Мятеж (ЛП) - Линч Карен. Страница 81

Прошло несколько долгих минут. На этот раз Николас постучал.

— Мадлен, наши люди следят за этим местом, так что мы знаем, что ты там. Нам просто надо поговорить.

Тишина.

Я вышла и встала перед ним.

— Час твоего времени, и мы навсегда исчезнем из твоей жизни. Ты слишком много мне задолжала… Мама.

Ладно, может быть, я вложила больше, чем немного сарказма в это слово, но серьёзно, кто может винить меня в этом?

Засов щёлкнул, и дверь приоткрылась насколько это позволил металлический блокиратор безопасности. Голубые глаза осмотрительно взглянули на меня, и я втянула резкий вдох.

— Простите, но вы ошиблись адресом. Меня зовут Клэр, и у меня нет детей.

— А вот теперь это по-настоящему больно, — сухо ответила я.

— Я не знаю, кто вы, но я вызову полицию, если вы не уйдёте.

Я подалась ближе к ней и мягко заговорила с ней:

— Прежде чем ты сделаешь это, думаю, ты должна знать, что я могу видеть через гламуры… даже Ориаса.

Шок и узнавание вспыхнуло в её глазах раньше, чем она смогла скрыть это. Она сжала губы, и дверь захлопнулась с гулким стуком. Это ей не поможет. Мы никуда не уйдём, равно как и она.

Через несколько секунд, дверь открылась, и я оказалась лицом к лицу со своей матерью.

Её фотографии, что я видела, не позволяли по достоинству оценить её. Мадлен была на хороших пять дюймов выше меня, и её фигура в синих брюках и кремовой блузке, что были на ней одеты, была стройной. Платиновые светлые волосы были убраны назад в простой пучок на затылке, что льстило её тонким чертам и сапфировым голубым глазам. Я могла понять, почему любой мужчина, включая моего папу, мог влюбиться в неё.

Когда я встретила Тристана, я подумала, что было странным иметь дедушку, который на вид был всего лишь на несколько лет старше меня. Это не шло ни в какое сравнение с наличием мамы, которая выглядела так, словно училась вместе со мной в выпускном классе. Я должна была оставить себе деньги, которые отдала Роланду с Питером. Мне они потребуются на оплату терапии, когда всё это закончится.

— Входите, — звучный голос Мадлен хлестал гневом и смирением, когда она отступила назад и жестом пригласила нас внутрь.

Я вошла первой, а Николас последовал за мной с небольшим отставанием. Моя мать или нет, он не допускал никаких рисков. При обычных обстоятельствах, я бы сказала ему, что он ведёт себя гиперопекающе, но я уступила, поскольку даже то, что он просто привёз меня сюда, уже было огромным для него шагом.

Мадлен заперла дверь и провела нас в гостиную комнату, отделанную со вкусом в коричневых и кремовых тонах, с панорамными окнами во всю стену, которые открывали поразительный вид на Стрип. Она села в кожаное кресло, а мы с Николасом на соответствующий диван. Я посмотрела на неё и стала гадать, что должна была чувствовать, находясь в одной комнате с женщиной, которая подарила мне жизнь и бросила меня, когда я была совсем маленькой. Она была дочерью Тристана и женщиной, которую любил мой отец. Однако всё, что я видела, так это красивую незнакомку. И всё что я чувствовала это холодную отстранённость.

— Ты похожа на Даниэля, — произнесено это было в очень безразличной манере, никакие эмоции, не окрасили её тон.

— Я знаю.

Мы пристально смотрели друг на друга продолжительное время. Она первой отвела взгляд.

— Давно не виделись, Николас.

— Давно. Я бы сказал, что ты хорошо выглядишь, но не могу видеть сквозь гламур.

Мадлен свела вместе брови и резко перевела свой взгляд снова на меня.

— А как так вышло, что ты можешь видеть? Неужели Ориас дал тебе нечто, что позволяет видеть сквозь гламур? Он рассказал тебе, где я? Я знаю, что Адель никогда бы не предала меня.

Слабая улыбка коснулась моих губ.

— Мы с Ориасом не в самых лучших отношениях, и Адель не выдавала тебя. Она поразительно лояльна по отношению к тебе.

— Тогда как вы нашли меня? Как ты можешь видеть меня сейчас?

— Некоторые весьма смышлёные друзья нашли тебя по моей просьбе. А по поводу того, что я могу видеть тебя, это к делу не относится, — я не видела никаких причин ходить вокруг да около, и я получила право на мотив для нашего посещения. — Ты знаешь личность Магистра, и мы хотим знать кто он.

Она начала мотать головой, и я сказала:

— Он причастен к убийству моего отца. Твоего мужа. Последние шесть месяцев он провёл в попытках убить меня и всех, кого я люблю. Я знаю, что семья ничего для тебя не значит, но ты должна была хоть что-то испытывать к моему папе когда-то.

Мадлен отпрянула, словно я ударила её по лицу.

— Ты ничего не знаешь о том, что я чувствовала к нему.

— Ты права. Не знаю, — гнев просочился в мой голос. — Я не знаю, как можно любить кого-то и причинять им такую боль. Я не знаю, как можно держаться в стороне, в то время как их убивают, и позволить ответственному за это свободно расхаживать и дать ему возможность уничтожать другие семьи. Я понятия не имею, что чувствует человек, который поступает подобным образом. Так почему бы тебе не просветить меня?

— Я понимаю, что ты зла из-за того, что я оставила тебя…

Я не смогла остановить грубый смех, что вырвался из меня.

— Я даже не помню тебя. Папа давал мне всю любовь, в которой я нуждалась, пока они не забрали его у меня. У тебя есть информация, которая мне нужна для поиска Магистра, и это единственная причина моего здесь присутствия.

На комнату опустилась тишина, и лишь мягко барабанящие по окнам капли дождя нарушали её. Я посмотрела на небо и стала наблюдать, как тёмные тучи катятся по нему.

— Я любила его.

Я повернулась обратно к Мадлен.

— Что?

— Твоего отца, — она сплела руки на коленях. — Я встретила его в колледже. Я знала, что он был смертным и у нас никогда ничего не выйдет, но он был… Он умел заставить почувствовать себя так, словно я была единственным человеком в его мире.

Не знаю, почему она мне это рассказывала, но я поняла, что она хотела сказать о папе. Его жизнь вертелась вокруг меня, и он всегда заботился о том, чтобы я знала, как сильно он любил меня. Я была его миром, точно также как он был моим.

— Я не должна была выходить за него, но я была влюблена, и я не могла помыслить оставить его. Я знала, что пройдёт немного времени, и он осознает, что я была иной, поэтому за месяц до нашей свадьбы, я рассказала ему кем являюсь.

Потрясение заструилось по мне.

— Он знал кто ты?

— Я рассказала ему, что я Мохири, но умолчала о своём Мори, потому что посчитала, что он не смог бы справиться с этим. Правда о настоящем мире оказалась сильным испытанием для него, но он сказал, что ему неважно кем я была, — её взгляд и голос стали нежными. — Даже когда я сказала, что не буду стареть, он захотел, чтобы я осталась. Так что мы поженились. Те два года были самыми счастливыми в моей жизни.

Мне не надо было спрашивать, что поставило точку на её блаженном состоянии. На третий год их брака родилась я.

Мадлен выглядела чуть ли не извиняющейся, когда вновь заговорила:

— Меня вполне устраивал союз лишь из нас двоих, но Даниэль хотел ребёнка. Он говорил, как это будет чудесно, а я так сильно его любила, что позволила себе поверить, что это было тем, чего я тоже желала. В день, когда ты родилась, он был счастлив как никогда. Я посчитала, что этого будет вполне достаточно и для меня, чтобы тоже чувствовать себя счастливой, но я ошиблась. Я любила свою дочь — тебя, но быть матерью не было тем, чего я когда-либо хотела. Я продержалась два года, но после я уже больше не могла этого выносить.

— Ты оставила своего ребёнка со смертным, который понятия не имел, что с ребёнком случится, когда пробудится Мори, — произнёс Николас жёстким голосом.

— Я не ощущала Мори в ней, — ответила Мадлен в свою защиту. — Я подумала, что она была человеком, как и её отец, — она посмотрела на меня. — Я иногда возвращалась посмотреть, как вы двое поживаете, но никто из вас об этом не знал. Если бы я заметила хоть единственный признак того, что ты была иной, я бы пошла к своему отцу. Вы выглядели счастливыми.