Жрица богини Маар (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна. Страница 80

— Конечно, господин Нагорт, — кивнула Гарима.

Меня тогда неприятно поразило, как спокойно звучал ее голос, какими царственными были движения. Каждый штрих, каждая мелочь падали в копилку моего отторжения.

— Мы все понимаем, что обстоятельства вынудили светлейшего Императора действовать без промедления, — бесстрастно, будто речь шла не о жизнях вовсе, продолжала Доверенная. — Это был весьма изящный ход — использовать сареха-преступника в своих целях. Убрать сарехского священника руками единоверца было отличной мыслью.

Больше слушать я это не могла. Меня от злости трясло. Из последних сил держала себя в руках. Не хотела наговорить гадостей советнику или Доверенной, цинично рассуждающей об удачном использовании чужих слабостей и справедливой жажды мести. Поэтому я бросила, что устала, и вылетела из комнаты.

В спальне на прикроватном столике стояла длинношеяя бутылочка с успокоительным. Отсчитыванием капель я себя не утруждала — плеснула в стакан, залпом выпила. До противного привычные вкус и запах злили не меньше высказываний Гаримы. О том, что происходило в камере, и как все на самом деле было, я старалась не думать.

Меряя шагами комнату, нетерпеливо ждала, когда подействует лекарство. К сожалению, злость не отгоняла призраков и только усиливала мерзкое чувство внутреннего осквернения, от которого не могла отделаться после допроса принца Ясуфа. Уже покойного принца Ясуфа…

Вспоминая его, мысли и переживания этого человека, постепенно понимала, что он не оставил Императору выбора. Слишком много смертей и предательств тянулось за принцем. Какая в конечном итоге разница, кто убил его? Ингар, обученный палач или кто-то из верных Императору воинов? Угрозы для страны этот человек больше не представлял…

Снадобье действовало, злость на Гариму, так спокойно рассуждавшую о роли Ингара, уходила. Он ведь получил, что хотел. Отомстил за отца именно тому человеку, который погубил его. Возможно, даже счастлив…

Мысли ворочались медленно, голова казалась тяжелой, глаза слипались. Я забралась в постель, задернула полог, шелк подушки приятно холодил щеку. Поэтому оранжевый песок пустыни показался обжигающим. Вдали сквозь дрожащий от марева воздух видела стены Забытого города. Я шла туда, к удивительному небесному кристаллу. Шла за избавлением…

ГЛАВА 36

Когда я проснулась, было уже утро. На прикроватном столике рядом с микстурой стояла инкрустированная янтарем шкатулка. Внутри лежали красивая золотая тиара и письмо в плотном конверте. Увидев знакомый почерк Фераса, я обрадовалась так сильно, что не сразу осознала смысл написанного. Дважды перечитала, и радость сменилась смущением. Из-за лестных слов, красивых фраз и искренности стуком заходилось сердце, полыхали щеки.

— Надеюсь, ты не настолько наивна, чтобы принимать это за чистую монету? — раздался за спиной издевательский голос.

Я резко обернулась, отступила на шаг от призрака Сегериса.

— Ты же мертв!

— Неужели? — ухмыльнулся он.

Я снова отступила на шаг, споткнулась, упала в кресло.

— Беспомощная жрица Маар, ты не поняла главного. Мертв я или нет, но твой хваленый дар тебя предал. Ты бессильна и беззащитна. Скоро разум твой разрушится, и…

— Госпожа, с кем вы разговариваете? — на пороге появилась Суни.

— Ни с кем, — я изобразила улыбку. — Спасибо, что поставила подарок у кровати.

— Господин Ферас заходил вчера вечером, — спокойно продолжала служанка. — Госпожа Доверенная тоже. Увидев, что вы спите, попросила вас заглянуть к ней утром.

Стало неловко, что вчера так убежала от разговора. Оставалось надеяться, господин Нагорт не подумал обо мне дурного.

— Не сомневайся, — вольготно устроившийся на постели Сегерис усмехнулся. — Он подумал, что ты невоспитанная, наглая и самовлюбленная дурочка. Решил, ты расстроилась из-за того, что с тобой, великой, не посоветовались государственные мужи.

Я не стала отвечать, но это его не остановило. Пока Суни укладывала мне волосы, призрачный сарехский священник успел объяснить, что Гарима устала от моих капризов, что я сама виновата в том, что Ингар ненавидел меня и пытался убить. Как он ни старался убедить меня в моей виновности, я за собой вины не чувствовала, ведь о даре, причине ненависти сареха, не просила. Богиня решила так.

Мое молчание Сегерис считал признаком слабости и согласия.

— Ты ведь знаешь, жрица, что я прав, — вкрадчивый голос, спокойное лицо, в которое мне хотелось запустить чем-нибудь. — Присмотрись к своей так называемой сестре. Ты ведь не слепая, увидишь ее истинные помыслы. Приглядись, — советовал сарех. — Поймешь, что тебя просто используют. Ей нужно, чтобы ты выполняла свой долг, чтобы работала, как чудной механизм. Исправно и без жалоб. О каком хваленом душевном тепле может идти речь? У кого проклятая может вызывать добрые чувства? Ни у кого. И ты это отлично знаешь. Откажись от дара, проклятая Кареглазая из Сосновки. Откажись, пока не поздно. Вдруг тебе повезет, и ты сохранишь остатки разума?

Я отвернулась от Сегериса, гордо подняла подбородок и вышла из комнаты. Разговаривать с ним не собиралась. Уж тем более не в присутствии Суни.

Гарима вышла ко мне из кабинета и выглядела не просто хмурой и обеспокоенной, а мрачной. Это ощущение усиливалось давящим тяжелым запахом каких-то масел, с которыми она до того работала.

— Меня тревожит твое состояние, — сестра поцеловала меня в лоб, будто проверяла, нет ли жара.

— Ей интересно, правильно ли ты работаешь, видишь? — усмехнулся остановившийся рядом со мной Сегерис.

— Все образуется, — раздраженно бросила я.

— Обязательно, — мягко ответила она. — Суни говорит, ты вчера выпила почти половину успокоительного. Это в пять раз больше, чем нужно было.

— Зато выспалась, — буркнула я.

— Она боится, что ты сопьешься, — откровенно веселился призрак.

— Лаисса, — Гарима взяла меня за руку, жестом пригласила присаживаться к чайному столику. — Ты ведь знаешь, что я хочу тебе добра.

— Конечно, хочет. Иначе ты не сможешь выполнять свой чудесный и легкий долг жрицы, — издевался Сегерис, устроившийся в кресле напротив.

— Да, Гарима, — стараясь даже не смотреть в сторону призрака, ответила я. Голос звучал напряженно, резко, неудивительно, что сестра решила, я не хочу разговаривать с ней.

— Ты огорчилась из-за вчерашних новостей? — предположила Доверенная. — Но ты ведь понимаешь, что Император не мог поступить иначе. Это единственная возможность избежать скандалов и погромов в Ратави сейчас и наладить отношения с соседями. Без подстрекательств со стороны Ясуфа и заинтересованных в нем иноземных вельмож напряженность между странами пойдет на убыль.

— Я все понимаю…

— Ингар тоже понесет свое наказание, — заверила сестра. — Но господин Нагорт сказал вчера, что ритуала для него не будет. С одной стороны, Император щадит твои чувства, с другой — клеймение и каторга больше в характере сарехов. С таким наказанием царь согласится и будет считать действия Императора справедливыми.

— Наверное, — бросила я.

— О, конечно, будет! Посмотри, как удобно позаботился о тебе Император, — ухмыльнулся Сегерис. — В свой карман, как всегда.

— Учитывая, что Ингар совершил убийства, нападение на тебя можно и вовсе замолчать. Чтобы слухи не ходили по городу, — осторожно продолжала Гарима, явно не зная, как я отнесусь к таким словам. — Чтобы имя не трепали в ненужной связи… В суде тебе не придется выступать. А наказан он будет все равно по нашим законам… Именно за нападение на тебя.

Я промолчала, отвернулась и пожалела, что пришла, что позволила сестре начать этот разговор.

— Ты считаешь это недостаточным? — тихо спросила Гарима.

— Я не хочу больше об этом говорить! — отрезала я. — Хорошо, что решения приняты. Хватит об этом. Мне просто противно!

— Мне тоже, — со вздохом призналась Гарима.

— Лукавит, — пренебрежительно хмыкнул сарех.