Дитя погоды - Синкай Макото. Страница 7

— Послушай-ка... — вдруг раздражённо заявил Суга. — Мы это прекрасно понимаем, развлекая людей. Точно так же люди всё понимают, читая наши статейки. Тоже мне, умник нашёлся.

Я прикусил язык. Суга смотрел на экран макбука и читал мой текст. Так вот в чём дело? Меня впечатлили его слова. Значит, они делают всё вполне осознанно. Да уж, зря я возомнил себя умником.

— Это всё, что ты написал? Медленно работаешь, — заявил Суга, подняв лицо от компьютера, и я машинально опустил голову, извиняясь.

— Хотя написано неплохо... — пробормотал он, и я обрадовался, как ребёнок, получивший конфетку.

Со средней школы я любил писать рассказы — никому об этом не говорил и, если уж на то пошло, ни один не закончил — и знал, что создавать тексты мало-мальски умею. Между тем я заметил, что рядом с этим человеком моё настроение прыгает как по кочкам.

— Ясно. Мальчик, мы тебя берём!

— Э... Что?! Подождите, но я ведь даже не сказал, что согласен!..

Ни об условиях найма, ни о зарплате я пока что ничего не узнал. Я и правда искал работу, но соглашаться трудиться в таком подозрительном месте...

— Жить можешь прямо здесь.

— А?

— Питание включено.

— О... Я согласен! Пожалуйста, возьмите меня! — выпалил я, выступив вперёд.

Казалось, я вдруг нашёл на дороге мешочек именно с тем, что мне нужно, и не хотел выпускать его из рук.

— Да? Ну и отлично, — весело ответил Суга и похлопал меня по спине. — Так как тебя зовут?

— А?

Я сразу поник: ну что же это такое, неужели он собирается взять на работу человека, имени которого даже не запомнил?

— Ха-ха! — рассмеялась Нацуми.

Она подошла с едой в руках, посмотрела на нас и заявила:

— Его зовут Ходака.

— А, я вам помогу!

На больших тарелках она принесла караагэ [7], натёртые на тёрке лук и дайкон, салат из помидоров, авокадо и лука, суши с ломтиками говядины, сельдереем и тунцом. Я вдруг почувствовал, что страшно голоден. Суга протянул мне банку пива, но я, не говоря ни слова, взял вместо неё колу.

— Ну что, выпьем за нового работника Ходаку!

Суга с Нацуми дружно открыли свои банки, и я поспешно потянул колечко на коле.

Мы чокнулись. Я ел караагэ и дивился бесцеремонности новых знакомых, но в то же время думал, что давно не ужинал вместе с кем-то, и эта мысль, а ещё великолепный вкус жареной курицы растрогали меня до слёз. Суга и Нацуми пили очень быстро и, конечно, вскоре опьянели; они жаловались на редакторов, оживлённо делились интернетными байками и разговорили даже меня. Рассказывая им о своей жизни, я ловил себя на непривычном чувстве, какое бывает, когда чешут по зудящему месту или мягко проводят рукой по затылку. Это было странно, но вовсе не противно, и я вдруг подумал, что буду вспоминать этот дождливый вечер даже в далёком будущем, когда состарюсь и обзаведусь внуками.

Так и началась моя новая жизнь в Токио.

Глава 2. Взрослые люди

Мальчик выглядел как потерявшийся щенок.

Белая рубашка, джинсы с подвёрнутыми штанинами и кроссовки. Чёрные волосы спадают на глаза — пожалуй, их следовало подстричь ещё месяц назад. Здоровый загар, матовая кожа чуть ли не светится изнутри и явно не знает, что такое отбеливание и средства для ухода. Большие глаза горят любопытством.

А я в то лето скиталась по дну жизни, если можно так выразиться. Училась на четвёртом курсе, и в то время как мои одногруппники уже были завалены предложениями о работе, я даже не сходила ни на одно собеседование. Я жила с родителями в Токио и в деньгах не нуждалась, но всё-таки каждый день бегала на подработку — впрочем, без особого энтузиазма. Я сознательно прожигала собственную жизнь, будто желая выразить некий протест. Протест кому или чему? Наверное, родителям, обществу, обязательствам и условностям. Я понимала, что так бунтуют только инфантильные люди, но не могла заставить себя сходить на собеседование. Я думала, что ещё рано. Пока рано: я ещё не готова. Не хочу покоряться.

Другими словами, меня возмущала сама необходимость взрослеть. Должна признаться, я не ожидала от себя такой расхлябанности. Мальчик появился именно в тот период моей жизни, когда я растерянно размышляла о собственной никчёмности. Он казался удивительно невинным и беззащитным и как-то даже чересчур остро воспринимал всё вокруг — чужие слова, события и городские пейзажи.

Мне будто пришлось взять шефство над младшекурсником — обязанность отчасти утомительная, но в то же время почётная и интересная. Сидя на мотоцикле сзади, он постоянно окликал меня по имени (вот и сейчас: «Нацуми, Нацуми!»), и в этот момент накатывало чувство странной ностальгии, а ещё — волнение, будто впереди ждёт что-то новое. Я неслась на мотоцикле навстречу ветру с дождём. Оказывается, я уже забыла, как это приятно.

 

— Нацуми, подождите! Вы видели, что мы сейчас проехали? Почти как Версальский дворец! — не удержался я, краем глаза заметив посреди зелёной лужайки здание, похожее на огромный западный замок.

Нацуми за рулём мотоцикла рассмеялась:

— Ха-ха, Ходака! Это Государственный гостевой дом, мы же по Акасаке едем.

Я покраснел.

— А ты разговорился.

Я глядел на её спину в дождевике и думал: «Как хорошо, что она не видит моего пунцового лица». Мы ехали на следующее интервью, и мимо нас со свистом проносились картины города, залитого дождём. Я понятия не имел, в какой части Токио нахожусь, но эти пейзажи совершенно не приедались — казалось, я мог бы смотреть на них бесконечно. Парк размером с лес, сверкающие небоскрёбы, в которых отражались облака, старинный торговый квартал с толпами людей, футуристического вида стадион, внезапно выраставшие на обочине церкви и тории, скопления жилых зданий с тысячами квартир. Я ехал по городу под дождём и порой хотел себя ущипнуть, не веря в то, что всё это наяву: увиденное напоминало мне игрушечную панораму с кучей разных зданий.

Суга руководил копирайтерским агентством.

В мои обязанности входило выполнение всевозможных поручений. Рабочий офис служил Суге и жильём, поэтому каждый день я вставал в семь утра и занимался завтраком. До этого я ни разу в жизни не готовил и поначалу понятия не имел, что к чему, но, к счастью, в бытовом плане Суга оказался довольно непривередлив: он без жалоб и комментариев ел всё, что дают: яичницу и суп мисо моего приготовления, суп быстрого приготовления из супермаркета и другие блюда.

Уборка тоже была на мне. Я собирал чашки, стаканы и пустые банки, которые Суга оставлял где попало, мыл посуду, сортировал и выносил мусор. Суга, словно ребёнок, разбрасывал везде свои носки и футболки, я подбирал их, относил в стирку, чистил унитаз и ванную.

После этого я наконец приступал к настоящей работе. Забирал из почтового ящика открытки и письма и сортировал их, выставлял счета издательствам, доставал квитанции, понапиханные в пустую коробку, и вклеивал их в записную книжку согласно датам. Больше всего времени уходило на то, чтобы расшифровать аудиозаписи интервью. Я слушал аудиофайлы со смартфона или диктофона и набирал текст на компьютере. По получившемуся документу Суга или Нацуми (а иногда и я) сочиняли статью.

За этим делом меня и заставала Нацуми, приезжавшая в офис на розовом мопеде «Хонда». Она не числилась в штате компании, но тем не менее занималась всей бухгалтерией.

— Эй, я же говорила, что выпивку нужно вписывать в графу расходов на развлечения! — бранила она меня, проверяя учётную книгу.

— И это всё, что ты написал? — ворчал Суга, заглядывая в компьютер.

— Надо было на распродаже покупать! — сердилась Нацуми, просматривая чеки.