Дух города (СИ) - Вайт Константин. Страница 44

— Какой тут покой, когда люди мрут тысячами? И с питанием проблема во всем городе. Все поставки продовольствия прекратились еще в прошлом месяце. Доедаем последнее. Крестьяне боятся везти еду в чумной город. Для лечения пока придется обходиться живой водой, она, хоть и не лечит до конца, но останавливает на время течение болезни. Организму становится легче с ней справиться. Это пока единственное, что у нас есть.

— Мы согласны, целитель, это пока единственный вариант. Обычно выживает каждый десятый, но если пить живую воду, то выживает три-четыре человека из десяти. Живая вода дает людям хоть какие-то шансы.

— Есть новости от хранительницы Эльзы? Она второй день не приходит к нам.

— Целитель, простите, но мне вчера сообщили, что Эльза скончалась от чумы. Она не пила воду с вашей кровью, все раздала больным, а себя не уберегла. У нее было слишком доброе сердце. А после того, как узнала о смерти своих детей, она сильно сдала.

— Это глупо, — целитель нахмурился, — она умерла сама, и лишила город своего источника и своих умений. Надеюсь, вы не пренебрегаете моей кровью?

— Нет, мы понимаем, что в это время наша жизнь важна для всего города.

— Хорошо, — целитель устало вздохнул и обвел всех присутствующих взглядом, — я пойду, попробую уснуть. Как появится граф Орлов, разбудите меня. Мы должны оказать ему помощь. Возможно, только он, с данной ему Императрицей властью, сможет навести порядок в городе, и спасти оставшихся жителей, — целитель с трудом поднялся из-за стола и шаркающей походкой вышел из комнаты. Я еще немного поприсутствовал за столом, но там ничего интересного не происходило. Тогда я вылетел наружу из дома.

Со времен нашествия ханского войска во главе с Тохтамышем город разительно переменился. Улицы были вымощены камнем и стали шире, дома выше и богаче. В городе появилось много церквей.

Я слышал непрерывный колокольный звон, который окутывал все пространство, укрывал его, как покрывалом. На улицах было безлюдно. То тут, то там мелькали серыми тенями бедно одетые мужички, которые быстро исчезали в переулках. Вдоль домов лежали мертвые люди, которых никто не вывозил. Это было ужасное зрелище. Я вылетел на небольшую площадь. Здесь горел костер, рядом с которым сидели усталые солдаты, а поодаль высилась гора трупов жителей города. Для солдат, судя по всему, это превратилось в обыденное зрелище: они молча сидели у костра, разворачивая тряпицы с едой, и завтракали. Во всех их неторопливых движениях сквозила обреченность.

— На войне было не так страшно, — начал разговор один из стражников, — там было все проще и понятней. На войне многое от тебя зависит, от твоей военной выучки, от товарищей. А здесь…

— Да, — поддержал его другой, — здесь никогда не знаешь, проснешься ты утром, или нет. Да и мужичье обезумело, это же надо! — Он возмущенно взмахнул руками показывая на улицу.

— Ну, их понять можно, ведь мало кто переживет мор. Умирать никому не хочется. Вот и дичают люди, — апатично сказал один из стражников.

— Оставаться надо людьми, тем более, перед лицом смерти. А если уж, не приведи Господи, заразился, то и умирай дома, как человек. Но нет, озлобились. Грабят, убивают. Пытаются сбежать из города. Не слушают никого, сказано же — не трогать трупы, не грабить. Зараза же! Так нет, лишняя копейка им дороже своей жизни. Так и сами пропадают ни за грош, и разносят заразу дальше. И к докторам не идут.

— Так доктора иноземные, нет у народа к ним доверия. Кого они раньше лечили? Бояр да дворян. А что они хорошего сделали простому народу, вот скажи, Михась, ты был хоть раз у дохтура? — обратился один из них к своему соседу.

— Не, ну их. Мне старуха, если что, всегда сделает настойку, а эти только кровь пускать и умеют, — стражник перекрестился и сплюнул на землю.

— Ну вот, а ты говоришь. Не пойдут мужики к ним. Не пойдут, — стражники задумчиво замолчали, а я решил вернуться в дом к целителю, очень мне не хотелось оставаться на улице. Страшное было зрелище. Не приятное.

Я подлетел обратно к дому, и с удивлением понял, что уже наступил вечер. Целитель выглядел несколько лучше, чем утром, рядом с ним стоял хранитель, тот, что был одет побогаче.

— Ну что, брат Савелий, пора нам увидеться с князем Орловым? Где он, думаешь, остановился? В Кремле?

— В Кремле, где же еще князю-то останавливаться, — кивая каждому своему слову ответил Савелий.

— Открой тогда туда дверь сам, не был я в покоях Кремля ни разу, не по чину мне. А ты, насколько я знаю, бывал там на пирах.

— Бывал, — Савелий провел рукой по стене и, открыв дверь, протянул руку целителю. Они прошли внутрь, я пролетел за ними. Мы оказались в богато украшенной, но, по всему видно, казенной комнате.

— Куда мы попали? — не громко обратился целитель к Савелию, — и как нам найти князя Орлова?

— Тут прошения обычно принимают, запомнил я хорошо это место. А Орлов вон, во дворе как раз, — сказал подошедший к окну Савелий, — сейчас спустимся и выйдем к нему.

Во дворе стоял князь Григорий Григорьевич Орлов, в окружении своей свиты, и раздавал команды. Выглядел он грозно и, одновременно, помпезно. Широкое круглое лицо с красными щеками, расшитый камзол из дорогой ткани, серо-голубые глаза, невысокий рост. Но в данный момент он был главой всего города, и прекрасно это знал. Несмотря на его какой-то детский, добродушный вид, чувствовалось, что командовать он привык и умеет, и, в случае необходимости, спокойно отдаст приказ вздернуть провинившегося на ближайшем дереве. Целитель поежился, но эта встреча была необходима. Они с Савелием протиснулись к князю Орлову, стараясь не привлекать к себе внимание окружающих.

— Князь, — тихо обратился к нему Савелий, и они с целителем низко поклонились любимцу императрицы. Орлов резко повернулся, и с удивлением уставился на просто одетых мужиков. Рядом с ним даже одежды Савелия смотрелись как-то убого, и он застеснялся своего вида.

— Кто такие? Что надобно? — строгим голосом спросил Орлов.

— Хранитель я Духа и живой воды, а это целитель. Не знаю, слышали ли вы о нас… — подобострастно проговорил Савелий.

— Наслышан, наслышан, — Орлов повернулся к целителю, — скажите, как вы могли допустить моровую язву в своем городе? Куда вы смотрели? Почему Дух не предпринял никаких мер? Что вообще тут творится? О чем вы думали? Чем вы вообще здесь занимаетесь? — говорил он очень эмоционально, размахивая руками и слегка брызжа слюной на собеседника.

— Простите, князь, — поклонился опять ему целитель, который, видно было, слегка оробел и испугался подобного напора, — я целитель этого города. Но я всего десять дней, как им стал. А моровая язва пришла уже месяц как. Дух ослаб, и не смог противостоять мору. Меня призвал.

— У вас есть имя, Целитель? Кем до того были? — уже более спокойно поинтересовался Григорий Григорьевич.

— Зиновий я. Из дворян сам. Обедневшие мы. Батюшка спустил все деньги на карты.

— Чем можете помочь нам? Что уже сделали?

— Лечили мы духовенство, помогали прошлой голове города, Еропкину. Но он не желал с нами дел иметь. Уповал на докторов иноземных. По больницам роздали живой воды.

— А что кровь ваша? — было видно, что Орлов разбирается в данном вопросе.

— Оскудела, ваше благородие. Два дня не идет из меня кровь. Ни сна, ни еды. Обессилел я. Как пойдет, сразу вас готов излечить. Вы сейчас здесь — самый важный человек. Только вы сможете управиться, — подобострастно проговорил целитель.

— Императрица, когда сюда отправляла, дала мне маленький запасец, — Орлов достал небольшую фляжку и показал целителю, — так что оставьте свою для более важных дел и других лиц. Вас определю на довольствие. При мне будете. Завтра решим, кому, и в каких количествах, ваши лечебные средства отправить. А сейчас на постой. Отоспитесь, и с утра увидимся. А то смотреть на вас страшно. Вы только видом своим распугаете мне всех больных. И так никто не хочет лечиться. Боятся докторов сильнее, чем заразы, — недовольно сморщив лицо произнес он.