Трепет (СИ) - Бёрнс Тревьон. Страница 36

Взгляд Веды упал на его пухлые губы, когда он обхватил ими леденец, и ком застрял в ее горле. Она немного подождала, чтобы он распробовал вкус, а затем дернула за палочку, пытаясь вернуть свой леденец.

Но он зажал палочку между зубами, втянул щеки, зажимая во рту леденец еще сильнее и выпрямляясь на своем сиденье. Мужчина переключил передачу, когда загорелся зеленый свет. Он двинулся вперед, перевернув леденец во рту так, что одна его щека стала выпуклой.

— Эй! — закричала Веда, снова усаживаясь на свое сиденье, когда машина поехала быстрее, чем она ожидала. — Этой мой леденец. Это был последний. Ты не слышал меня, когда я сказала тебе, что он меня успокаивает?

— С леденцом или без, если ты уверена в том, что можешь сохранить трезвый ум, то тебе не нужна никакая помощь.

Он хихикнул, поворачивая на дорогу, которая вела к ее квартире.

Если бы он знал, насколько она безумна. Она вспомнила, что несколько недель назад он практически узнал об этом. Она уже миллион раз отблагодарила Бога, что избавилась от того маникюра в последний момент.

Она скрестила руки на груди и надулась.

— Ну? Чувствуете травку, офицер?

Он подъехал к другому светофору и начал перекатывать леденец во рту, пробуя его на вкус.

— Неа, — он искоса посмотрел на нее, палочка приглушила его голос. — Сладко.

У Веды в груди все сжалось, когда он посмотрел на нее, и спустя несколько долгих секунд она заставила себя отвести взгляд.

В машине повисла тишина. Ни один из них не нарушил ее, пока они ехали к ней домой.

Когда Линк потянулся и включил музыку погромче, улыбка расцвела на ее лице.

— Я не могу поверить, что ты слушаешь олдскульный R&B. Когда я села в машину и услышала, как у тебя играет Джо (прим.: американский исполнитель R&B), у меня чуть не случился удар.

Он склонил голову набок и пригладил свою эспаньолку. Он улыбался, но улыбка не достигла его глаз.

Голос Веды стал громче.

— И это даже была не самая ожидаемая песня Джо. Человек, начинающий слушать R&B послушал бы песню «I Wanna Know». Но ты включил песню «ll the Things Your Man Won’t Do»? На самом деле? — она вскрикнула. — Эта песня. Большинство белых мальчиков даже не знают о ее существовании. Особенно такие длинноволосые, как ты.

Он облизнул губы, поворачивая руль одной рукой.

— Это было все, что слушала моя мать, когда я был маленький. И мне это передалось от нее.

— Я была полностью уверена, что ты был поклонником тяжелого рока. Только одному Богу известно, сколько еще сюрпризов ты хранишь. В следующий раз наверно, ты скажешь мне, что идешь на бал-маскарад в следующие выходные.

Он усмехнулся, что было достаточным подтверждением того, что он предпочел бы съесть кусок стекла, чем сделать это.

— Я пойду, — сказала она.

Он кивнул.

Веда вздохнула, думая, как же иногда тяжело вести с ним диалог, позволяя тишине вновь опуститься и надеясь, что он не забудет высадить ее в квартале от ее квартиры.

Он помнил, медленно останавливаясь на обочине. Улица была пустынной. Было очень тихо.

Веда начала выбираться в открытую дверь, но остановилась и посмотрела на него через плечо.

— Мы не сдадимся, — сказала она. — Да?

Вместо того чтобы ответить, он вздохнул, положив руку на подголовник ее сиденья.

— Пожалуйста, напиши мне, когда будешь внутри, чтобы я знал, что с тобой все в порядке.

Веда слегка надула губы, открыла дверь и выскочила на тротуар. Все, на что она была способна, — это натянутая улыбка и резкий кивок, прежде чем захлопнуть дверь за собой.

Она не оглянулась назад, но пока шла через небольшой квартал к своему дому, девушка чувствовала, как он взглядом прожигает ее спину. Мягкий гул от двигателя его грузовика не отставал от нее. Он не отъезжал от тротуара, пока она не открыла стальные ворота, ведущие в ее жилой комплекс.

К тому времени, как звук двигателя затих полностью, она уже дошла до входной двери. Она вошла в прихожую и достала телефон.

Как только она нашла номер Линка, ей пришло сообщение.

Линк: Ты в порядке?

Теплая улыбка появилась на ее губах.

Веда: Я в порядке.

Глава 16

Каждый уголок особняка Блэкуотер вызывал у Веды посттравматический стресс.

При взгляде на гостиную, которая ничуть не изменилась, и где она впервые посмотрела Тодду Локвуду в глаза, у девушки остановилось сердцебиение. От вида лестницы, по которой он заставил ее подняться, когда она спотыкалась о собственные ноги от того, что он добавил в ее напиток, у Веды перехватило дыхание. Увидев дверь в главную спальню, которая была видна с первого этажа, ту самую спальню, куда, в конце концов, пришли девять его друзей, Веду чуть не стошнило.

Несмотря на то, что столовая в Блэкуотере не играла роли в постоянном кошмаре, который повторялся в ее сознании, каким-то образом одному виду этого помещения все же удалось до боли скрутить ее желудок.

Благодаря окнам от пола до потолка сводчатые потолки казались в десять раз выше. За окнами виднелись черные скалы, от которых и пошло название Тенистая Скала, которые сейчас почти исчезли в ночном звездном небе. Но желтая луна излучала достаточно света, разоблачая их существование и придавая им призрачный вид. Вдалеке проплыл круизный лайнер с семейным названием, этакое белое тело, выделяющееся на черном небе даже ярче самой Луны. Грохот океанских волн был едва слышен, но этого было достаточно, чтобы Веда захотела большего.

Через полчаса после начала обеда ее желудок скрутило. Даже теплого прикосновения руки Гейджа, который сидел рядом, обхватив ее бедро и сжимая его каждый раз, когда его мать бросала на Веду кислый взгляд — а это повторялось часто — было не достаточно, чтобы облегчить ее состояние.

Селеста Блэкуотер была именно такой, какой ее описал Гейдж. Высокой, стройной и хрупкой, с бледной кожей, которая почти сливалась с белым обеденном стулом, на котором она сидела. Она надела черное платье, которое словно обнимало каждый дюйм ее тела, и нацепила улыбку, которая никогда не сходила с ее лица.

Веда никогда не понимала, сколько эмоций может выразить улыбка, пока не оказалась напротив Селесты, наблюдая, как та переживает все: гнев, раздражение, нетерпение и почти презрение. Но только не приветливость. И не счастье.

Гейдж крепче сжал бедро Веды, и она посмотрела направо, встретившись с ним взглядом. Когда она увидела, как он нервничает, то тоже положила руку на его бедро, произнеся тихую молитву благодарности, что это дерьмо почти закончилось, ведь семейный повар уже убрал закуски. Но тут же были поданы основные блюда в сервизах из чистого серебра и китайского фарфора. Приятный запах ягненка наполнил воздух.

Но Веде еда не понравилась. Если она немедленно не выплюнет ее в тот момент, когда проглотит, то это будет не что иное, как чудо.

Она могла только молиться, чтобы не подали десерт.

Она не спускала взгляда с того молчаливого края стола, где отец Гейджа, Дэвид Блэкуотер, изо всех сил старался притвориться, что Веды не существует. С того момента, как она с Гейджем приехали, он еще ни разу не смотрел ей в глаза. Его волосы были потрясающе белыми, глаза — ледяными, на нем был дизайнерский костюм, идеально скроенный, как и у Гейджа. Веда поняла, откуда Гейдж унаследовал свои блестящие манеры. У него был прекрасный самоконтроль, он всегда знал, что делало его тело и как оно реагировало на внешний раздражитель.

Даже дед Гейджа, Пирс Кинкейд, который сидел прямо напротив Дэвида во главе стола, был безупречен и полностью контролировал исходящие от него флюиды. Его голова была абсолютно лысой и достаточно вытянутой, но все же не походила на конусообразную. Седая козлиная бородка была идеально подстрижена, брови тоже были седыми и затеняли пару красивых — и Веда могла поклясться — бирюзовых глаз, самых прекрасных, которые она когда-либо видела. Даже с сильно морщинистым лицом, обвисшей кожей, большими ушами, широким носом и тонкими губами Пирса, на него было легче всего смотреть за столом. У него был добрейший взгляд. И самая искренняя аура.