О-Л 2 (СИ) - Лифантьева Евгения Ивановна "Йотун Скади". Страница 12

Старший из караванщиков оценивающим взглядом скользнул по моей одежде, по фигуре Мани и слегка нахмурился.

Они, видимо, только что покинули земли Белогивых, так что старик с волком местной породы не вызвали у него ни удивления, ни желания поинтересоваться, что у меня в сумке. Караван будет возвращаться той же дорогой, а все, что происходит в степи, рано или поздно становится известно шаманам. Поэтому раскланялся орк со мной как положено со старшим по возрасту, но равным по положению.

— И тебе долгих лет и многих дел, о, первеший над всадниками! — ответил я. — Какой была ваша ночь? Не мешали ли духи?

Эта формула приветствия — обычная при встрече с тем, кто мог провести ночь под открытым небом, но караванщик неожиданно ответил утвердительно:

— Ночью к нашему огню пришел тот, кто должен быть на пятом небе. Говорил: коль встречу в дороге старика, прошедшего сквозь запретные земли, могу попросить у него снадобий для больных. Видать, Тот-Кто-Скачет-На-Белом-Льве прислал слугу…

Я не сразу нашел, что ответить. Ни про каких львов раньше в степи и слыхом не слыхивали, а тут мужик говорит о львином наезднике как персонаже, известном всем и каждому. Поэтому я лишь пожал плечами:

— Те, кто не ушел на пятое небо, не всегда говорят правду. Но разве у вас есть больные?

Орк кивнул:

— Вчера двое глупцов полезли в нору хмаля и поплатились.

Я не удержался от усмешки. Хмали — каменные жабы. У них вкусное мясо, но кожа покрыта тонкими мягкими иглами, наполненными ядом. Охотятся на хмалей ночью с факелами, убивают их палками, когда те вылезают на поверхность, чтобы половить всякую летучую мелочь. От света жабы слепнут и замирают на месте. Видно, думают, что их можно принять за камень. А вот совать руки в их норы — не самая лучшая идея. Тонкие волоски впиваются в кожу и обламываются, вызывая ужасное жжение. Плоть вокруг застрявших в ней иголок начинает гноиться. На плоскогорье возле Асана о мерзких тварях наслышан каждый мальчишка, а на юге местность более ровная, и там хмали — редкость.

— Хорошо, Пуртафа-погонщик, — кивнул я. — Приготовить мазь недолго, нужны лишь огонь и вода. Я сделаю снадобье, которое поможет твоим парням. За это ты дашь мне одно из запасных седел.

Услышав последнюю фразу, Маня тяжело вздохнул и склонил голову. Караванщик тоже немного поторговался, ведь хорошее седло — большая ценность. Правда, у парней, как я заметил, насесты были так себе — не боевые. Трусить рядом с мерно шагающими «медведебыками» можно, а скакать — того и гляди свалишься. Я намекнул на этот факт, потом предложил добавить пару порошков от живота… в конце концов сторговались.

Пока мы болтали, остальные орки спешились и развели костер. Видимо погонщик решил: хоть место тут не очень удобное, но на дневку останавливаться все равно надо. Через час с небольшим пострадавшие в погоне за степными деликатесами парни со счастливыми улыбками смотрели на свои замотанные до локтей руки (я приказал не снимать полотняные ленты до завтрашнего утра), а я седлал Маню.

— Ну-ну, не страдай так! — подбодрил я зверя, передвигавшегося со скоростью обожравшегося «медведебыка», когда мы немного отъехали от каравана. — Ты — боевой волк, а не какой-нибудь там дикарь-одиночка. Вот приедем в городок Гырбаш-князя, найдем Апа-Шер — что я ей скажу? Что мой волк обнаглел в корягу и не желает слушаться? Пусть тебя тогда старуха воспитывает!

Маня, выслушав мою тираду, дернул ухом и затрусил быстрее.

Я же задумался о том, что сейчас происходит в степи и в Кароде. Что представляет из себя степь до Бальсы, отделяющей владения кланов от земледельческих районов, я видел. А вот что дальше?

Когда-то моему духу-консультанту Асаль-тэ-Баукиру удалось извлечь из мозгов урожденного принца и бывшего хаосита Мухтиэля довольно толковые сведения из области местной географии и геополитики. В свободные минуты я рассматривал составленную призрачным магом карту и мечтал о путешествиях не только по орочьим степям, но по нескольким десяткам государств, существующих на континенте.

Если верить Мухтиэлю, а у меня нет причин ему не верить, то столица орочей империи Эльтурон стоит на северном берегу залива Массаль. Правда, местные чаще называют этот водоем озером или Длинным морем. Что правильно — не знаю. На мой взгляд, Массаль имеет явно магическое происхождение. Я, конечно, не геолог, но слабо представляю себе условия, при которых такое безобразие могло появиться естественным образом. По сути, это — не море, а оборонительный ров-переросток: протянувшаяся на несколько сотен километров рытвина, соединенная с океаном полосой плавней и зыбучих песков. В ширину она не превышает и трех десятков километров, причем северная, ближайшая к Кароду, часть — это лабиринт островков, отмелей, зарослей плавучей травы и прочей гадости, из-за которой ни один корабль с более или менее приличным водоизмещением не может приблизиться к берегу. Судоходный фарватер есть только в районе Эльтурона, но его прикрывает единственный на все море крупный остров под названием Сувой-Якорный. За этот клочок суши идет постоянная война между орками и эльфами тиу, живущими на южном берегу.

Эльфы тиу — древний народ, помогавший Темному властелину в его маго-генетических изысканиях. Их любимое занятие — перекраивать живых существ, создавая немыслимые гибриды. Законченные расисты, считающие всех, кроме себя, материалом для экспериментов и «двуногой скотиной». Ведь вкалывают в окультуренных садах-лесах королевства Тиу, естественно, рабы. Чокнутые генетики так и не вывели самособирающиеся плоды или самоспиливающиеся сосны. А таскать корзины или махать топорами эльфы считают ниже своего достоинства.

Несмотря на многовековой опыт владения «говорящими орудиями», тиу не очень-то заботятся о сохранности поголовья рабсилы, поэтому постоянно лезут к соседям в попытках захватить пленников. Периодически к орочьему берегу отправляются военные экспедиции. У Карода нет морского флота, поэтому противостоять эльфийскими парусниками нереально. Однако глубоко сидящие корабли не могут подплыть вплотную к рыбацким деревушкам на берегу. У границы отмелей эльфы пересаживаются в лодки. Плавучая мелочь у орков есть — даже не лодки, а плоскодонные многовесельные то ли галеры, то ли шлюпки, я так и не понял. В общем, юркие такие посудины, способные скользить между рифами и мелями. В результате четыре из пяти походов за рабами заканчиваются тем, что эльфам приходится удирать. Ну, или помирать — как кому повезет. Но иногда Тиу все же добираются до берега и разоряют какую-нибудь деревню.

Воюют эльфы не только с орками. К востоку от королевства Тиу находятся Боскортая, земля людей. Человеки с Кародом предпочитают не ссориться, а вот против эльфов держат армию.

Одна из причин «великого похода» степных орков на Карод была в том, что до главных стойбищ дошли слухи: на границе с человеческими землями твориться что-то неладное. Бывшие союзники начали пропускать через свою территорию отряды тиу, да и сами то и дело норовили залезть в орочьи земли, чтобы разжиться пленниками. Самим человекам невольники не нужны, в Боскортае рабство не практикуется, так что орков наверняка продавали в Тиу. Командовали человеками зачастую «извращающие суть», похожие на двуногих крокодилов существа, какие встретились нам в заброшенном храме.

Пока я разбирался с Хаосом на севере, Владыка Эльтурона отправил в степь гонцов с просьбой о помощи. Хаос отступил, «сектанты» из ущелья были разбиты наголову, но вожди орков решили не расходиться по домам, а отправиться на юг, чтобы разобраться с человеками.

— Эх, Маня, Маня! — бурчал я на волка. — Мог бы ты говорить — рассказал бы, что там на берегу Массаля творится. А так — толку от тебя, как от козла молока. Да-да, я знаю, что нет такого идиота, который козла или, скажем, барана доить будет, но вдруг?