Солёный ветер (СИ) - "_YamYam_". Страница 23

— Сегодня их старший сказал, что любит больше маму, — шепчет ей на ухо Чонгук, и девушка удивляется пуще прежнего, понимая, что у столь молодой Риан уже есть сын, который, к слову, не единственный ребёнок, а ещё взрослый настолько, что может говорить. — А ещё они друг друга стоят, так что теперь даже мы не знаем, кто из них виновен в ссоре.

Инён давится смешком, отвлекаясь от того, как чета Ким — кажется, старшая, — решает свои проблемы с вмешательством Чимина и излишне колкими комментариями Мин Юнги, а потом ловит взгляд ещё одного мужчины, прежде ей не представленного. Он высокий и крепкий, облачённый в строгий костюм, хотя большинство из присутствующих явно чувствуют себя в них неуютно, а ещё смотрит серьёзно и внимательно, заставляя Инён сильнее жаться к Чонгуку.

— Хён, ты её пугаешь, — слышит она вдруг его голос и вздрагивает.

Вздрагивает и мужчина, отрывая от неё взгляд, а потом вдруг нелепо смеётся, почёсывая затылок и обнажая ямочки на щеках, и становится словно бы другим человеком.

— Прости, — извиняется он, поднимаясь с кожаного дивана, и неожиданно кланяется. — Ким Намджун.

Инён тут же склоняется вслед за ним, слыша смех со всех сторон, но отчего-то не чувствуя себя неуютно, а потом ловит улыбку Чонгука, чувствует его пальцы, проходящиеся вдоль позвоночника, и расслабляется совсем.

— Ты им понравилась, — замечает Чонгук, когда они возвращаются в особняк, снова заняв заднее сидение. Он держит её руку в своей, а сам говорит тихо, едва слышно, губами касаясь уха и пуская толпы мурашек по её телу.

— Я думала, что Риан другая, — признаётся Инён, стараясь воспоминаниями о прошедшем вечере отвлечь себя от всего того, что Чонгук почти наверняка специально творит с её телом. — А она оказалась очень приятной девушкой.

Инён вспоминает, как она шутила и как громко смеялась, совсем не стесняясь и не прикрывая рот ладонью, как это делала сама Инён. Ёнджи совсем от неё не отставала, и Инён поняла тогда, кажется, что имела в виду госпожа О Мисон, говоря, что Кимы предпочитают «интересных девушек». Она действительно не встречала ещё никого, похожего ни на Риан — страшно активную и весёлую, ни на Ёнджи — саркастичную и прямолинейную.

— Их женили по договору, — делится Чонгук, не поддаваясь попыткам свести всё в один лишь разговор, и прижимается ближе. — Риан и Сокджин-хёна.

Инён удивляется и поворачивается к нему лицом, сама не понимая, что попала в ловушку.

— По договору? — уточняет она. — Как в средневековье?

— Вроде того, — усмехается он, подаваясь вперёд, однако Инён успевает подставить под его губы щёку и шепчет в ответ, слегка хмурясь:

— Мы не одни.

Чонгук вздыхает так тяжело, будто только что узнал, что пропустил возможность вмазать Чхве Сыльмину, позволив Ёнджи уговорить себя на то, чтобы в зал за Инён спустилась она, а не он. Чонгук и правда в тот момент, едва узнав о произошедшем, едва ли не рвал и метал, всё порываясь спуститься вниз и найти виновника его упавшего настроения, пока не получил подзатыльник от Ким Тэхёна, а сверху — ещё один от его старшего кузена — Намджуна. Инён тогда снова увидела в нём всего лишь парня — совершенно обычного и по-своему милого, и, кажется, сердце тогда пропустило даже не один — пару-тройку ударов.

— А что насчёт Ёнджи? — спрашивает Инён, когда они выходят из машины, а Чонгук благородно подаёт ей руку, помогая выбраться. — Ты сказал, что они с Тэхёном нормальные муж и жена. Значит, женаты не по договору?

— Нет, — прыскает Чонгук, обхватывая её ладонь и ведя куда-то в противоположную от особняка сторону. — У них всё ещё хуже, но будет лучше, если ты спросишь это у самой Ёнджи. Я видел, как вы с девчонками обменялись номерами.

Инён кивает, соглашаясь, а потом невольно задумывается о том, что же может быть ещё хуже, чем брак, навязанный не по любви. Хотя Риан и Сокджин не казались чужими людьми, и даже несмотря на ссору пускали друг в друга взглядами молнии, похожие куда больше на любовь, чем ненависть, а потом мужчина и вовсе схватил проходящую мимо девушку за талию и усадил за боковину дивана рядом с собой, не позволяя больше подняться.

— И вообще, — тянет Чонгук, замедляясь, чтобы Инён за ним поспевала, — почему мы говорим о них, а не о нас?

— Хорошо, — улыбается девушка, обхватывая его руку обеими ладонями и прижимаясь ближе — не иначе как шампанское всё же ударило в голову, — куда ты меня ведёшь?

Они как раз успели кругом обойти дом, твёрдо ступая по асфальтовой дорожке, а теперь двинулись дальше — за особняк — туда, где когда-то был косой обрыв, не обнесённый даже невысоким забором.

— Туда, где ты любила бывать, — хмыкает Чонгук, наблюдая за тем, как слегка дрожит Инён, пожимая плечами от холодного ветра, а затем наклоняется к её уху, хотя рядом с ними и так никого нет, и обещает: — Я не подумал об этом заранее, не дал тебе переодеться и утеплиться, но всё равно не дам тебе замёрзнуть.

Девушка слегка отталкивает его, больше дразня, чем раздражаясь, и в очередной раз убеждается в том, что Чонгук действует на неё слишком нетипично — и это правда пугает. А потом она вдруг понимает, что он сказал, и задирает голову, ловя его взгляд:

— Мы идём на обрыв?

— Мы уже почти пришли, — смеётся парень в ответ и кивает в сторону.

Инён поворачивается следом и понимает вдруг — и правда, почти пришли. Когда-то давно, в совсем раннем ещё детстве, расстояние от особняка до обрыва казалось по-настоящему колоссальным, а теперь не занимало больше пятнадцати минут. Инён смотрит на траву — уже наверняка холодную из-за ранней осени, а потом на свои туфли на каблуках, всё ещё стоящие на ровной каменной дорожке, и вздыхает. До обрыва остаётся совсем чуть-чуть — не больше десяти метров, а солёный ветер, доносящийся со стороны моря, уже щекочет чувствительный нос.

— Идём, — улыбается Чонгук и тянет её за собой, заставляя смело ступить на траву и слегка потонуть каблуками во всё ещё рыхлой, совсем не мёрзлой земле.

И Инён движется следом, улыбаясь почти так же беззаботно даже несмотря на пробирающий едва ли не до самых костей холод. Чонгука и самого продувают все ветра сразу, заставляя рубашку, что вроде бы крепко облегает его сильно тело, трепыхаться вокруг мышц.

Они достигают самого обрыва опять же куда быстрее, чем когда были детьми, и Инён не сдерживает судорожного вздоха, когда видит перед собой тёмное море. На улице уже давно правят сумерки, и вся территория особняка освещается лишь за счёт фонарей, но там, внизу, их нет, и оттого море — чёрное, непроглядное — кажется по-настоящему загадочным.

Она слишком быстро, но уже по-странному привычно оказывается в объятиях Чонгука, чувствуя, как сильно он стискивает в руках её плечи, и как разом становится теплее, едва только он прижимается к её спине своей грудью.

— Не только ревнивый, ещё и романтик, — смеётся Инён, ничего на самом деле не имея против.

— У меня ещё много сюрпризов, — снова касается он губами её виска.

— Или секретов? — уточняет девушка.

— А их ещё больше, — признаётся Чонгук.

Они замолкают на несколько мгновений, каждый думая о чём-то своём, и Инён ловит себя на мысли, что ей по-настоящему комфортно рядом с ним. Комфортно везде — сидя в одной машине, лёжа в одной кровати, стоя в объятиях, не чувствуя ни капли холода, ощущая его биение сердца под своей лопаткой и горячее дыхание на своём виске. Чон Чонгук вдруг странно быстро заполнил всю её жизнь, стал обязательной её частью, словно бы жизненно необходимой деталью, от которой зависит если не всё, то наверняка большая часть.

А ещё Инён думает, что пугает её это уже не так, как раньше.

— Ты помнишь, — вдруг говорит Чонгук, заставляя вздрогнуть и выпасть из своих мыслей, — что мы делали, когда бывали тут?

— Помню, — улыбается в ответ Инён, — и это было так глупо.

— Почему?

— Не знаю, — пожимает она плечами, — просто глупо.

— Давай снова, — предлагает парень неожиданно, и Инён от удивления даже поворачивается к нему лицом, желая проверить, не шутит ли он. Однако Чонгук ни капли не улыбается, а потом ещё и добавляет: — Я серьёзно.