Устремлённая в небо - Сандерсон Брэндон. Страница 68
– Не трусить, – сказала Бита. – Быть храбрыми до…
Вспышка света.
Небольшой взрыв на земле, такой незаметный на фоне грохочущего наверху боя.
– Отходим! – крикнул Йорген. – Всем немедленно отходить! Оставляем этот бой взрослым пилотам. Нам приказано отступать!
«Бита…»
Я не сразу смогла сдвинуться с места. Просто смотрела туда, где она врезалась в землю.
– Юла! – позвал Йорген – и когда он оказался рядом? – Надо уходить. Мы слишком измотаны для этого боя. Ты меня слышишь?
– Да, – прошептала я, сморгнув слезы, и заняла место за ним.
Мы скользнули над самой поверхностью и рванули подальше от места боя.
Когда мы нагнали ФМ и Артуро, я ахнула. Левое крыло и вся левая сторона корабля Артуро были черными, фонарь кабины потрескался. Его антиграв работал, так что Артуро мог держаться в воздухе, но… тьма! Он получил удар деструктора уже после того, как щит отключился, – и выжил.
Когда Артуро откликнулся на вызов, голос его звучал сдавленно и потрясенно. Он явно понимал, как же ему повезло, что он все еще жив.
А вот Бита…
Киммалин наконец-то спустилась и присоединилась к нам.
– Бита?.. – спросила ФМ.
– Она упала, – проговорила Киммалин. – Я… я видела. Я пыталась, но…
– Она не стала катапультироваться, – тихо добавила я. – Отказалась.
– Полетели домой, – сказал Йорген.
На поле боя прибыло еще одно звено подкрепления. При взгляде на них малейшая уверенность в собственных способностях меня покинула. Эти истребители действовали намного эффективнее нас, они были настоящей командой и даже виражи закладывали согласованно.
Я вдруг поняла, что мне потребуются еще сотни часов практики, прежде чем я буду готова. Если вообще когда-либо буду готова. Я смахнула слезы. Голос Йоргена, тихий, но твердый, приказал нам ускориться до трех Магов.
Пока мы летели, мои руки дрожали – выдавая во мне труса, которым я и была.
33
Проснулась я в комнате.
В комнате? Не в кабине М-Бота?
Я села. Все мышцы болели, голова раскалывалась. Я была в здании. На кровати. Что случилось? Неужели я заснула где-то на территории ССН? Адмирал же теперь…
«Ты в госпитале, – вспомнила я. – После боя Кобб послал тебя сюда на осмотр. Тебе приказали спать и остаться под наблюдением».
Я смутно припомнила, что пыталась возражать, но медсестра заставила меня переодеться в больничную пижаму и уложила спать в маленькой пустой комнатке. Я была слишком потрясена, чтобы спорить. Даже не помнила, как легла. Все было словно в тумане.
Что я помнила отчетливо, так это вспышку, с которой корабль Биты ударился о землю. Я легла обратно на слишком мягкую подушку и крепко зажмурилась. Биты больше нет.
Через некоторое время я все же заставила себя встать с постели. Рядом на табурете лежали мои вещи: выстиранный комбинезон и энергобраслет сверху. Возле табурета стоял рюкзак, прицепленная к нему рация мигала. Тьма… а если кто-то ответил на вызов? Хватило ли М-Боту ума промолчать?
Внезапно все мои тайны показались мне мелкими и незначительными по сравнению с тем, что происходило и как постепенно таяло наше звено… Да какая разница? Пусть хоть все узнают эти секреты, плевать!
Биты больше нет.
Я посмотрела на часы. Без четверти шесть. Я отыскала умывалку и почистилась. Потом вернулась в свою комнатушку, оделась и спустилась в регистратуру госпиталя. Медсестра взглянула на меня и вручила мне красный бланк.
«Отпуск для восстановления после потери. Срок: одна неделя». В бланк было впечатано мое имя, внизу стояли подпись и печать.
– Я не могу, – сказала я. – Адмирал меня выгонит…
– Такие же обязательные отпуска получило все ваше звено, – сказала медсестра. – По приказу доктора Тиор, главы медиков. Никто тебя не выгонит, кадет. Тебе нужен отдых.
Я уставилась на бланк в руке.
– Отправляйся домой, – сказала женщина. – Проведи неделю с семьей, приди в себя. Звезды… как же все-таки жестко они с вами обходятся.
Помедлив еще пару секунд, я наконец развернулась и вышла, а потом отрешенно побрела к зданию школы. Я специально выбрала кружной путь, мимо наших «Поко». Четыре стояли в ряд. Корабль Артуро находился чуть в стороне, возле небольшого ремонтного ангара; вокруг на земле были разложены детали.
«Отправляйся домой». Куда? В мою пещеру? Вниз, к матери, чья ненависть к ССН могла отнять у меня остатки мужества?
Я сунула в карман скомканный бланк, прошла к нашему пустому учебному классу и села на свое место. Мне просто хотелось подумать, поговорить с Коббом и во всем разобраться. «Быть храбрыми до конца», – сказала Бита. Такой она и осталась.
Тьма. Бита умерла. В Бабулиных историях герои устраивали пиры в честь павших. Но мне не хотелось пировать. Хотелось забиться в какой-нибудь дальний угол и свернуться клубком.
Как ни странно, когда подошло время начала занятий, дверь со скрипом отворилась, и на пороге тихой, печальной группой появились остальные, за исключением Йоргена. Как же так? Ведь та медсестра вроде сказала, что отпуск получили все? Наверное, они, как и я, не захотели им воспользоваться.
Киммалин остановилась возле моей кабины и обняла меня. Я не хотела объятий, но приняла их. В тот момент мне это было нужно.
Через десять минут после обычного времени начала занятий пришел даже Йорген.
– Так и думал, что вы все здесь, – сказал он.
Я уже ждала, что он прикажет нам уйти. Скажет, что занятий не будет, раз мы все находимся в принудительном отпуске, как распорядилось руководство. Но вместо этого Йорген оглядел нас, одобрительно кивнул и негромко скомандовал:
– Звено «Небо», стройся!
Он не пытался нас построить с тех пор, как в первый день занятий мы проигнорировали его. Сегодня же этот приказ казался очень правильным. Мы встали и построились.
Йорген подошел к интеркому и нажал какую-то кнопку:
– Джакс, не мог бы ты найти капитана Кобба и сказать, что его звено ждет его на обычном месте? Спасибо.
Потом он тоже встал в строй. И мы стали ждать. Пятнадцать минут восьмого. Двадцать. В семь двадцать девять дверь с грохотом распахнулась и в класс хромая вошел Кобб.
Мы замерли по стойке смирно и отдали честь. Кобб окинул нас взглядом и рявкнул:
– А ну сели!!!
Я изумленно уставилась на него. Такого я совсем не ожидала. Но все же поспешила выполнить приказ вместе с остальными.
– Если вы срываетесь в неконтролируемое падение, вы катапультируетесь! – багровея, заорал на нас Кобб. – Слышали?! Вы, тьма вас побери, катапультируетесь!!!
Он был зол. То есть по-настоящему зол. Иногда он притворялся, что злится, но таким, как сейчас, мы его видели впервые.
– Сколько раз я вам это говорил? – кричал он, брызгая слюной, багровый от гнева. – Сколько раз приказывал? И вы до сих пор ведетесь на эту чушь? – Он махнул рукой в сторону окна, за которым виднелось здание штаба Сил самообороны. – Этот идиотский культ мученичества держится у нас по одной-единственной причине – потому что кто-то считает, что они должны оправдать наши потери. Чтобы они могли выглядеть порядочными и правыми. А это не так! И вы кретины, что слушаетесь их! Не смейте гробить свои жизни! Не смейте поступать, как эта идиотка вчера! Не смейте…
– Не называйте ее идиоткой! – огрызнулась я. – Она пыталась посадить корабль. Пыталась спасти его.
– Она испугалась, что ее назовут трусихой! – рявкнул Кобб. – Корабль тут ни при чем!
– Бита… Худия была героем! – Я свирепо уставилась на него. – Она была… – Я встала. – Если вы хотите оправдать собственную трусость и катапультирование, это еще не значит, что мы обязаны поступать так же!
Кобб замер. А потом из него словно воздух выпустили. Он тяжело опустился на стул возле своего стола. В эту минуту он не выглядел ни мудрым, ни раздраженным – только старым, уставшим и печальным.
Я тут же устыдилась своей выходки. Кобб этого не заслужил. Он не сделал ничего плохого, когда катапультировался, и даже ССН его не осудили. А Бита… ну, я ведь сама просила ее катапультироваться. Практически умоляла.