Отравленные морем (СИ) - Волгина Алена. Страница 43

— И как вы рассчитывали добыть доказательства?

— Путём подкупа, конечно же, — вздохнул Маньяско. Недавно мне удалось завербовать одного гвардейца из охраны дожа, недовольного своим жалованьем. За хорошую плату тот согласился пошарить в кабинете у своего патрона. Прибыв в Венетту, вечером я передал ему ключ от секретного ящика, где хранились самые важные бумаги, но тот ничего не нашёл! А потом, после взрыва мне пришлось быстро покинуть город, так как я опасался несправедливых обвинений.

Выражение глаз дона Маньяско в свете кормового фонаря было невинным, как у честнейшего человека. Правда, это ничего не доказывало. Алессандро уже приходилось встречать людей, умевших лгать с таким безупречно честным лицом. Нельзя было не признать, что в словах капитана была определённая логика. Если компрометирующий документ действительно существовал, тогда понятно, отчего Сакетти так боится дона Маньяско. Думает, что фиескийцу слишком много известно. Но если этот документ существует и даже Маньяско его не нашёл, тогда где же он?

(прим.*: Это высказывание принадлежит Рене Шатобриану)

Глава 20

Три недели назад, когда Рикардо Граначчи покидал Венетту, город задыхался под подушкой летней жары. Теперь же, по возвращении из Медиолана, Венетта встретила его мощным ливнем. В Местре он оставил измученного коня в гостинице и потребовал себе гондолу с закрытой кабиной, однако даже за время этих нехитрых манипуляций успел промокнуть до нитки. Дождь хлестал так, будто в небе открылись шлюзы, стремясь вылить на Венетту всю воду, которую она недополучила за последние жаркие месяцы.

Прожив три недели вдали от моря, Рикардо теперь жадно, как губка, впитывал сырой солоноватый воздух. Он чувствовал себя словно рыба, вернувшаяся в привычное место обитания — плавучий родной город, с его уютными двориками, до которых никогда не доберется ни один чужак, благодаря местной запутанной географии, с его роскошными балконами, на которые иногда выходили прекрасные синьориты, и кровеносной сетью каналов, пронизывающей весь город. Гондола тем временем добралась до главного «водяного» проспекта Венетты. По правую руку простирался сестьере Санта-Кроче, насквозь пропахший рыбой, по левую — Каннареджио, с его садами и виноградниками. Город струился сквозь дождь, покачивался в неустойчивом равновесии. Прозрачная вода, льющаяся с небес, смешивалась с тёмными водами канала, и казалось, что светлые дворцы, высившиеся по обеим берегам, вот-вот растают, как куски сахара, брошенные в чашку.

Они миновали мост Арженто, возле которого кипел разросшийся рынок. Рикардо поёжился, вспомнив свои похождения в Медиолане. Двести лет назад на правом берегу канала в этом месте красовалось палаццо сенатора Тьеполо, примкнувшего к заговору против дожа Градениго. Дож вёл агрессивную внешнюю политику и очень хотел подчинить Венетте богатый город Волано. Его не смущало ни противодействие синьора Волано, ни поражение венеттийской армии у подножия той крепости, и даже папа римский был ему не указ. Венеттийские купцы несли огромные материальные потери, так как их товары за границей были конфискованы по условиям папского интредикта. Дож продолжал упорствовать. Тогда родился заговор, но, к несчастью, он был разоблачён. Заговорщиков казнили, дом Тьеполо снесли, и его место тут же занял расползшийся рынок. А чтобы легче было предотвращать подобные заговоры в будущем, изобрели Совет десяти, который оказался настолько полезным, что существовал до сих пор, играя в городе роль тайной полиции. И если их с Алессандро намерения станут известны этому Совету, их участь будет решена быстро и страшно…

Рикардо постарался отогнать тревожные мысли. Всё должно получиться как надо. Синьор Джеронимо Фарузи, граф Онейли, вполне приветливо встретил его в Медиолане. Он хорошо помнил синьора ди Горо и был о нём самого высокого мнения, поэтому благосклонно выслушал предложения Рикардо и обещал подумать. Рикардо повезло, что тарчийские галеры недавно сделали несколько удачных вылазок, окончательно истощив терпение северных герцогов Волано и Касалоди. Дон Фарузи дал понять, что если Венетта сделает первый шаг, то Лига согласится рассмотреть соглашение с ней и даже, возможно, заключить военный союз. План Алессандро, поначалу казавшийся невозможным, понемногу обретал очертания.

Ёжась от сырости, Рикардо ступил под аркаду родного дома, потемневшего от дождя. Он жалел лишь о том, что не привёз посла Лиги — то есть дона Фарузи — с собой. Жизненным девизом графа Онейли было festina lente — «поспешай медленно». Он привык путешествовать со всем двором. В Венетту его сопровождал отряд молодых дворян и целая свита слуг: оруженосцы, стольники, пажи, псари, конюхи… Весь этот балаган создавал массу суеты и двигался черепашьим шагом. Рикардо выдержал два дня такой «поездки», а потом, убедившись, что медиоланский аристократ уже не повернёт назад, испросил позволения отправиться вперёд налегке.

Посол должен был прибыть дня через три. Если, конечно, не впадёт в расстройство от того, что любимый куафер испортил ему прическу, или если его любимая болонка не захворает в дороге. Тем временем Рикардо собирался разведать обстановку, так как его порядком тревожило молчание Алессандро. Он надеялся, что у друга хватит ума не поддаваться на провокации дона Сакетти.

— Бьянка! Я вернулся! — позвал он, ступив в холодный мраморный холл.

Ответом ему была тишина. Рикардо несколько огорчился. После трёх недель разлуки он рассчитывал на пылкую встречу, бокал горячего вина и безраздельное внимание супруги, которая, затаив дыхание, будет слушать рассказ о его приключениях. Куда, интересно, запропастилась любимая жена в такую отвратительную погоду? И где Джулия (впрочем, по сестре он скучал меньше всего)? Странно всё это…

Обойдя пустые комнаты, он наконец догадался заглянуть на кухню и нашёл там Мелину, которая при виде хозяина всплеснула руками, едва не уронив миску с мукой. От неё Рикардо узнал, что Бьянка зачем-то уехала в Кьоджи вместе с Фабрицио. А также узнал о взрыве в Арсенале, внезапном отъезде Алессандро и о несчастье Джулии, которую держали в Золотом дворце, обвиняя в том, что она «тайно бывала в обществе представителей иностранных держав и раскрывала им сокровенные секреты республики, в обмен на иные услуги».

Новости его ошеломили. Впрочем, получив наконец бокал вина с пряностями, горячую жаровню, полную душистых углей, и устроившись в мягком кресле вместо опостылевшего жёсткого седла, Рикардо немного успокоился. Ничего ещё не потеряно. Сейчас он отдохнёт, потом наведается в центр, на Пьяццу, чтобы узнать подробности. Навестит Джулию, если позволят. Расспросит Бьянку, в голове которой, он подозревал, было больше здравого смысла, чем у иных сенаторов. Они что-нибудь придумают.

Рикардо отхлебнул ароматного вина, которое мягко обволакивало нёбо и согревало, прогоняя дрожь. За балконными стёклами уютно шуршал дождь. В дверь снова просунулась растрёпанная кудрявая голова Мелины:

— Вас там спрашивает паренёк от синьора ди Горо. Уже не в первый раз приходит! Видать, по важному делу!

— Зови, — посерьёзнел Рикардо, отставив кубок.

Он хорошо помнил Маттео, но таким его ещё никогда не видел. Глаза больные, плечи поникли, лицо пустое, как у мертвеца. Мокрые волосы прилипли ко лбу, дублет весь промок — но юноша, кажется, этого даже не замечал.

— Что случилось? — спросил Рикардо.

— Сегодня в гавань вернулась галера Реньера. Одна, — уронил Маттео. — Остальные… Альбицци, дон Алессандро, ребята с «Анжело»…

Он опустил голову, будто не решаясь выговорить последнее слово — «погибли». Словно, произнеся его вслух, признал бы этот факт окончательно и непоправимо свершившимся.

Рикардо показалось, что весь мир вокруг посерел. Серая комната, серый свет, льющийся из окон, напротив него в кресле — человек с серым лицом, такой мокрый, будто добрался сюда по дну канала. Дождь за окнами разошёлся пуще. Ему было кого оплакивать.

— Как это случилось? — услышал он чей-то голос. Свой голос.