняли бы. Они, как и остальные в деревне, считали его виновным. Он хотел просто лечь в постель и больше не вставать, или проснуться на рассвете и обнаружить, что это все было кошмарным сном.

— Милорд? — служанка стояла в стороне, скрестив руки на груди. — Лорд и леди Волски ждут в своих покоях вас на ужин.

Страж замер на пороге за ней, ладонь была на рукояти меча.

Каспиан с горечью отвел взгляд. Словно он мог задушить служанку при всех. Они были готовы напасть на него, как другие жители деревни?

Он думал, что они его знали. Он думал, что они считали его хорошим, любили его. Они жили с ним. Но быстро повернулись против него. Теперь видели в нем хищника. Может, они видели в том то, что он не замечал до этого.

Он был монстром?

Он хотел проигнорировать родителей, пойти в свою комнату и утонуть в горилке. Но даже теперь, в пучинах отчаяния, он не мог ослушаться их. Они редко ужинали вместе. Они чаще ели с остальными из дома в зале. Но он не один горевал. Не только он потерял Роксану.

Он должен был сначала переодеться.

Как только он оказался один в комнате, он сбросил грязную одежду и оставил кучей на полу. Его автопортрет грозно смотрел на него с мольберта, пока он выбирал наряд. Его одежда когда-то была поводом для гордости, он долго ее выбирал, чтобы поддержать достоинство семьи. Сегодня он схватил первое, чего коснулась рука.

Он был в лесу в ночь смерти Роксаны. Портрет шептал о его вине. Пустые глаза отражали тьму его сердца.

Нет. Может, он случайно обронил кулон за день до этого.

Но… от озера он шел не мимо дуба, ударенного Перуном, который был ближе к дому Роксаны, чем его. Он бывал там, только когда ходил к Роксане…

Монстр на картине торжественно скалился.

Он схватил картину за раму, смотрел на искаженное лицо. Были они одним и тем же? Был ли это портрет отражением его виновного сердца? Не может быть. Должно быть объяснение, и он должен его как-то найти.

Он отодвинулся, потер глаза. Родители ждали.

Но он бросил взгляд на картину, сердце сжалось.

«Хватит смотреть на меня».

Он подумывал уничтожить портрет, но вместо это бросил на холст одеяло, а потом поспешил в покои родителей.

— Люди все беспокойнее. Нужно что-то делать. Нельзя допустить, чтобы Каспиан пострадал, — сдавленно говорила мама.

— Будь я сильнее, они не посмели бы. Нужно подавить этот мятеж, пока он не зашел дальше. Мои люди ищут подстрекателей, и их накажут, — он закашлялся.

Каспиан замер у двери их комнаты. Когда-то мирная деревня была в хаосе. Люди буйствовали, нападали на аристократа. Казалось, он вот-вот проснется от кошмара. И Роксана будет жива.

Постучав, он толкнул дверь. Желтый свет свечи бросал дрожащий свет на половицы комнаты и роскошные ковры. Солнечные гобелены мамы украшали стены, а еще две картины, которые они купили в Тарновиче. Мебель была украшена нарисованными подсолнухами, которые уже выцвели и не радовали глаз.

Мама была за письменным столом, сгорбилась над ним и что-то писала. Искра лежала бесформенной кучей, мохнатая голова лежала на ногах мамы. Ее обычно уложенные волосы были простой косой, откуда выбились кудрявые пряди.

Отец был у камина в одеяле, его кожа была болезненно серой, под глазами пролегли темные круги. Бутылка вина стояла в центре старого стола. Его много раз обливали и царапали, и во многом постарались они с Генриком.

Каспиан занял обычное место. Тихо поздоровавшись, его родители сели с ним, Искра осталась у стола. Он наполнил кубок, осушил его одним глотком, наполнил второй.

Когда-то тут было тепло и уютно, пахло чернилами и бумагой от письменного стола мамы, Генрик играл мелодии. Теперь тут было холодно и мертво. Запах лекарственных трав и болезни бил по его носу. Кашель отца прерывал тишину.

Даже приятное тепло вина не притупляло боль в груди. Он даже не мог завести простой разговор.

На первое подали любимый грибной суп мамы с ячменем, и стояла тяжелая тишина, слуги даже не поднимали головы и не смотрели на него. Звенела утварь, порой кашлял отец, и больше звуков не было. Его родители почти не говорили, пока ели. Каспиан выпил четвертый и пятый кубки вина.

Слуги прошли с тарелками ароматного печеного карпа. Это было его любимое блюдо, мама точно попросила для него. Корочка рыбы блестела, была посыпана ярким укропом. Он попробовал немного.

Грязь. Сухая грязь. На вкус было как пирожки из грязи, которые они с Роксаной лепили в детстве. Он обманом заставлял ее есть их, когда пробовал немного и заявлял, что на вкус как сладкая булочка. Она плакала в тот день, и его за это отлупили.

Он отодвинул тарелку, снова потянулся к вину. Зачем все это? Наряд, уроки арифметики и с мечом. Это не вернет Роксану. И вскоре Бригида, загадочная и манящая Бригида, отведет его к озеру, где он познает гнев Мокоши.

Мама коснулась его запястья.

— Мы знаем, что ты скучаешь по ней, но не уничтожай себя из-за этого.

— Ты должен быть сильным, ради своей семьи и этого дома, хоть и испытывая потерю. Вино — не сила, — отец пилил рыбу. Нож царапал тарелку.

Он стряхнул руку мамы, вылил остатки вина в кубок. Последние капли упали из горлышка.

Вся деревня видела, как они с Роксаной покинули праздник вместе.

Джулиан видел, как он шел в лес.

Все быстро посчитали его убийцей. Что еще было важным? Сила? Семья? Он фыркнул и сделал еще глоток.

Слуги без слов принесли еще напитки. Когда они тихо закрыли дверь, отец кашлянул.

— Больше не уходи из замка, пока весь бардак не успокоится.

Как они могли говорить так спокойно? Так черство?

— Успокоится? — Каспиан осушил кубок и бросил на стол. — Это не пострадавшие посевы или мертвый скот. Мертва моя невеста.

Мама взяла его за руку и крепко сжала с любовью.

— Мы просто хотим для тебя лучшего. Там для тебя сейчас опасно.

Лучшего? И чем это было?

Перед закрытыми глазами вспыхнул ухмыляющийся Дариуш. Что это было? Зачем спешить с новой свадьбой, когда Роксану только убили, и ее убийца еще был на свободе?

Отец смотрел на стол. Он проигнорирует смерть Роксаны и согласится на предложение Дариуша?

Стул Каспиана скрипнул по полу, чуть не упал, когда юноша встал.

— Вы обдумываете предложение Дариуша? Она ничего для вас не значила? — он склонился над столом к отцу. — Они только сегодня ее сожгли. И вы думаете, что я стану сразу искать новую невесту? Она совсем ничего не значила? — он махнул в сторону поместья Малицки.

— Как ты смеешь! — прорычал отец, приподнявшись, а потом закашлялся и сел.

Искра подняла голову, низко рыча. Даже собака его матери считала его виновным?

— Конечно, мы переживаем. Мы любили ее, — сказала мама со слезами на глазах. — Но не по твоей вине она мертва.

Не по его вине? Правда?

— Но вся деревня думает, что я это сделал.

Мама смотрела на стол.

— Печально, что они так думают, но тебе не нужно беспокоиться. Твой отец разберется с этим.

— Разберется? Он может вернуть ее из мертвых? — заорал Каспиан. Его тело дрожало от давления.

Они были такими уверенными, спокойными, словно могли убрать преступление, невосполнимую потерю и убийцу на свободе щелчком пальцев. Они уже так делали?