Солёный ветер (СИ) - "_YamYam_". Страница 21

— Прошу прощения, — подходит к ним невысокий мужчина чуть за пятьдесят, но на Инён не обращает внимания совсем, полностью концентрируясь на госпоже О Мисон, — господин О хочет обсудить что-то с вами.

— Минуточку, Хансон, — отвечает женщина и, слегка повернувшись лицом к Инён, вдруг обхватывает её ладони и, слегка сжимая их в своих, делится: — Была очень рада познакомиться с тобой, милая, но вынуждена тебя оставить. Мужчины безбожно врут, говоря, что решают дела без нас, — она заговорщески понижает голос, и Инён не может сдержать улыбки, — мой муж и шагу ступить без меня не может.

— Я понимаю, — кивает девушка. — Будьте уверены, я не пропаду. Только найду Чонгука…

— Лучше останься здесь, — советует ей госпожа О, отпуская руки, — он сам тебя найдёт.

Инён снова согласно кивает головой и, проводя взглядом удаляющиеся спины мужчины и женщины, вздыхает. Она в очередной раз осматривается по сторонам, но не может зацепиться за знакомый пиджак или макушку тёмных волос. Девушка поджимает губы, чувствуя себя в какой-то мере обнажённой, едва чужие незнакомые глаза проходятся по её фигуре, и решается направиться в сторону шведского стола, чтобы хоть как-то себя развлечь. Она наверняка уверена, что Чонгук не будет злиться, позвони она ему прямо сейчас — даже если неожиданно оторвёт от важных дел, — но сделать это не решается, действительно опасаясь помешать.

Инён коротко улыбается официанту, когда тот предлагает ей бокал шампанского, что в своём множестве аккуратно расставлены по подносу в его руках, и ловит ответную улыбку. Однако паренёк очень быстро скрывается среди гостей, и она снова вздыхает, оставшись наедине со сладким алкоголем в руке. Инён крутит в пальцах тонкую ножку бокала, наблюдая за тем, как пузырится жидкость внутри, и понимает вдруг, что без Чонгука чувствует себя так неуверенно, как никогда раньше. Она ещё в начале вечера думала, что всё не так плохо, удивлялась тому, что ощущает себя на своём месте, а теперь понимает, что всё было одной сплошной иллюзией.

А затем понимание бьёт в голову сильнее, чем шампанское, — она и правда была на своём месте. Потому что место её, кажется, под боком у Чон Чонгука.

Инён поджимает губы, неожиданно смутившись своих же мыслей, а потом чувствует, как по щекам разливается горячий румянец. Ей неловко от того, что её так легко смутить, но ещё более неловко от того, что делать это получается только у Чонгука. Между ними почти наверняка нечто большее, чем просто неожиданно вспыхнувшая симпатия напополам со страстью, но Инён страшно от того, куда это «нечто большее» может их привести.

— Вот так встреча, — вдруг раздаётся совсем близко, и девушка заинтересованно поднимает голову, тут же шокировано замирая. — От очаровательного ветеринара до женщины главы семьи Чон за несколько дней. Потрясающий результат.

Чхве Сыльмин — тот самый, что так насмешливо вёл себя рядом с ней, что позволял себе касаться её своими крайне неприятными руками, смотреть своими невыносимо отвратительными глазами, а затем ещё и заставил упасть перед собой на колени прямо перед Чонгуком, — стоит перед ней и выглядит вполне довольным неожиданной встречей. Инён сильнее сжимает в пальцах бокал, по сути ни в чём не виновный и, закусив изнутри нижнюю губу, почти смело смотрит на него в ответ. Мужчина оглядывается по сторонам будто бы невзначай, хотя девушка уверена — проверяет, нет ли рядом с ней кого-то, кто легко бы скрутил его и отволок в сторону, или того, кто смог бы вывести его из себя одной только своей насмешливой улыбкой.

— Надо же, — тянет он, — и где же наш общий знакомый с синдромом героя? Разве можно вот так оставлять свою женщину одну?

— Герои всегда появляются в самый решающий момент, — цедит сквозь зубы Инён, тут же натягивая на лицо самую свою очаровательную улыбку и поднимая бокал. — Ваше здоровье, господин Чхве.

Мужчина усмехается, повторяя за ней, и тоже делает несколько глотков из своего бокала.

— А я уже успел позабыть, что вы совершенно точно одного поля ягоды, — хмыкает он. — Не могу не сделать комплимент, милая госпожа, в притворстве вам едва ли есть равные.

— Принимается, — кивает Инён почти благосклонно, незаметно стреляя глазами в сторону и на одном только ментальном уровне подавая сигналы Чонгуку, надеясь почему-то, что он её услышит. — Однако вы слишком меня переоцениваете.

— Однажды я уже вас недооценил, — не соглашается Чхве Сыльмин, — и это дорогого бы мне стоило, если бы наш общий знакомый не оказался таким неожиданно сговорчивым.

— Удивлена, что вы понимаете это, — хмурится Инён, ни капли не обманывая.

— Я умею признавать свои ошибки, — кивает мужчина, — а ещё отлично на них учусь.

Девушка поджимает губы, снова осматриваясь по сторонам — на этот раз куда более явно — и вновь встречается взглядом с мужчиной напротив. Он всё же крайне неприятный тип, несмотря на то, что почти наверняка пользовался у женщин популярностью во времена былой молодости. Чхве Сыльмин не говорит ей ни слова, лишь с каким-то неуместным снисхождением глядя на неё сверху вниз, и Инён решается.

— Что же, — растягивает она в искусственной улыбке губы, — приятно было увидеть вас, господин Чхве, и прошу меня простить…

Она уже успевает протиснуться между мужчиной и столом, даже выдыхает не без облегчения, поворачиваясь к нему спиной и направляясь в неизвестную сторону, как ей в затылок прилетает:

— На самом деле я удивлён, что наш общий знакомый, — Инён невольно отмечает, что он ни разу не назвал Чонгука по имени, — не делает ровным счётом ничего, чтобы отбить у меня «Сапфир». Кажется, он действительно довольствуется тем драгоценными камнем, что получил вместо него.

У девушки резко начинает неприятно чесаться между обнажёнными лопатками, и она правда жалеет, что выбрала именно это платье. А ещё в ней просыпается настоящее любопытство напополам с недоумением — она была уверена, что Чонгук как раз и был занят тем, что разбирался с этим неизвестным «Сапфиром». Инён вдруг кажется возможным зацепиться за этот шанс, вдруг кажется грешным упустить его, не воспользовавшись Чхве Сыльмином и не узнав всё то, что её так интересует. Но она только вздыхает, уговаривает себя не делать того, о чём потом пожалеет, решает, что обязана узнать всё именно у Чонгука, права не имея обмануть его доверие, и оборачивается обратно.

— Для чего? — хмыкает она почти насмешливо, изо всех сил пытаясь быть похожей на Чонгука — единственного, кто послужил ей примером для такого самоуверенного поведения. — Чтобы вы затем снова похитили меня?

— Прежде я не считал это возможным, — кривится в ответ мужчин, — но теперь, наблюдая то, как безответственно относятся к вашей охране, госпожа…

— Бесчестие, — прерывает его Инён, выплёвывая это слово с куда большей неприязнью, чем любое другое ругательство, но потом удивлённо замирает, не в силах продолжить, потому что Чхве Сыльмин глядит куда-то за её спину, и лицо его при этом слишком непонятное.

— Это точно, — раздаётся позади, и Инён с интересом оборачивается. — У тебя всегда были проблемы с честью, — фыркает невысокая светловолосая девушка — красивая настолько, что дух захватывает даже у Инён. — Бесчестный ты человек, Сыльмин, и это, боюсь, не комплимент.

— Квон Ёнджи, — медленно усмехается мужчина, хотя Инён так и видит, как кривится всё его лицо — будто от зубной боли, — всё такая же грубиянка.

— Ким Ёнджи, — поправляет она, коротко дёргая бровями и скрещивая на груди руки, — пора бы уже запомнить. Или возраст берёт своё, Сыльмин, и память уже не такая, как прежде?

Мужчина снова весь кривится — на этот раз не таясь, и Инён не может сдержать короткого смешка, тут же ловя на себе неприязненный взгляд, который, однако, не трогает совсем. У девушки, стоящей рядом, аура будто совсем такая, как у Чонгука, и она заинтересованно косится на неё, замечая, что та, в отличие от большинства женщин, одета в приталенный брючный костюм, и выглядит в нём просто потрясающе. У неё под пиджаком — лишь короткий топ, штаны с высокой посадкой, но с сильно укороченной длиной, доходящей едва до щиколотки, а ещё туфли на высоком тонком каблуке — и даже на нём она хоть немного, но уступает в росте самой Инён.