Генерал Империи (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич. Страница 23

Супруга подошла к столу и села подле нашего героя. По правую руку. Все ее тело было напряжено, а движения несколько угловаты, что выдавало в ней высшую степень напряжения. Но она держалась. Вежливая улыбка Максиму. Ответный кивок с куда более естественной улыбкой. И она тоже приступает к трапезе. Нехотя. Всем своим видом демонстрируя, что сыта.

Вильгельм же продолжает стоять в дверях столовой и пялиться на Меншикова.

– Дядюшка, что же вы? Идите к нам поближе. – Вымученно улыбнувшись, произнесла Татьяна. И Вильгельм нехотя подошел ближе. Еще ближе. А слуги, как назло, отодвинули стул по левую руку от Меншикова. Совсем рядом с ним. Соседний стул. И Вильгельм на негнущихся ногах был вынужден подойти и сесть.

– Вы плохо спали? – Поинтересовался Максим. – На вас лица нет.

– Да… – нехотя и не сразу ответил тот… – Видимо.

– Я бы порекомендовал вам прогулки перед сном, но, боюсь, врач из меня посредственный. Вы пробовали нагружать себя физическим трудом? Поговаривают, что это недурственно помогает. Дрова там наколоть, воды на кухню натаскать. – От этих слов Кайзер дернулся как от пощечины. Вроде бы никаких угроз, но его тонкая душевная организация была не готова к таким вот параллелям.

– А я думала, что этот образ про душу дракона и огонь, который не греет и не сжигает – просто образ, – нервно дернув щекой, произнесла супруга и с вызовом взглянула Максиму глаза в глаза. Шутить над дядей, конечно, интересно, но ее занимали совсем другие вопросы.

– Я просто всех разыграл, – пожав плечами ответил наш герой.

– Серьезно?

– Да. Узнал, что готовиться взрыв и тихо ушел. Переждал до ночи. На следующий день услышал, как говорили, будто бы панихида и прощание с моим телом состоится в Спасе на Крови. Явился ночью. Напугал до обморока пьяного сторожа. Выкинул из гроба чей-то обожженный труп и сам лег туда. А утром эффектно вылез. Просто глупая шутка.

– Конечно, – скептически скривившись фыркнула супруга. – Так все и было. Не хочешь рассказывать? Не надо. Вот только, прошу милосердно, от откровенных глупостей и сказок меня избавь.

– Хочешь, чтобы я поднес руку к свече и показал тебе ожог? Я – не обладаю неуязвимым телом. Да ты и сама видела раны на нем.

– Максим, я знаю, что тебя можно ранить. И даже убить. Но ты говорил ранее, что можешь воскреснуть по своему желанию. И теперь воскрес. Я не имею ничего против. Я чуть ума не лишилась, когда узнала, что тебя убили. Но… пойми и меня. Как мне на все это реагировать?

– Как и должно супруге – спокойно и невозмутимо.

– Ты серьезно?

– Абсолютно. Ты, как моя супруга, должна быть готова ко всему. Даже если завтра к нам в гости зайдет ангел, тебе надлежит вежливо его принять, поинтересоваться, не желает ли он с нами отобедать, и выделить комнаты для размещения.

– А если прибудет Дьявол с деловым визитом?

– Это что-то меняет? – Встречно поинтересовался Максим. – Хм. Разве что подачу блюд…

– Ты думаешь, мне так легко это принять? – Покачав головой, спросила она.

– А почему нет? И еще – зачем ты об этом говоришь при нашем любимом дядюшке?

– Я решила ему показать то, что прислала мне его супруга. Ты недоволен? Он все равно бы узнал рано или поздно. У меня есть такое ощущение, что это все секрет полишинеля. Либо уже, либо станет в самом скором времени.

– Полагаю, вы желаете что-то сказать? – Обратился Максим к Вильгельму после небольшой паузы. Но тот лишь дернулся от этого вопроса, как от удара током и опустил взгляд. – Зря. Или можете хотите вернуться в Берлин? Сейчас, в обстановке перемирия, это легко устроить. Ваша супруга, наверняка, сильно переживает.

– Я успокоил ее в письмах, – тихо ответил Вильгельм, не поднимая глаз.

– Я разрешила, – прокомментировала Татьяна удивленно поднятую бровь. – Ты ведь не против?

– Нет, что ты? – А потом вновь повернувшись к Вильгельму, поинтересовался. – И как она себя чувствует? Все ли у нее в порядке?

– Все хорошо… точнее не все. До нее доходят нехорошие слухи. Будто бы Гогенцоллерны не справились. Будто бы Германию создал Бисмарк, а мы привели ее тяжелому поражению и, вероятно, развалу.

– Есть над чем подумать, не так ли? – Криво усмехнулся Максим. – Кажется там, в Вероне я вам говорил что-то подобное. Или нет?

– Говорили… – тихо ответил Вильгельм еще больше сгорбившись.

– Вы не хотите уезжать?

– Не хочу, – покачал он головой.

– Но почему? Разве вы не хотите вновь увидеть жену, детей, внуков? Разве вам не хочется вновь взять руководство Германией в свои руки?

– Вы были правы, говоря в прошлом году то, что в России и Германии пытаются свергнуть монархию. Николай Александрович погиб. Весь дом Романовых залит кровью невинных. И я боюсь, что, вернувшись, окажусь в такой же ситуации.

– Понимаю, – кивнул Максим. Он был уверен, что немцы со своим монархом так не поступят. Но разубеждать Вильгельма не спешил. Впрочем, этот вариант реальности был полон сюрпризов и неожиданностей.

– Вы действительно эльф? – После долгой паузы поинтересовался Кайзер.

– Вы наблюдаете у меня большие миндалевидные глаза серебристого цвета, удлиненные уши, светлую кожу с легким бронзовым оттенком и длинные, прямые золотистые волосы? – Произнес Максим, на ходу сочиняя облик эльфов.

– Нет.

– Так я и думал. Тогда к чему ваш вопрос?

– Вы ведь все поняли.

– Нет. Не понял. И понимать не хочу. Я человек. И точка. Во всяком случае здесь и сейчас. Давайте не будет плодить сущности. Мы здесь и сейчас такие, какие есть. Старые легенды мертвы. А мы – нет.

– Ты тоже был мертв, – колко заметила Татьяна.

– Ты предпочла бы видеть меня мертвым в гробу? – Вопросительно подняв бровь, спросил Максим. – Поверь, обожженный труп человека – зрелище не из приятных. Впрочем, на вкус и цвет…

– Прекрати! – Повысила на него голос Татьяна, в глазах которой вспыхнула ярость. – Ты прекрасно понимаешь, что это не так. Что я рада и счастлива твоему воскрешению. Зачем эта игра?

– Зачем эти вопросы? Мы же договорились. Ненужно все это ворошить. Я не хочу.

– … И мы для защиты ко злу обратились, но сами при этом во зло превратились… – тихо произнесла Татьяна, вспоминая озвученные Максимом слова неведомой ей песни.

– Смерть искупила зло.

– Но оно не прошло для вас бесследно.

– Ничто на Земле не проходит бесследно… – прошептал наш герой и чуть подавшись вперед, положил свою ладонь на пальцы Татьяны. После чего неловко выдавив из себя как можно более ласковую улыбку тихонечко запел песню Градского. – Оглянись незнакомый прохожий, мне твой взгляд неподкупный знаком… – Пел. Тихо-тихо. Практически шепотом. И глядя Татьяне прямо в глаза. – Нас тогда без усмешек встречали все цветы на дорогах Земли. Мы друзей за ошибки прощали, лишь измены простить не могли… – Ее рука подрагивала, а лицо едва заметно менялось. Сдерживаемая мимики творила удивительные вещи – казалось, что по лицу Татьяны ходят натуральные волны из легких волнений кожи. Но лишь одному шайтану было ясно, что творилось у нее в голове в эти моменты. Эта очередная выходная выходка Максима, видимо, попала в самую цель…

– Извини, – тихо прошептала Татьяна, когда наш герой пропел последний куплен и с грустной улыбкой замолчал.

– И ты меня извини… – произнес он и отвел взгляд, привлеченный чьим-то вздохом. И сокрушенно покачал головой. В столовой кроме слуг, необходимых в текущей ситуации, хватало и иных зрителей. Так что он был уверен, что и песню, и весь этот разговор уже завтра узнают многие. И одному черту известно, что еще. Каждое слово… каждый жест… каждый поступок… ничто не уходит от внимания окружающих. Как там в американской полиции говорится? Все что вы скажете, может быть использоваться против вас?

«Каналья!» – Прорычал про себя Максим, внешне сохраняя невозмутимость и спокойствие. Более того, вернулся к трапезе и постарался вернуть разговор в конструктивное русло. Насколько это было вообще возможно.

Часть 2. Каменные сердца