Монохромный человек (СИ) - Поспешная Юлия. Страница 12

Через пол часа езды под проливным, яростным ливнем впереди показались щербатые, кривые руины древних строений, прошлого века.

Торчали в серое небо проржавевшие трубы, темнели грязные стены полуразрушенных строений.

Когда Касьян подъехал ближе он увидел груды металлолома и несколько остовов автомобильных кузовов.

Чуть дальше, на заросшей взлётно-посадочной полосе стояли два огромных вертолёта.

Их покрытые рыжими пятнами ржавчины лопасти опустились вниз.

Разбитые стекла кабины облепила пыль, грязь, птичий помёт.

За ними высилась ещё одна груда битого, поломанного, покорёженного металла.

Касьян остановил автомобиль неподалёку.

Он не спешил выбираться.

Чуть наклонившись вперёд, и пригнув голову, он внимательно осматривал крайне неживописную местность.

Здесь чувствовалась витающая между руинами тоскливая угнетенность.

Грустная, мрачная, давящая безысходность.

Руины. Свалка. Металлолом. И стихающее эхо ушедшей эпохи.

Эпохи, которую нас теперь учат ненавидеть, или даже презирать.

Внезапно Касьян почувствовал резкий прилив напряжения.

Он вжался в сидение, в ужасе глядя силуэт на медленно бредущий между руинами разрушенных зданий.

Чёрный, поблескивающий, изящный силуэт.

Он, а точнее она, потому, что фигура явно была женской, не спеша, слишком активно виляя бёдрами, ступала по песчаной, рыхлой почве.

Она на ходу коснулась рукой щербатой, покрытой ямками выбоин, разбитой стены дома. Она ласково провела по стене пальцами. Потом запрокинула голову. Затем вдруг остановилась, развернулась к старой стене лицом, широко расставила руки и ноги. Затем плавно, явно рисуясь перед кем-то, эротично наклонилась вперёд.

Касьян облегченно вздохнул.

После кошмарного убийства, которое сейчас обсуждают все СМИ Москвы, он не может избавиться от пугающих фантазий, связанных со всем черно-белым.

Впрочем, у него на работе несколько коллег, оказались так потрясены случившийся историей с убийством семьи Вербиных, что даже взяли небольшой больничный, и записались на курсы к психотерапевтам.

Город не так давно пережил так называемый «Кошмар роз», а тут буквально, через месяц грянула новость о новом убийстве.

И мало того, что была убита целая семья, что само по себе внушает одновременно ужас и отвращение, так ещё, если верить просочившимся в сеть фотографиям, убийство было обставлено «со вкусом».

Да, «со вкусом». Именно такое определение позволил себе один из новостных порталов страны. За, что кстати, уже получил взыскание от правоохранительных органов, и вызвал бурю негодования в сети, среди пользователей соцсетей.

Но, так или иначе, те фотографии, который увидел Касьян произвели на него неизгладимое впечатление.

Он вздохнул, закрыл глаза, посмотрел на девушку, всё ещё позирующую у стены, и достал зонтик.

Он вышел из автомобиля. Огляделся.

Дождь стучал по ткани зонта. Дождевые капли месили грязь.

Девушке в чёрном непогода явно была не почём. Она вдохновенно вертелась перед стеной, принимая самые разные позы.

От страстных и откровенно вызывающих, до обычных, прохладных и чуточку угрожающих.

Касьян не спеша прошелся вдоль свалок и ржавеющей военной техники.

И увидел его.

Одетый в чёрную кофту худи с капюшоном, в чёрные джинсы и ботинки, молодой мужчина с бородой, сосредоточенно смотрел в свою фотокамеру.

Его фотоаппарат был установлен на треноге. Массивный объектив вытянулся вперёд.

Он чуть щурился, глядя в камеру и нажимал кнопки возле дисплея.

У него была аккуратная чёрная борода, переходящая в усы и длинные, густые, чёрные волосы, завязанные в пучок на макушке.

Как и девушка-модель, он никакого внимания не обращал, ни дождь, ни на ветер.

Он целиком ушел в искусство.

Однако он заметил подходящего к нему Касьяна и отвлёкся от съемки.

— Добрый день! — под грохот грома, с натянутой улыбкой произнёс Касьян.

Платон Плансон выпрямился, одел очки, изучающе взглянул на приближающегося Касьяна. Чуть нахмурился. Взгляд был надменным, недружелюбным.

— Чем обязан? — холодно, грубовато спросил Платон.

Касьян застыл в паре шагов от него. Он не впервые слышит откровенно неприязненную речь в свой адрес.

Однако, в голосе Платона проскользнуло что-то ещё, помимо привычной агрессии.

Что-то такое, что озадачило и слегка обескуражило Касьяна Каменева.

Журналист на мгновение растерялся. Но, тут же быстро собрался, и прокашлявшись произнёс.

— Меня зовут…

— Я знаю, кто вы. — перебил его Платон. — Я спрашиваю: что вам нужно?

Касьян пару мгновений покачался с носков на пятки. Затем шагнул к фотографу, приблизился к нему.

— Что же давайте прямо и к делу.

— Уж извольте. — ледяным голосом произнёс Платон.

Касьян пару мгновений помешкал. Затем пожал плечами и произнёс:

— Думаю не ошибусь, если предположу, что вы иногда осуществляете специальные, эксклюзивные фотосессии, господин Плансон.

Платон едва заметно шевельнул бровями. Но его лицо оставалось непроницаемым.

— Это вы о чём?

Касьян изобразил дружескую улыбку и заговорщицким тоном шепнул, чуть наклонившись вперёд.

— Бросьте. Я знаю, что вы иногда исполняете маленькие прихоти состоятельных людей.

Лицо Платон чуть изменилось. Он полностью, корпусом, развернулся к Касьяну. Шагнул к нему, чуть задрав подбородок.

Каменев инстинктивно отступил назад, насторожился.

Платон выглядел агрессивно. И окружающая мрачная, сумеречная обстановка с нависающими над землёй рычащими тучами способствовала растущей напряженности.

— Я, — произнес Платон сверкнув глазами и сжав кулаки. — Понятия не имею, господин Каменев, о чём вы сейчас толкуете.

— Платон, я понимаю…

— Я думаю, вам лучше уехать. — выразительно подняв брови проговорил фотограф.

— Но, послушайте…

— Прямо сейчас! — прикрикнул на него Платон.

Ветер подхватил его слова и разнёс над руинами, разбрасывая повсюду куда мог дотянутся.

От этого слова Плансона прозвучали с максимально вложенным в них негодованием.

— Ладно. — пробормотал Касьян.

Он опустил взор, развернулся, сделал вид, что собирается уйти.

Он сделал два шага, одновременно, про себя, считая до пяти.

Но тут же остановился, с видом, будто его осенило. Вернулся к Плансону.

Тот раздраженно вздохнул.

— Каменев, не испытывайте моего терпения. Вы ничего от меня не получите.

— А как насчет продажи? — спросил Касьян и чуть прищурил глаза. — Сколько вы хотите? А? Сколько хотите за интимные снимки любовниц и жен, наших оппозиционных деятелей? М-м? Сколько же? Господин Плансон, я уверяю вас…

— Слушай, журналистишка! — прорычал Платон. — Ты, что уши жвачкой залепил? Я тебе ещё раз повторяю: Проваливай! Пошёл вон! Свали отсюда! У меня нет, и никогда не было никаких интимных снимков, никаких жен и любовниц… Я не представляю, где ты услышал подобную ересь, но это чушь, которой постыдилась бы даже бульварная беллетристика!

Касьян выслушал эту гневную тираду на удивление спокойно.

— То есть вы отказываетесь? — миролюбиво спросил он.

Плансон раздраженно фыркнул.

— Я уже всё сказал.

Касьян едко усмехнулся.

— Неужели Вы так боитесь поссорится с ними? Бросьте… Вы знаете, сколько «Философский проспект» готов выложить за эти снимки? Думаете речь идёт о десятках тысяч? Ошибаетесь, о сотнях. И отнюдь не рублей.

Платон чуть сузил глаза. Его изумрудные глаза прожигали Касьяна ядовитым, презренным взглядом.

Какое-то время они молча стояли на продуваемой воющим ветром земле.

Платон смотрел на Касьяна. Тот не отводя взор, испытующе глядел в ответ. Он был чуть ниже Платона. Но не испытывал комплексов по этому поводу. Каменев всегда считал, что ситуация под контролем до тех пор, пока люди взаимодействуют друг с другом без помощи рук.

Плансон снял очки, вздохнул, сдвинув брови.

— Послушайте, — проговорил он уже спокойнее. — Господин Каменев, вы один из известнейших журналистов. Уважаемый и почтенный. А ваш журнал престижнейшее издание. Какого чёрт вам понадобилось разыскивать не существующие фотографии, каких-то жен и любовниц… Да ещё у меня?