Сын императрицы (СИ) - Ли Владимир Федорович. Страница 30

Выехали ближе к обеду — как раз успеть к тещиному столу! Разместились в санях втроем на заднем сиденье — Лексей посередине, а барышни с обеих сторон. Надя вела себя чинно и скромно — не пыталась лишний раз прикоснуться и вообще как-то показать о происшедшей в прошлую ночь близости. Маша же веселилась как ребенок — шалила с Лексеем, смеялась по любому поводу и даже без него, иной раз бросала лукавые взгляды на сестру и жениха. Казалось, ей доставило удовольствие то, что случилось между ними, радовалась больше, чем виновники происшествия. Должно быть, Надя говорила ей держать в тайне их отношения, но все равно не сдерживала своих чувств. Правда, когда подъехали к родительскому дому, присмирела, вела себя также, как и старшая сестра.

Застали дома только мать, остальные разошлись по своим заботам. Та, конечно, обрадовалась приезду будущего зятя, но не преминула указать тому укоризненным взглядом на выступающий живот младшей дочери — мол, как ее людям на свадьбе показывать! Вслух же о том не высказалась, после первых объятий, вручения ей гостиниц пригласила в столовую и выставила на стол еще горячие блюда. Обед, можно сказать, прошел в теплой атмосфере — Лексей не забывал нахваливать тещину стряпню, а та, довольная, накладывала ему от души. Позже перешли в гостиную, тут и завели разговор о предстоящем венчании в городском храме и свадьбе. Конечно, хотели скорее, но все же следовало достойно подготовиться, заранее пригласить гостей, причем не только родственников, но и ближайших соседей из дворянских усадеб. Прежде с ними Лексей не общался из-за хозяйственных забот, теперь же следовало познакомиться и как-то наладить отношения — иначе обиды от них не оберешься.

К вечеру вся семья Сумароковых собралась, ужин к приходу главы уже приготовили — хозяйка и дочери расстарались, пригодились привезенные из усадьбы мясо и овощи, — так что сразу сели за стол. Разговаривали мало — так принято было в этом доме за трапезой, — лишь отдавали должное трудам стряпух. А потом дали волю словам и эмоциям — дочь выходит замуж, как же тут сдержаться! Общим решением постановили — венчание и свадьбу проводить через две недели, сначала в городе, с проводами невесты, а потом в усадьбе. Как-то получилось, что бразды в этом важном деле взяли родители, точнее, мать, а молодые лишь соглашались с мудрыми указаниями старших. Даже в том, что им надеть, конечно, не Лексею — у него мундир, — а Маше. Какое именно платье, цвет или материал — обязательно голубое из атласа, никак иначе! Получив все предписания и наставления, молодые, а с ними и Надежда, отправились в свой дом, не остались на ночь у родителей — сестры уже привыкли жить отдельно, без надоедливой опеки.

Эти дни до свадьбы стали хлопотными для жениха и невесты, каждый день приходилось куда-то выезжать — заказывать и примерять платье, туфельки и диадему, наносить визиты соседям и приглашать на свой праздник, в храме исполнять какие-то обряды перед венчанием, позаботиться об украшении дома, закупками вин и деликатесов к столу. Практически все приготовления легли на их плечи и Нади, родители ограничились наказами, иной раз укорами — надо так, а вы все перепутали, — с трудом соглашались с доводами молодых. Дважды приезжали в усадьбу с проверкой, заодно изъявили желание пройтись не только по дому, но и всем хозяйственным строениям — пришлось старшей дочери сопровождать по всем закоулкам двора и отправить с ними понравившуюся живность. У Лексея даже стало складываться впечатление, что они почувствовали себя хозяевами, а его с Машей считают в какой-то мере несмышлёными детьми, за которыми нужен родительский глаз.

В день венчания приехали в родительский дом караваном из пяти саней, украшенных разноцветными лентами и подзорами, с колокольчиками и бубенцами, своим звоном извещавшим о приближении свадебного поезда. В доме у входа уже ждали родственники невесты, пришлось дружке жениха одарить их гостинцами, чтобы позволили войти. В гостиной расселись за накрытые столы, но прежде, чем приступить к застолью, угостились из рук родителей сыром и хлебом, запили их слабым вином. После недолгой трапезы, когда уже собрались выходить из дома, молодых обсыпали хмелем и зерном, а дружка — один из соседей жениха, — попросил родителей невесты благословить детей своих идти к венчанью, в чем, конечно, отказа не последовало. Ехали Лексей и Маша к храму в разных санях — уж такой обычай! — соединились только у ворот и больше не расставались. Невеста от охватившего ее волнения даже схватилась за его руку, позабыв о запрете — до объявления их мужем и женой нельзя касаться друг друга.

Свадебный выезд

На венчание приехали в главный храм (собор) города, выстроенный из белого камня, семь глав, возвышавшиеся над зданием, также были белого цвета — потому прозвали храм Белой Троицы. Только что закончилась обедня, пришлось подождать во дворе, пока прихожане не освободили святилище. Вскоре венчающихся и гостей пригласили на таинство, в притворе сняли шубы и салопы и прошли в неф — основное помещение для отправления службы. На Маше было надето платье с пышным — колоколом, — низом и ее выступающий живот не очень бросался в глаза. Что уж говорить — некоторые невесты специально подкладывали подушки под платье, чтобы казаться дороднее, — так что далеко не все заметили непраздность виновницы торжества. Едва званые люди вошли, батюшка приступил к церемонии венчания — наверное, торопился, не дал времени гостям осмотреться, — позвал жениха и невесту к аналою — столику с церковной книгой.

Дружка подсуетился — бросил под ноги у аналоя рушник, — на нее встали молодые. На вопрос батюшки: — По доброй ли воле венчаешься, раб божий Лексей (раба божья Мария), — оба ответили: — По доброй воле, отче, — дали обет верности друг другу. После батюшка передал каждому зажженную свечу и стал читать венчальную молитву, свидетели при том держали венцы над их головой:

— … во имя Господа нашего Иисуса Христа, повинуясь друг другу в страхе Божием. Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу… Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил… Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится своего мужа.

Венчание в храме

Молодые слушали слова молитвы со всем вниманием — то ведь обращение именно к ним от имени бога, дарующего благодать и мир их семье. У Маши от переполнившихся чувств глаза повлажнели, а лицо побледнело, как снег — Лексей, искоса приглядывающий за невестой, побоялся, что ей стало плохо, придвинулся ближе, чтобы вовремя ее поддержать. Но она выдержала до конца — стояла, не дрогнув, когда батюшка надел на ее голову венец, вслед за мужем отпила глоток кагора из чаши. Вместе обошли кругом аналой и на этом венчание закончилось — родным разрешили приблизиться к молодоженам и поздравить с совершением брака. В самый последний момент юная жена допустила оплошность — перед выходом их храма сняла венец сама, когда то должен был сделать муж, — а так получилось, что она ему ровня и не намерена быть под ним. Когда поняла о том — покраснела от стыда, Лексей же обнял ее и шепнул: — Не переживай, все у нас будет хорошо!

На свадебный пир в усадьбе набралось гостей больше, чем рассчитывали молодожены — тесть постарался, позвал всех важных людей города, от губернатора до чиновников управы, да не одних, а с их немалыми семействами. Пришлось рассаживать их в двух залах, ставить дополнительные столы, а для танцев освобождать гостиную. Хорошо еще, что припасов наготовили с запасом, так что никто из гостей голодным не ушел, да и трезвым тоже. Местное дворянство оказалось еще теми любителями разгуляться — никого не пришлось уговаривать откушать или поплясать, иной раз впору их было унимать от буянства, чем предлагать вести без стеснения. До откровенных драк и разборок с ущемлением чести не доходило — присутствие губернатора и полицейских чинов как-то остужало горячие головы, — но без скандалов не обошлось, в одном из них невольно пришлось участвовать Лексею благодаря тестю, крепко уже подвыпившему.