Устремлённая в небо - Сандерсон Брэндон. Страница 70

– Ты думаешь, ей следовало катапультироваться, – сказала я.

– Это сейчас не важно.

– Думаешь, ей не стоило так рваться вслед за тем креллом. Думаешь, что она нарушила инструкции и не должна была отрываться от своих. Ты так думаешь. Я знаю. Ты осуждаешь ее.

– Теперь ты злишься на меня за то, что я, как тебе кажется, думаю?

– Ты так думаешь или нет? Осуждаешь ее?

Йорген не ответил. Он вел машину, и ветер трепал его слишком аккуратные, слишком безукоризненные волосы.

– Почему ты постоянно такой напряженный? – спросила я. – Почему твои попытки «помогать» всегда звучат так, словно ты цитируешь какую-то инструкцию? Ты что, думающая машина? Тебя это вообще волнует?

Он скривился, и я крепко зажмурилась. Я знала, что его это волнует. Я видела его тем утром в кабинете, когда он на имитаторе пытался отыскать способ спасти Утро. Раз за разом.

Я ляпнула глупость.

Когда же я начну думать, прежде чем говорить?

– Почему ты помирился со мной? – спросила я, открыла глаза и запрокинула голову, глядя на поле обломков в вышине. – Почему не сдал меня, когда я раскурочила твою машину или когда набросилась на тебя, и еще в дюжине случаев?

– Ты спасла Неду жизнь.

Я опустила голову и посмотрела на Йоргена. Он вел машину, глядя прямо перед собой.

– Ты последовала за моим другом в пасть чудовищу, – продолжал он. – И за шиворот выволокла его обратно к жизни. Но я еще до этого знал. Ты недисциплинированная, горластая, и… ну, ты до тьмы бесишь. Но когда ты летаешь, Юла, ты летаешь как часть команды – и ты бережешь моих людей. – Он посмотрел мне прямо в глаза. – Ты можешь ругать меня, как захочешь, обращаться со мной как угодно. До тех пор пока ты будешь летать так, как вчера, защищая других, я хочу, чтобы ты была в моем звене.

– Бита все равно погибла, – сказала я. – Киммалин все равно ушла.

– Бита погибла из-за своей опрометчивости. Жучик ушла, потому что чувствовала себя не на своем месте. Эти проблемы, как и твоя недисциплинированность, – моя вина. Ведь это моя работа – держать свое звено в узде.

– Эй, если они поручают тебе такую неподъемную работу, почему бы им заодно не попросить тебя в одиночку разгромить креллов? Это кажется более вероятным, чем пасти большинство из нас.

Йорген напрягся, и я поняла, что он воспринял это как оскорбление. Тьма.

Через некоторое время мы подлетели к зенитной батарее, и Йорген связался с ними, чтобы они не пальнули по нам после срабатывания системы предупреждения. Зенитчики пропустили его без проблем, стоило ему упомянуть, кто он – сын одного из Первых Граждан.

После батареи найти место падения Биты оказалось на удивление легко. Ее «Поко» пропахал несколько сотен метров, оставив на пыльной земле широкую борозду. Корабль развалился на три больших куска. Первой, видимо, оторвалась задняя часть фюзеляжа вместе с ускорителем. Проехав по следу, мы отыскали вторую часть фюзеляжа – точнее, то, что от нее осталось, – большое черное пятно. Энергогенератор взорвался после удара о камни и уничтожил антиграв. Это и была вспышка, которую я видела.

Но та небольшая передняя часть фюзеляжа, где располагалась кабина, оторвалась и проехала дальше. Мое сердце лихорадочно забилось, когда я заметила смятый металл, впечатавшийся в груду больших валунов.

Как только Йорген посадил аэрокар, я выпрыгнула на землю и помчалась туда. На первый камень я запрыгнула с размаху, потом вскарабкалась на второй, обдирая пальцы. Мне нужно было забраться достаточно высоко, чтобы заглянуть в раздавленную кабину. Мне нужно было убедиться. Я подтянулась и вскарабкалась на следующий валун, откуда уже можно было посмотреть сквозь разбитый фонарь кабины.

Бита была там.

Где-то в глубине души я не верила, что она там будет. В глубине души я надеялась, что Бита каким-то чудом выбралась из-под обломков и возвращается сейчас на базу пешком, измученная, но живая. Самоуверенная, как всегда.

Конечно же, это была всего лишь моя фантазия. Ее противоперегрузочный костюм сообщал жизненно важные показатели, и у всех нас был аварийный передатчик, чтобы при необходимости вызвать помощь. Если бы Бита выжила, в штабе ССН об этом знали бы. Хватило одного взгляда, чтобы понять, что она, скорее всего, погибла при первом же ударе о землю. Ее просто вбило в искореженный металл кабины.

Я с трудом отвела глаза, чувствуя, как сердце заполняет холод. Боль. Пустота. Посмотрела обратно на борозду, оставленную кораблем при падении. Такая длинная полоса говорила о том, что Бита, похоже, под конец все же сумела выровнять корабль и едва не перешла на скольжение.

Значит, она почти справилась. С оторванным крылом и сломанным антигравом она почти посадила корабль.

Йорген попытался вскарабкаться наверх и недовольно заворчал. Я протянула ему ладонь, но иногда я забывала, какая я маленькая по сравнению с человеком его габаритов. Он чуть не сдернул меня обратно легким движением руки.

Он взобрался на камень позади меня и бросил короткий взгляд на Биту. Сильно побледнел, отвернулся и сел на большой валун рядом с кораблем. Я стиснула зубы и заставила себя залезть в кабину и снять значок с окровавленного летного комбинезона Биты. Самое меньшее, что мы могли сделать, – это вернуть значок ее семье.

Я посмотрела на израненное лицо Биты. Ее единственный уцелевший глаз смотрел вперед. Непокорная до конца – и ничего хорошего из этого не вышло. Храбрая… трусливая… она все равно была мертва, так какая разница?

Чувствуя себя паршивой подругой от таких мыслей, я закрыла ей глаз, потом выбралась наружу и вытерла руки о комбинезон.

Йорген кивнул в сторону машины:

– У меня там в багажнике все для костра.

Я спустилась при помощи энергошнура, Йорген шел за мной. В багажнике оказался бензин и, к моему удивлению, вязанка дров. Я думала, это будет уголь. Да он и вправду богат, если запросто достает такие вещи. Мы вскарабкались обратно к кораблю и подняли вязанку на энергошнуре.

Потом стали раскладывать дрова в кабине, одно полено за другим.

– Так обычно делали наши предки, – сказал Йорген. – Поджигали корабль и направляли его в океан.

Я кивнула. Плохого же он мнения о моем образовании, если предположил, что я этого не знаю. Впрочем, никто из нас никогда не видел океана. На Россыпи их нет.

Полив дрова и тело бензином, я отступила на шаг, и Йорген подал мне зажигалку. Я подожгла небольшую палочку и бросила ее в кабину.

Резко вспыхнувшее пламя застало меня врасплох, на лбу выступила испарина. Мы отошли подальше и вскоре взобрались на один из высоких валунов.

По традиции мы отдали честь огню.

– Возвращайся к звездам, – сказал Йорген, как и полагалось офицеру. – Плыви среди них, воин.

Это была не вся надгробная речь, но большего и не требовалось. Мы устроились на камнях, чтобы подождать – опять же по традиции, – пока огонь прогорит. Я потерла значок Биты, и он снова заблестел.

– Я не Непокорный, – сказал Йорген.

– С чего это вдруг? Я думала, ты вырос в глубоких пещерах.

– В этом смысле да – я из пещер Непокорных. Но во мне самом непокорности нет. Я не знаю, что значит быть таким, как ты или Бита. Для меня все было расписано заранее, с самого детства. Ну и как мне следовать возвышенным речам про победу над креллами, над нашим роком, когда я только и делаю, что выполняю прикрепленный к этому свод правил?

– По крайней мере, ты получил свои уроки летного дела и свободный доступ в ССН. По крайней мере, ты можешь летать.

Йорген пожал плечами:

– Шесть месяцев.

– Что-что?

– Столько я пробуду здесь после выпуска, Юла. Меня записали в класс Кобба, потому что он считается самым безопасным для кадетов, и по окончании обучения я буду летать шесть месяцев. После этого у меня будет достаточный пилотский стаж, чтобы заслужить уважение равных, и семья меня отсюда заберет.

– Они это могут?

– Угу. Возможно, они обставят все так, что по какой-то семейной необходимости мне пришлось занять место в правительстве раньше, чем предполагалось. И остаток моей жизни пройдет в деловых встречах по связям моего отца с Силами самообороны.