Искушение (СИ) - Комарова Инна Даниловна. Страница 38

— Обещаю вам, что в концертах вы меня услышите и еще не раз.

Зал от восторга и радостной новости взорвался овациями. Благодарные слушатели в экстазе скандировали в знак признательности:

— Браво! Браво! Браво! — и вновь цветы, минуя воздушное пространство, летели на сцену.

Это была победа совсем ещё молодой, но очень талантливой певицы!

Супруг Ольги не произвёл на меня такого ошеломляющего впечатления. Крепкий бас-баритон с обычным тембром, но хорошей школой. Однако его исполнение было статичным, в нём не было волнений и переживаний согласно задумке композиторов. В голосе не было тепла. Душа его молчала.

Матушка была большой почитательницей мастеров оперной сцены, поэтому в нашем доме часто устраивались концерты, в которых принимали участие солисты театра. Они были благодарны своей поклоннице за внимание и высокую оценку их труда. Никогда не отказывались участвовать в импровизированных концертах. С детства я была вовлечена в процесс подготовки таких вечеров и очень любила атмосферу, которую они создавали.

Женщина с малиновым клеймом на правой ладони

В антракте к нам подошли родители Ольги: князь Арсений Венедиктов с супругой. Прохор Петрович и мы с тётушкой живо беседовали с ними, делясь впечатлениями о концерте.

Неожиданно наше уединение нарушила очень неприятная и довольно бесцеремонная дама.

Я поразилась — её глаза заплыли мутными пятнами. Зрачков не было видно. Сколько ни старалась, никак не могла разглядеть, какого цвета у неё глаза. Взгляд напористый, дерзкий, впивающийся в собеседника, насаждающий своё присутствие, он не обещал доброжелательности в поведении дамы. По её лицу скользила странная притворная улыбка. Объяснить, почему она вызвала у меня такое отношение, даже не пыталась, но меня сразу оттолкнуло и насторожило её присутствие. Внутренний голос подсказывал, что не тот она человек, которым старается казаться. Я попробовала под невинным предлогом удалиться, тётушка задержала. Дама перекинулась несколькими словами с Прохором Петровичем:

— Что-то вы совсем забыли дорогу к нам. Не навещаете старых добрых знакомых.

— Занят, — коротко и сухо ответил Федотов. Он не желал продолжать с ней беседу. Это было видно невооружённым глазом. Она же, игнорируя его слова и тон, продолжала приторным голосом ластиться как ни в чём не бывало, не обращая внимания на присутствующих.

— Сестра о вас спрашивала. Что передать? И я соскучилась. Когда вас ожидать у нас? Не вредничайте, доставьте одиноким сёстрам радость, — противным ноющим голосом приставала дама к Федотову.

— Простите, я занят, — повторил он.

— Прохор Петрович, душка. — Дама переложила веер в другую руку, намереваясь взять Федотова под руку и отвести в сторону на разговор тет-а-тет, при этом обнажив ладонь правой руки. И тут…

«О боже! — Я оторопела и ахнула. — Женщина с малиновым клеймом», — матушка во сне предупреждала меня. Дурнота волной подкатила к горлу, меня затошнило. Извинилась перед собеседниками, сославшись на усталость, головную боль, и ушла в ложу.

«Вот кого мне нужно сторониться, опасаться, остерегаться и избегать общения». — Теперь мои мысли были заняты только этим.

Останавливаться нельзя

Женщина с малиновым пятном — Нелюбова Анфиса Акимовна — жила в родительском доме вместе с младшей сестрой, которая, как и сама Анфиса, замужем никогда не была. Старшая сестра осталась старой девой по понятным причинам. Ни один уважающий себя мужчина не женился бы на даме с плохой репутацией. Младшая сестра обречённо несла на себе рок одиночества только лишь потому, что Анфиса так решила. Она не пожелала счастья для своей сестрёнки, посчитав, что той вполне достаточно будет её общества.

— Урождённая старая дева, — сокрушалась сестра Анфисы, когда знакомые спрашивали, почему она с завидным постоянством отказывала женихам.

— Не понимаю. Уж кому, как не вам, выйти замуж, рожать детей. Зачем обрекли себя на серые будни без праздников? — надоедала расспросами приятельница их матери.

Сестре Анфисы ничего не оставалось, как отмалчиваться, искусно изображая милую улыбку, а ночами плакать в подушку.

Что же касается отметины у Анфисы — малинового пятна на правой ладони: в детстве нерадивая, вредная и пакостная девочка обеими руками схватилась за чан с кипящим маслом, в котором кухарка жарила пирожки. Так Анфиса желала удовлетворить растущее любопытство. Ожог был настолько сильным, что оставил отметину на всю оставшуюся жизнь.

В юности кратковременные романы не приносили результата, что обозлило и без того грубую и беспощадную девушку. Став старше, она занялась чёрной магией, бредила ею, применяла при каждом удобном случае без всякой надобности. От её экспериментов пострадало много людей. Однако Анфису ничего не останавливало. Даже то обстоятельство, что по злобе отправила в потусторонний мир отца и мать. Вернуть назад не сумела — ни единой слезинки не пролила. Душа её очерствела и больно царапалась, как наждачная бумага, чего нельзя сказать о младшей сестре, которая очень долго горевала по ушедшим родителям. Анфиса не испытывала жалости, сочувствия даже к детям. Её ненасытное ведьмовское нутро не признавало сопереживания, ею руководила жестокость. Она приходила в восторг от мертвецов и ненавидела новорожденных младенцев.

С Прохором Петровичем познакомилась на скачках, сидели рядом. Он вызвал в ней непонятный и незнакомый прилив чувств. Когда же разобралась в себе, определилась:

— Женю его на себе. Он-то мне и нужен. Прикроюсь им. Именно Федотов откроет мне запретные двери. А там…

Но Прохор Петрович равнодушно отмечал настойчивые попытки этой особы любой ценой обратить его внимание на себя и никак не реагировал на ухаживания. С этой женщиной ему не то что встречаться, разговаривать не хотелось. Анфиса, притворяясь глупышкой, делала вид, что не замечает его отношения. Тогда он перестал с ней здороваться. Всячески отстранялся от контактов с наглой особой. Уж очень неприятна была она ему.

Одним миром связаны

В один из морозных дней приехала к Анфисе давняя знакомая Вероника Аксютина. Их многое связывало: общность взглядов, зависть и желание отравлять другим жизнь. У обеих текла в жилах чёрная кровь и силы зла руководили всеми поступками.

— Расскажи, как обстоят дела с Федотовым? — спросила Вероника.

— Никак. Не удаётся перетянуть его на свою сторону, — закусив губу, ответила Анфиса.

Подруга разозлилась.

— Тебя учить надо? Не помню, чтобы ты когда-нибудь пасовала или сдавалась.

— Я не пасую. Девчонка крутится у него под ногами, он не отходит от неё.

— Кто такая?

— Княжна Ларская.

— Опять она… — вскипела Вероника.

— Ты знакома с ней?

— Лично нет. Косвенно. Долинский в неё страстно влюблён. Я напустила на неё графского сынка, чтобы нейтрализовал и убрал с нашей дороги. Обыграла она меня. С папочкой графом сговорилась.

— О, это о многом говорит, она не так проста, как на вид кажется.

— О чём я тебе говорю. Змея подколодная.

— Подумаю, как устранить. Магию пущу в ход.

— Действуй, у тебя получится. Сгнои её, чтобы духа не осталось.

— Что ты так разволновалась? Магия всегда меня выручала. Нашлю на неё…

— Вот и правильно. Видишь, Долинский подвёл — влюблённый слабак. Он мне больше не помощник, и графский сынок дал маху. Я-то думала, что открыла сосуд Пандоры, а эта недотрога все мои планы порушила, — кипела Вероника.

— Ничего, не первый раз, обломаем ей крылышки. Найдём на неё управу, останавливаться не намерена. Федотов будет моим — я так решила.

— Возлагаю на тебя большие надежды.

Анфиса провела сеанс чёрной магии, получила от тёмных сил смертельный порошок и поехала ко мне.

В то утро мы остались дома. Тётушке нездоровилось.

— Мне бы с княжной Ниной Андреевной повидаться, — сказала она, когда служанка открыла ей дверь.

— Обождите здесь. — Бдительная помощница княгини предусмотрительно не впустила Анфису в дом. Она не понравилась ей. — Доложу княгине о вашем визите.