Сказания Фелидии. Воины павшего феникса (СИ) - Маркелова Марина. Страница 26

Как бы то там ни было, теперь Линвард не видел предела счастью. Они с Азеей перебрались к Эльде, как и собирались. Места в большом доме хватило всем. Эльда молча смирилась с тем, что переубеждать старых друзей бесполезно, а уже на следующий день поняла, насколько это решение помогало не только ей, но и Азее. Та настолько глубоко ушла в заботы о беременной подруге, что напрочь забыла обо всех неприятных наваждениях. Азея, казалось, не могла думать ни о чем, кроме того, чтобы Эльда не переутомлялась. Она безропотно, с каким-то безумным упорством взвалила на свои плечи хозяйство, обязанности сиделки и присмотр за Гаспером, небрежно отмахивалась от помощи, принимая лишь ту, с которой физически не могла справиться. Ей казалось, что силы неиссякаемы и мужественно перебарывала себя даже тогда, когда руки опускались, а ноги, ослабев, подкашивались. Линварда поначалу сильно настораживали такие порывы, он опасался за супругу, однако вскоре успокоился. Азея не перетруждалась и не жаловалась, ее хватало не только на заботы и работу, но и на тихие семейные посиделки, к которым так стремился после службы Линвард. Эльда же, благодаря постоянному надзору уже через пару дней почувствовала себя лучше, начала подниматься с постели и, чувствуя неловкость по отношению к Азее, помогать по мере собственных сил. Болезненную бледность заменил слабый, но здоровый румянец, чаще расцветала улыбка. Линвард не сомневался, что Эльда продолжала думать об Аллере, однако теперь, когда рядом была его и Азеи мощная поддержка, мысли ее были переполненными либо радостными ожиданиями, либо приятными воспоминаниями. Теперь она готовилась к родам и с благодарным обожанием смотрела на своих друзей, так нахально вырвавших ее из тоскливого забвения. Жизнь налаживалась, черная лента, змеей обвивавшая их дорогу, вроде бы оборвалась, и Линвард приготовился вкушать наслаждение счастья, когда вдруг, на закате, вдребезги разбивая розовые небеса, раздался тяжелый бой колокола.

А ничего не предвещало беды. Линвард только вернулся после суточной службы, изможденный, но не злой. День похорон Данасия выдался нелегким, однако и он остался позади, а впереди маячил спокойный, умиротворенный вечер вместе с любимой супругой, доброй подругой и маленьким сорванцом, который не отходил от Линварда ни на шаг, когда тот был дома.

Азея ждала мужа за накрытым столом. В тот день ей хотелось застолья, просто так, без особого повода. Хотя, кто сказал, что у них не было причины устроить маленький праздник? Адрис сказал, что до родов Эльды остались считанные дни, что маленькое чудо появится на свет не сегодня-завтра. Азее, неожиданно для себя, стало так весело, что она удивила и Эльду, и Адриса, и даже Гаспера резкими и необузданными порывами ласки и вспыхнувшим из ниоткуда желанием закатить знатный ужин.

Азея воплотила в жизнь задуманное, и единственное, что немного беспокоило ее, так это то, что еды казалось многовато для троих взрослых и одного ребенка. Тогда она пожалела, что не пригласила Адриса, ставшего всего за несколько дней ей чуть ли не лучшим другом. Когда он был рядом, женщина ощущала поддержку, надежную опору, которая будет рядом, если ноги подкосятся, а руки безвольно повиснут. Ее тянуло с ним на разговоры — не какие-нибудь бестолковые сплетни, которыми полнилась торговая или дворцовая площади, а недолгие, но задумчивые беседы. Адрис был рад общению с Азеей и всегда шел ей навстречу, лишь за исключением тех дней, когда ему необходимо было спешить к очередному больному. Эльда, пару раз намекала на нежные чувства, которые, возможно, питал лекарь к ее подруге, но Азея всякий раз отмахивалась. Какие могли быть чувства, когда у нее уже был один мужчина на всю жизнь…

Линвард вернулся немного раздраженным, резко ослабил завязки у шеи и небрежно бросил плащ на скамью у входа, прошел в комнату и остановился, пораженный устроенным пиром. Встречая мужа, подбежала Азея, обняла и нежно поцеловала, но, заметив его скрытую усталость, отступила. Линвард ей благодарно улыбнулся и сел за стол.

— По какому случаю гуляем? — спросил он задорно, хотя и не без труда. — Сегодня вроде у Аборна не самый радужный день.

Азея опешила, испугавшись на миг, что не подумала о похоронах Главы Совета, но на помощь ей пришла Эльда. Заметив смятение подруги, она бодро подхватила разговор:

— Грустно, конечно, что человека не стало. Однако, как мне кажется, любому усопшему не в радость, когда по нему убиваются и льют слезы. Может, стоит порадоваться тому, что человек отмучился. И потом, кто-то умер, а кто-то родился — закон жизни. Почему бы этому не порадоваться?

Азея еле заметно, благодарственно кивнула Эльде. Линвард же и не думал упрекать жену. Он спешно сполоснул руки и сел за стол напротив Эльды и Гаспера, Азея устроилась возле. Пока она аккуратно раскладывала по тарелкам блюда, Линвард разлил приготовленный ягодный отвар на четверых. Усталость постепенно отступала, а веселые лица дорогих его сердцу людей превращали Линварда в самого счастливого. И действительно, уже не тревожило, что утром весь Аборн провожал в последний путь Данасия. Ощущения похорон смылось ласковым голосом Эльды, радостью Азеи и веселой трескотней Гаспера. Подумалось о том, что действительно, сейчас не хватает Аллера и о том, что надо бы попросить Азею устроить нечто подобное, когда он, наконец-то, вернется. Из воина Линвард переходил в простого семьянина, не отягощенного бременем службы.

И вот он поднял стакан, поймал восхищенный взгляд Азеи и улыбнулся, собрал кружащиеся в голове слова и собрался сказать, что хочет выпить за любовь и за дружбу, уже вдохнул глубоко, как воздух вокруг разбил бой. Медный, тяжелый, сжимающий нутро.

Гаспер нервно заерзал, закрутил головой, как любопытный птенец. Эльда вздрогнула, слабая рука ее не удержала стакана. С глухим ударом он упал на стол и выплюнул отвар, растекшийся по белизне огромной, ярко-красной кляксой. Азея окаменела. Красивое лицо ее в один момент осунулось: глаза округлились, улыбка стянулась, и уголки губ удручающе опустились. Она, как и Эльда, знала, что несет за собой этот колокольный бой. И это осознание ее испугало до ступора. Но ненадолго — Азея быстро пришла в себя и с тревогой взглянула на Линварда. Никаких слов не требовалось для того, чтобы понять — она спрашивает и получает неутешительный ответ одновременно.

Линвард застыл с бокалом у губ, брови его нахмурились и, обозлившись на что-то, то ли на сорванный счастливый вечер, то ли на страшный смысл, которой нес в себе бой, назло всем возможным бедам, залпом осушил стакан.

— Линвард? — осмелилась окликнуть тогда его Азея.

Линвард должен был подняться и уйти. Когда в защитнике города появляется необходимость — за ним присылают. Когда на весь город бьет набат — случилось что-то страшное, и нужен каждый воин, не важно, больной или здоровый.

Линвард так ничего и не сказал. Утешать встревоженных женщин было нечем, а лгать он не хотел. Обещать нужно лишь тогда, когда абсолютно уверен, что сдержишь слово. Он поднялся из-за стола и направился к входу. Азея бросилась за ним, а Эльда проводила печальным взмахом рукой.

Линвард поднял плащ и забросил его за спину. Желая хоть как-то помочь, Азея уложила его складками, хотя и знала, что уже через пять минут от ее стараний не останется и следа. Линвард серьезно взглянул на нее, ласково погладил по щеке и поцеловал на прощание. Азея не плакала. Она, с мольбой, ждала хоть слова. И тогда Линвард отозвался на нее так тепло, как только смог:

— Берегите себя, — промолвил он, развернулся и ушел. Азея смотрела ему в след, пока темный плащ Линварда не растворился в уже загустевшем сумраке. «Он вернется, — думала она, стараясь унять неистовую внутреннюю дрожь, — все образумится, и Линвард вернется. Уже совсем скоро»…

Уже через несколько часов в дверь, пугая жильцов, агрессивно застучали.

— Кто бы это мог быть? — осторожно спросила Эльда, прижимая к себе трепещущего Гаспера, хотя поздние визитеры пугали ее не меньше, чем ребенка.