Искушение (СИ) - Комарова Инна Даниловна. Страница 45

— Вы ко мне? — спросил седовласый красивый старец.

— К вам, если позволите.

— Чем могу служить, сын мой?

— Имею честь представиться — Семён Платонович Баринов, агент тайной канцелярии государя императора.

— Столь высокий гость пожаловал, стало быть, дело неотложное. Вряд ли смогу помочь, нигде не бываю: служба и келья.

— Не буду вас утомлять недомолвками. Совершенно точно знаю, что некоторое время назад у вас на исповеди побывал некто Гвоздков.

— Мил человек, существует тайна исповеди, не забывайте. — Старец поднял на Баринова ясные, голубые, как небеса, глаза, и тот понял, что священник всячески сдерживает себя, чтобы не начать проповедь.

— Разделяю ваше беспокойство, но дело, в связи с которым я к вам приехал, очень серьёзное, хлопотное и не подлежит отлагательству. Этот человек поднял руку на юридического советника самого государя императора, камнем в висок убил его в проходном тёмном дворе. Но и этого ему показалось мало. После похорон князя под невинным предлогом добрался в имение и исподтишка отравил его супругу и старшую дочь. Покушался на младшую. Я обязан остановить его, не так ли? Сам государь император обеспокоен.

— Бестия, антихрист, сатана вселился в него, — покачивая головой, изрёк старец.

— Так и есть, святой отец. Мне очень нужна ваша помощь. Вопросов немного, а дело сдвинется.

— Спрашивайте, у вас полчаса, скоро прихожане прибудут на молитву, — согласился священник.

— Поведайте, о чём разговор был.

Старец собрался с духом, морщинистой рукой разгладил длинную шёлковую бороду, задумался, тяжело вздыхая, и начал:

— Этот господин пришёл ко мне вечером перед тем, как я закрывал часовню.

— Что угодно? — спросил я его.

— Святой отец, плохо мне, очень плохо. Измаялся, извёлся. Выслушайте меня, примите покаяние.

— Видите, закрываю, служба закончилась. Приходите завтра с утра.

— Может статься так, что завтра будет поздно. — Я посмотрел на него: отчаяние рвалось наружу, оно камнем легло на сердце и давило. Во взгляде застыл страх, и в любой момент Гвоздков готов был завопить. Силой сдерживал себя. Стало ясно — он обречён.

Делать нечего, пригласил его в ризницу, благо в церкви мы остались одни.

— Присаживайтесь, сын мой, слушаю вас. — Я опустился на стул напротив, чтобы видеть его глаза. Мне не так важно было услышать, что он скажет. Его глаза поведали обо всём — этот человек запутался, низко пал, искупить вину не хватило душевных сил. Мысли, чувства будоражили сознание, он бился между ними в поисках выхода из создавшегося положения и не находил, за что зацепится, чтобы вынырнуть. Так и погряз в грехах.

Повинную голову и меч не сечёт…

Покаяние убийцы

Священник рассказывал, а тайный агент слушал и записывал.

— Грешен я, святой отец Феофан. Изнываю, страх захватил душу в тиски. Не знаю, как быть.

— Слушаю тебя, сын мой. Покайся, облегчи душу, коли грех на тебе.

— Да, грешен я. Так сталось, что злая голодная волчица — проклятая колдунья — взяла слово с моего подельника, своего полюбовника, что он силой заставит меня убить князя Ларского, его жену и детей.

— И ты это сделал?! — Голос святого отца задрожал, зазвенел, словно сталь вибрировала.

— Да. Иначе его дружки убили бы меня и мою семью.

— Не устоял, выходит, плохо дело твоё.

— Нет, не устоял, испугался не на шутку. Я-то знаю, на что способны эти люди.

— И как жить собираешься с грехом этаким?

— Ох, плохо мне, святой отец, извёлся весь.

— Сколько детей у князя покойного было?

— Трое.

— Ты и на них руку поднял?

— Старшая дочь с матерью чай пили, отвлеклись по пустяку, улучил момент и подсыпал им в чашки смертельный порошок. Горе мне.

— Погибли?!

— Да. Осталось двое: сын и дочь, их тогда дома не было. Это уберегло.

— Что с ними сейчас?

— Живы. Сын государю служит, дочь — юная дева, у тётушки в Петербурге живёт, я проверял.

— Твоё счастье. Но знай, расплата придёт, они тебе не простят смерти отца с матерью да сестры.

— Чует сердце. От этого так маетно мне и муторно на душе.

— Правильно чувствуешь, не жилец ты.

— Святой отец, скажите, сколько мне осталось? Хочу успеть принести покаяние.

— Знаю, но не скажу, чтобы не наделал ещё глупостей. Чашу свою придётся испить до дна — так тебе на роду написано.

— А что будет с моей роднёй? — На лице Гвоздкова появилась гримаса мученика.

— Жить будут, но без тебя. На чудо не надейся, не произойдёт. За всё заплатишь, и как… — Отец Феофан покачал головой в ответ своим мыслям. — Сегодня на этом покончим. Благословение тебе не положено, посему прощай, сын мой. Покаяться перед детьми князя не забудь. — Отец Феофан на мгновение замолк, что-то обдумывая, и тихо договорил: — Как ни крути, дорога твоя в ад, — с этими словами он ушёл.

Баринов, не перебивая святого отца, записывал с его слов.

После беседы у агента тайной канцелярии была запланирована встреча со мной. Он приехал, когда вечер спускался на землю и на небе появились первые звёзды.

— Барышня, там опять господин от государя приехал, запамятовала, как вы его величали.

— Пойдём, Агаша, посмотрим, кто приехал. Где ты его оставила?

— В гостиной, как велели.

— Правильно. — Баринов дожидался меня, рассматривая полотна великих русских живописцев, которые отец очень любил и коллекционировал.

— А, Семён Платонович? Вечер добрый вам.

— Приветствую вас, княжна, рад видеть в хорошем расположении духа. — Баринов подошёл ко мне и поцеловал руку.

— И я вам рада. Присаживайтесь. Вы к нам по делу или заехали проведать?

— По делу.

— Есть новости?

— Минуточку. Пожалуйста, ответьте мне на один вопрос.

— Слушаю вас.

— Мы задержали убийцу ваших родителей и сестры. При нём обнаружен старинный перстень. Под крышечкой пусто, камня нет. Не исключаю, что он потерял его. Не подскажете, какой камешек был в перстне, наверняка драгоценный?

— Подскажу. Конечно драгоценный. Изумруд.

— Вот как?

— Да. Не ищите, камень дома. В то злосчастное утро папенька собирался на службу и перед дорогой заметил пропажу — камень выпал. Он искал, но не нашёл. Очень расстроился, как-никак подарок его отца с наставлениями. Поэтому снял перстень и оставил дома. В тот же день отца не стало. Убийца на следующий день после похорон приехал в имение, сразу же обратил внимание на перстень, который папенька оставил на столе в гостиной, не удержался и украл.

— А что с камнем, вы нашли его?

— Не я. Сын кухарки любит играть на полу и в расщелине между досками разглядел камешек. Взял его себе, ребёнок, откуда ему знать, что это драгоценность. Когда няня увидела камень в руках мальчика, подняла шум. Она-то узнала изумруд из отцовского перстня, позвала меня, сын кухарки отдал камень. В общем, разобрались.

— Запутанная история, и камешек непростой.

— Камень драгоценный, имеет своё предназначение.

— Нина Андреевна, скажите, хотите ли вы, чтобы вам вернули отцовский перстень? После суда похлопочу, и вам отдадут.

Баринов, сам того не желая, подал мне хорошую идею.

— Семён Платонович, коль скоро Господь распорядился так, пусть всё останется на своих местах. — Я приняла решение, и отступление назад рассматривалось как дезертирство.

Агент тайной канцелярии подозрительно и недоверчиво посмотрел на меня, но разгадать мою задумку не сумел.

«Не прощу Гвоздкову того, что сделал». — Огонь полыхал в моей груди.

— Что-то вы занервничали, не надо, — подметил наблюдательный агент. — Простите, тема для вас болезненная, понимаю, но вы ведь писали прошение, нам нужно разобраться, — оправдывался Баринов, поглядывая на меня из-под бровей.

— Пожалуйста, разбирайтесь без оглядки на меня. Эта рана вряд ли когда-нибудь заживёт. Разве что после приговора. Надеюсь, тогда моё состояние улучшится.

— У меня к вам еще один вопрос, если позволите.

— Что с вами поделаешь? Если надо, спрашивайте. — Агент тайной канцелярии своей въедливостью немало утомил меня.