Перемирия не будет (СИ) - Горенко Галина. Страница 7

В дверь робко постучались, а когда герцог разрешил, с очередной кипой бумаг вошёл Уру. Скосив на меня взгляд и получив кивок-подтверждение, он заговорил свободно:

— Краст не нашёл меж пострадавшими ничего общего, Ваше Сиятельство, за исключением одного — все они посещали «Бархатную маску». — Оперативно, подумалось мне. Сколько прошло времени? С полсуток? Видимо сотрудники МагКонтроля не зря едят свой, присыпанный пеплом, хлеб. — Следующий аукцион состоится завтра.

На лице герцога появилась плотоядная улыбка, секретарь слегка поклонился и покинул кабинет. Я же засмотрелась на затейливую резьбу красного дерева, изображающую парящего над бушующем морем виверна, а когда подняла глаза на хозяина поймала на себе ехидный взгляд. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, о чем именно думает сиятельство.

— Нет, — отрезала я, на что герцог хищно улыбнулся, пугая выросшими клыками. — Нет, нет, и еще раз нет.

— О, дааааа.

Скандально известный и до сих пор постыдно популярный (несмотря на более чем трёхсотлетнюю историю) публичный дом находился в одном из фешенебельных районов столичного Ориума. Чего только не пережило сие заведение: и пожары, и смену власти, и конкуренцию, и бесконечные облавы поборников морали, но одну мадам сменяла другая, словно наследный Цесс почившего, а «Бархатная маска» как была самым популярным публичным домом в столице, так и осталась.

Уверена, в столице не найдется ни одного благородного несса, кто хотя бы единожды не побывал в этом доме терпимости. Ходили слухи о том, что каждый из достигающих первое совершеннолетие отпрысков просто обязан отметить его именно там. Зачастую отцы приводили за собой сыновей, покупая тем опытных куртизанок, что обучали наследников премудростям любовных утех.

Но были и те, кто посещал их ради аукционов.

Откуда я знаю? Да просто именно я поставляла его участницам противозачаточный декокт. Этот замечательный настой предохранял не только от нежелательной беременности и стыдных заболеваний, но и увеличивал либидо, даря почти невозможное для первого раза удовольствие.

В законность подобного мероприятия вмешиваться не стала, я не полиция нравов, но прежде, чем обеспечить девушек зельем, я поговорила с парочкой (тем более, что декокт катализировался кровью того, кто его принимал и объяснить как и когда активировать афродизиак в первый раз должна была сама). Решение продать себя и свою молодость у большинства неопытных куртизанок было добровольным и даже не всегда вынужденным, кому-то хотелось помочь семье, ну а кому-то сладкой жизни, кто я такая, чтобы осуждать — сама живу в стеклянном доме**. Так что пусть я не была в «Маске» в приемные часы, и не заходила туда чрез парадный вход, место было мне знакомо.

Слава Небу, мне удалось отвергнуть три из четырех нарядов выбрать из которых мне предложил Змей. Безошибочно определив наметанным взглядом каждую выпуклость Его Светлости сам выбрал и модистку, и фасон, и платье. Еще не хватало, чтобы я платила за его прихоть. Герцог собирался использовать меня как охотник хаунда, таская от одного члена узкого круга постоянных посетителей к другому.

Не знаю, чего он ожидал, быть может того, что я словно лакмусовая бумажка сменю цвет?

Едва я увидела наряд я твердо решила — пойду в нем.

** Тот, кто живет в стеклянном доме, не должен бросаться камнями в других.

Глава 4

Слабость всегда слишком дорого стоит.

Молчаливая, но то и дело бросающая на меня заинтересованные взгляды, горничная затейливо уложила мои волосы в жгуты.

Скрутив тяжелые медные пряди, она подняла их наверх, придавая скругленную форму мягких бараньих рожек. Обрамляющие лицо короткие локоны она мелко завила, превращая небрежно растрепанные остатки в руно красного золота, а идеально прилегающая к лицу чёрная бархатная полумаска, украшенная отливающими в ультрамарин, вороньими перьями держалась на шпильках и магии.

Я не понимала зачем перья пока горничная не развернула шуршащий упаковочной бумагой кофр для платья, доставленный часом ранее. Приталенный шёлковый спенсер* сидел словно вторая кожа, расшитые подобно маске, вороньими перьями рукава и пикантно низкий вырез превращали обыденную деталь туалета в эротическую провокацию.

И, пожалуй, я бы смирилась с вырезом, перьями и имитацией обнаженного тела под вышитой чёрными, парящими птицами, шифоновой юбкой с телесного цвета чахлом, в конце концов мы отправляемся в публичный дом, вряд ли девицы курсируют там простоволосыми и во власяницах, если бы не словно созданные в недрах самого Саляра туфли. Бархатные лодочки на высоком каблуке на ноге смотрелись невероятно, но ходить, да что там, просто стоять в них было сущей мукой.

То ли сиятельство ошибся с размером, то ли колодка была слишком узкой и жесткой, но я категорически отказалась обувать это шикарное с виду орудие пыток. С сожалением я отложила красивую, но бесполезную обувь и отправила с запиской слугу к своему обувнику. Обычные чёрного шёлка балетки идеально вписались в концепцию экстравагантного наряда, а мне не пришлось мучиться, рискуя свернуть себе лодыжку. Или шею, это уж как повезет.

Уговорить меня посетить «Маску» Змею стоило немалого труда, в последствии сиятельство опустился до подлго шантажа, и я сдалась. Перспектива попасть в закрытый клуб удовольствий болтающейся на плече несносного тирана-герцога испугала бы большинство добропорядочных девушек, вот и я, осознав всю серьезность его намерений прониклась угрозами.

Змей практически силком привез меня к одному из лучших банно-салонных комплексов столицы (соперничать с ним, пожалуй, смог бы лишь его же филиал в Сорумских Варах поскольку этот курорт славился лечебными источниками, сам город стоял на активной магической жиле, от того и вода имела лучший вкус и полезные для здоровья свойства) и оставив хозяйке, высокой брюнетке с хищным, раскрашенным алым ртом, отбыл по своим делам.

Сопротивляться уходу специалистов я не стала, хоть и побурчала для виду. За то время, что я носила грим старухи, даже несмотря на постоянный уход, кожа стала сухой и тонкой, мелкие красноватые пятна шелушились, а уж избавиться от постоянного ощущения стянутости я смогла бы только через месяц бесконечных увлажняющих масок. У ведьм была одна не совсем удобная, свойственная лишь нашему племени, особенность — применять дар к себе нам было не под силу. Это касалось не только внешности и здоровья, но и магии.

Ни вылечить, ни омолодить, даже пустяковую ранку зашептать, чтобы не кровила ведьмы не могли. Белые колдуньи могли врачевать других ведуний, а такие, как я, проклятые — были бессильны. Колдуны, оборотни, перевертыши, некросы, стихийники, и только мы, несколько десятков истинных на целой планете — в отношении себя были беспомощны. Поэтому всю косметику я покупала у знакомой травницы, и во истину наслаждалась вниманием и уходом, оплаченным с щедрого плеча герцогской Милости.

— Передайте Его Сиятельству, Дора, что я не возьму их, — едва взглянув, я захлопнула бархатную коробочку с сапфировыми серьгами и протянула горничной. Та мелко затряслась. Бьет он их здесь что ли?

— Прошу вас, несси, — взмолилась она, чуть не падая на колени, — я не могу передать ваши слова Его Сиятельству.

— Пустое, Дора. Я сама скажу, не беспокойся.

В холле гулко бумкнули часы и набросив подбитый чернобуркой плащ я споро спустилась по длинной лестнице, у подножия которой меня ожидал затянутый во всё чёрное герцог. Он нетерпеливо посматривал на карманные часы инкрустированные берилием и демонстративно захлопнул резную крышку, едва я появилась в поле его зрения.

С тех пор, как вчера мы со светлостью расстались, я всеми силами избегала с ним встречи. Я пропустила ужин и позавтракала в комнате, остывая от безобразной сцены и не желая вновь скатиться до позорной ругани, угроз и шантажа, с трудом удерживая себя от едва ли не сорвавшегося (мелкого, но пакостного) ведьминского проклятья.

Пол ночи я решала в кого именно стоит превратить наглеца, и остановилась на шипохвостой ящерице, самцы этой породы высиживают яйца, пока самочка наслаждается жизнью, жаль, что эго светлости не уменьшится до столь же скромных размеров, как не колдуй.