Рогора. Ярость обреченных - Злотников Роман. Страница 2

– Введите пленника, – принял решение герцог, после чего повернулся к панам. – Есть кто-то, кто сталкивался с заурцами и разумеет их язык?

Вперед выдвинулся Ясмень, высокий и грузный шляхтич с благородной сединой в волосах:

– Я разумею и уверен, что отличу мамлека от торха.

Аджей коротко кивнул, после чего негромко распорядился, и в шатер ввели молодого смуглого мужчину в потрепанной одежде восточного покроя, испачканной кровью. Лицо его пробороздил явно свежий сабельный рубец.

Пан Ясмень громко спросил его на неизвестном большинству наречии, прозвучавшем довольно резко в повисшей в шатре тишине. Пленник ответил на том же языке, явно более чисто; ответил дерзко, с вызовом, яростно сверкая глазами.

– Говорит, что тень султаната уже пала на эти земли, предрек их необратимое завоевание и обозвал всех присутствующих псами, чья скорая гибель согреет его в лучшем мире. М-да… Уверен, это заурец.

Молчание прервал Торог:

– Мы можем сколь угодно долго не доверять словам моего названого брата, но всего несколько часов назад он всерьез схватился со мной на саблях, доклад же разведчиков шокировал его на моих глазах. Я уверен, Аджей не лжет, а мы впустую теряем время, столь дорогое сейчас, при скором приближении мамлеков! Между тем их войско точно разметает нас по отдельности, да и вместе… шансов практически никаких.

Но если мы не сумеем их хотя бы задержать, не сумеем дать королю время собрать войско, султанат захватит Рогору, а чего доброго – и горный проход. Благо что Волчьих Врат больше нет, – лицо Торога болезненно исказилось, – а в Львиных стоит лишь слабый гарнизон. Если это случится, султанат получит великолепный, отлично защищенный горами плацдарм для наступления не только на Республику, но и на все срединные земли! Сорок тысяч их воинов, следующих сюда через степь, – лишь передовой отряд, захватят они Рогору, и сюда придет куда больше… И их не сможет остановить вся шляхта Республики вкупе с лучшими кондотьерами фрязей, которых у вас и так нет!

Присутствующие на совете шляхтичи, вмиг поскучнев лицами, начали озадаченно переглядываться: до них наконец дошла истинная опасность вторжения Заурского султаната в Рогору. Один лишь герцог позволил себе тень легкой, одобрительной улыбки.

Торог вновь обернулся к Аджею и рогорцам, держащимся позади него:

– Но для Рогоры такой расклад будет гораздо хуже не только королевской власти, но и вторжения великих торхов Бату! Ибо последние, разорив страну, ушли, обложив наши земли данью. А султанат придет навечно! Наша земля, наш хлеб станут их собственностью, необходимой для кормления армии. И пусть голод истребит хоть половину страны – главное, чтобы зерна хватило их войску!

Все наши женщины станут для них даже не просто добычей с боя, а безликими самками для вынашивания детей. Их детей! Рогорских дев, баб и вдов – всех, кто способен зачать, – будут целенаправленно брать десятки раз, пока они не понесут. И они ведь будут им рожать, пополняя войско мамлеков послушными и свирепыми воинами! А дети их детей никогда и не вспомнят про Рогору, ибо их воспитают верными подданными султаната…

Мужчины, кто не может держать оружие в руках, станут бесправными рабами, прикованными к земле хозяев. А вот кто способен сражаться… тех ждет выбор. Или быстрая смерть под ятаганами [4], или вступай в азепы [5], коих первыми бросят в бой. Да, пушечное мясо… Или, коль действительно искусен в бою, иди в корпус ени чиры.

В любом случае придется воевать. И пусть враг будет уже знакомый – естественно, вас бросят против Республики, – но сражаться вы будете под чужим знаменем и за чужую цель, а не за собственную свободу. Так что, брат мой, признаешь ли ты мою власть? Или мы отступаем, а ты в одиночку остаешься сдерживать мамлеков?

Аджей ответил острым, проницательным взглядом. Некоторое время он молчал в абсолютной тишине, и наконец словно нехотя разжал губы:

– Вот мы все говорим, Торог, о помощи армии южного гетмана – но какова она будет? Каков ваш план, в случае если мое войско вольется в ваше?

Неожиданно его поддержал пан Ясмень:

– А действительно как? Если разведка пана Аджея, – кивок в сторону присутствующего на совете Ируга, – не преувеличила численность мамлеков – а мы все знаем, что, когда бежишь, число врагов может и утроиться, то каким образом мы их остановим, пусть и объединив силы? Запремся в крепости – и нас просто блокируют, в конечном счете они заставят нас сдаться бесконечными бомбардировками. Да и то если раньше не ослабеем от голода, ведь продовольствия в замке на такую прорву народа надолго не хватит!

Попробуем уйти – но сколько получится отступать? Если мамлеки будут здесь через два дня, их кавалерия нагонит нас еще до того, как мы достигнем неразоренных земель баронства, даже если выступим прямо сейчас. А пятнадцати тысяч всадников будет вполне достаточно, чтобы блокировать нас до подхода ени чиры. Ну а про баталию лоб в лоб я уж и говорить не буду. У них трехкратное численное превосходство – да нас просто сметут!

Аджей заинтересованно посмотрел на него и ответил:

– Наши разведчики не бегут. Они узнают все, что могут, и только после этого отступают. И если Ируг говорит, что в войске султаната не менее пятнадцати тысяч всадников, из которых не менее пяти – тяжелые сипахи, если он говорит, что у них двадцать пять тысяч пехоты при ста орудиях, из них десять – это стрелки ени чиры… Он говорит правду.

– Я безмерно за вас рад, господин Аджей, – вновь раздался в шатре сухой голос Бергарского, – раз вам служат такие умелые разведчики. Что касается вашего вопроса – вашего и пана Ясменя, то скажу следующее: в крепости должен остаться гарнизон. Да, в крепости останется смешанный гарнизон – я соглашаюсь с доводами великого князя и готов объединить силы с рогорцами… Для защиты Барса необходима минимум тысяча бойцов, а лучше полторы – чтобы сумели хотя бы на день задержать мамлеков. Если так, то большая часть объединенного войска спасется, мы отступим к Лецеку и уже там сядем в осаду, запасшись порохом и провизией. Дальше как повезет. Успеет король с гусарами и шляхтой – хорошо. Нет – так пусть хотя бы займет горный проход.

– Очень интересно, – с издевкой сказал Аджей, – а кто же тогда останется в крепости? Не мне ли и моим людям вы предлагаете мученический венец во имя общего блага? А может, сами? Помнится, у вас богатый опыт успешного сидения в осаде!

Глаза Бергарского гневно блеснули, но, прежде чем он что-либо ответил, Торог спокойно произнес:

– Останусь я. Со мной добровольцы с обеих сторон и равным числом, но не менее полутора тысяч.

– Нет!!! – одновременно воскликнули Аджей и Бергарский, однако Торог жестом остановил их возмущение.

– Я все решил. Только мне подчинятся как стражи, да и прочие воины Рогоры, так и шляхетские хоругви. Конечно, мне пригодилась бы помощь авторитетного, благородного пана…

Пан Ясмень, молодцевато выпятив грудь, подался вперед, оставив позади застывшую в нерешительности шляхту:

– Князь, для меня будет честью вместе с вами принять первый удар врага.

Торог одобрительно кивнул, после чего развернулся к Аджею, собравшемуся было что-то возмущенно воскликнуть:

– Брат, это мой долг перед отцом. Перед его памятью…

В последних словах князя прозвучало столько боли, что проняло всех находящихся в шатре. Зять великого князя сдержался и лишь коротко кивнул, однако его лицо посерело так, будто молодой мужчина разом постарел лет на пять. Возможно, потому, что именно в этот миг груз ответственности за судьбу Рогоры окончательно лег на его плечи.

– Эдрик, ты сам понимаешь, что другой на моем месте не справится. Я знаю Барс как свои пять пальцев, я его строил. Я знаю людей, кто встанет на его защиту, из числа воинов Рогоры. Я имею опыт защиты крепостей и уверен, что продержусь не один день. И даже не два. Именно это время вам сейчас просто жизненно необходимо. И я его дам.