Дар. Золото. Часть 2 (СИ) - Хмелевская Ольга. Страница 8

3

За спиной громко застонал дракон. Я резко поднялся и шагнул от края. А ведь придурковатый менталист спит. Что сейчас будет…

Я еще не видел, чтобы обычные люди двигались с такой скоростью: дедок бежал к Венику, словно жиром пятки смазал – аж в ушах засвистело. Моих. Торопился, ты смотри! Неужто, поверил Машке?

– Веня, Веня, – затормошил он спящего, – Просыпайся!

Упомянутый Веня, от Жаена отмахнулся, и тот вспомнил, что быстрее будет вырубить дракона. Подскочил к Алабару, но моментально подоспевший оборотень схватил перепуганного дедка, отпихнул, хотя, продолжать потасовку не стал. Загородил собой дракона, и уставился на всех с видом упертого носорога.

Жаль, но недоделанный маг проснулся и тут же вспомнил об игрушке. И дракон снова оцепенел. Несшиеся к нам во всю прыть близнецы притормозили, Веник сел на одеяле с оскорбленным видом и словами «что, уже пожрать есть?», а Машка сцепился с Жаеном в словесной перепалке. Что они там друг другу орали, я услышать не успел, потому что возле меня оказался Тамил. Большерукий наемник подскочил со спины, заломил мне руки и зашептал в затылок:

– Спокойно, Тиш, это я для вида! Ещё часа четыре потерпите. И попроси Машку не трогать дураков. Только с вашим бугаем, не знаю что делать.

– У меня в левой руке… – заторопился я и почувствовал, как Тамил разжал мою ладонь. – Полоумному засунь куда-нибудь… на спокойной воде… потом выкинешь...

Тамил толкнул меня вперед, делая вид, что очень, очень зол.

А дедок-то! Хоть и ярился на оборотня, но рук не распускал. Только матерился как… контрабандист. Родную душу почуял?

4

Обедали наши… сопровождающие не спеша. Сыр, вяленое мясо и хлеб прожевывали долго и тщательно. А чтобы немного скрасить томительно-скучное время трапезы, вздумалось его сиятельству Венику развлечься. Заодно и остальных повеселить. Угадайте с трех раз, кто из присутствующих на незваном обеде больше других подошел на роль певицы и танцовщицы? Точнее, певуна и танцора?

Если не вдаваться в подробности, пел Алабар какие-то свои заунывные песни, плясал тангот и скакал зайчиком с пустыми глазами и неподвижным, серым от усталости, лицом, вокруг хрюкающих от смеха едоков.

В награду за актерский талант, Веник решил дракона накормить. По-своему. Кинул кусок хлеба ему под ноги со словами «встань на четвереньки, возьми зубами и съешь!». И дракон выполнил приказ беспрекословно, никак не реагируя на ухмылки жующих возле него людей. Но когда Веник, воодушевленный всеобщей потехой, снова бросил хлеб с приказом «возьми!», дедок, наткнувшись на Машкин взгляд, стукнул дебила ложкой по лбу и нехотя буркнул:

– Осади. Посмеялись и будя.

Веник оторопел. Но поняв, что на этот раз Жаен ему не спустит, а может и еще раз в лоб заедет,обиженно засопел.

Я смотрел на это представление и думал: а… собс-сно, чего я возмущаюсь? Разве я не такой, как они? Или тот же Веник? Что, никогда не хотел быть сильнее всех? Не хотел, чтобы мне подчинялись? Или не мечтал придавить обидчика одной левой? А если я знал, что «одной левой» никогда не случится, разве не зудела внутри мысль: выставить врага на посмещище, подчинить себе, и пусть бы он делал всё, что я хочу? Разве каждый из нас, видя кого-то лучше себя, старается тоже стать лучше? Не смешите. Гораздо проще сделать другого хуже себя. Осмеять, оклеветать, обмануть… Сильных сделать слабыми, умных глупыми, а от несгибаемых избавиться. Как? О, это просто. Залезть в их разум.

Для Веника исполнилась его мечта. Воплотился в реальность его личный жизненный триумф! Его победа! Какой же восторг должен испытывать этот недоумок, безнаказанно унижая сильного? Какое удовольствие он получает от его безропотного подчинения? Я бы не удивился, если бы придурок заставил дракона облизать ему сапоги. Но Веник – избалованный дурачок, чьи желания такие же недалекие, как и он сам.

А что чувствовали те, кто двести лет назад получил безраздельную власть? Над драконами, над гномами. Те, у кого была одна единственная способность: проникать в чужой разум и подчинять его себе. Те, чья алчность и тщеславие не заканчивались облизыванием сапог.

Наверное, они почувствовали себя богами. А «богам» незачем становиться умнее и лучше, не так ли? У них в руках – без усилий, задарма – оказались знания, которым нет цены! И как они поступили с подарком? Никак. Зачем им знания – они же «боги»! Но что дальше?

А дальше... Пожарами горела земля. Лавой плавились камни. Кипели и вспять текли реки. Исчезали в пламени города, и люди таяли пеплом, оставляя на стенах чернеющие отпечатки тел…

Ну, и? Чем в Вессалии отличаются власть-обретшие-тогда и власть-имеющие-ныне от полудурка Веника?

Кстати, если я вам скажу, что нам поесть не дали, вы сильно удивитесь?

Глава 6.

1

Вы когда-нибудь стояли на узком (не больше двух шагов) и длинном скальном выступе? Где с одной стороны, в полсажени от края, плещется озерная гладь, а с другой зияют под ногами, отполированные водой и ветрами, черные стены пропасти. Нет? Ощущения, я вам скажу, непередаваемые! А если и держаться вам не за что, потому как перешеек тянется чуть ли не с четверть версты… Непередаваемые ощущения плавно перерастают в тихую панику.

Помните, я говорил о том, что озеро находится в гранитной чаше, похожей на соусницу. Вот на горлышке этой «соусницы» мы и стояли. Почему на ней? Оказывается только там, можно спустить вниз и лодки, и груз.

С внешних сторон озерной чаши, горы накидали каменные глыбы и валуны, деревья, перелески и овражки. И если можно было спуститься по ним к подножию высокой скалы, с которой в дождливые дни из озера переливалась вода, то только без поклажи. И контрабандисты придумали элегантный по простоте и безбашенный по исполнению спуск.

Они причаливали к «горлышку» озера, скидывали веревки, и спускали с обрыва и груз, и лодки. И сами спускались. Но тут была одна хитрость. Лодки-то тяжелые. Когда вода в озере стоит всклянь, и гранит скользкий, есть уникальная возможность вместе с лодкой красиво улететь вниз. Чтобы подобная возможность не стала былью, чья-то «добрая контрабандистская душа», сделала, а затем вбила в камень небольшую приспособу, получившую птичье название - лебёдка. Вещь стильную и в хозяйстве нужную.

Нам не повезло. Точнее бандюкам. Лебёдка была, но камень, где она «была» треснул. Попробуй не тресни, если тебя и морозы бьют, и солнце жарит, и вода подмывает, и люди по тебе, как по центральной Лирийской улице носятся! Словом, толку от приспособы сейчас не было. Ее можно было вынуть из скалы голыми руками.

Жаен, сидя в лодке, виртуозно матерился; Веник безразлично лузгал семечки и кидал шелуху в воду; Алабар марионеткой сидел у его ног, а близнецы хмуро поглядывали на горы, видимо прикидывая в каком месте можно спуститься, и чем все это закончится. Тамил, сидя у борта, тискал в больших ладонях вынутый из гранита механизм, а мы с Машкой стояли на том самом узком перешейке. Чего нас туда понесло? А нас должны были спустить вниз первыми, чтобы мы мешки и лодки внизу приняли. Я так понимаю, Жаен все-же поверил в Машкину ахинею, и теперь подстраховывался - мы без Алабара никуда не удерём и ничего не вытворим.

А тут сюрпри-из!

Я спрыгнул в груженую плоскодонку, и, еле удержавшись на закачавшейся опоре, уселся на мешки. Машка тут же плюхнулся рядом.

- Ну чё, господа разбойнички! - хохотнул оборотень. - Приплыли?!

Стам угрожающе поднялся.

- Сейчас ты у меня приплывешь!

– Не замай! - остановил его Жаен, – А ты, поводырь, соли не подсыпай. Если что, тебе первому хабар по камням таскать. Не маши помелом – силы побереги. Выискался тут.

Машка с кривой ухмылкой оглядел разозленных людей, но промолчал. Я тоже молчал. Хотя мог и сказать кое-что. Надо подумать: стоит ли помогать этим невоспитанным «господам разбойничкам», или лучше молча топтать новую тропу по горному бездорожью. С мешком на спине. Рискуя сломать не только ноги, но и шею. Н-да… Выбор, прямо скажем, небогатый.