Восточный пакт (СИ) - Извольский Сергей. Страница 30

Фридман подождал, пока я надену очки дополненной реальности. С легким шелестом дужки удлинились, соединяясь на затылке и очки плотно сели на голове. Перед глазами появилась полоса загрузки, а после довольно урезанный интерфейс гражданина протектората. На периферии зрения болталось несколько едва видных плашек меню, и скосив взгляд, я нашел глазами одну из них — пиктограмму социального паспорта. Когда зацепил ее взглядом, пиктограмма приобрела более яркий свет, и я уже рукой вытащил ее перед собой, двигая в проекции дополненной реальности, и раскрыл нажатием.

Василий Спиридонов, 15 лет, рейтинг социальной адаптации 101, статус — нейтральный. Обучаюсь в высшей школе Западного района Высокого Града, работаю грузчиком в ресторане «Дары Даная». Сирота, близких родственников нет, на учете в полиции не состою, обучение оплачиваю из наследства тетушки. Вот и весь человек, которым я стал ненадолго.

— Агтуг Сег-геевич, заказывать ужин?

Жестом попросив поверенного подождать, я отодвинул меню с социалкой в сторону и открыл карту. Офис адвокатского бюро «Лазерсен и Лазерсен» располагалась в Западном районе. Удивительно удачное совпадение, учитывая, что мне в этот район сегодня и нужно. Глянул на часы — «21:17». Увеличив масштаб карты, нашел неподалеку китайский ресторан, и немного подумав, решил прогуляться, вновь привыкая к реалиям протектората. Как говорят в футболе — мяч почувствовать.

— Если вы, не дай Господь, — участливо заговорил между тем Фридман, — окажетесь в сложной ситуации, вызывайте помощь. В левом вегхнем углу перефегии, видите? Кгасная и синяя кнопки, кгасная силовая помощь от вашего отгяда, синяя — югидическая поддегжка в моем лице. При малейшем сомнении жмите сгазу обе.

— Благодарю, — поблагодарил я юриста, с удивлением почувствовав вполне искренние эмоции. — Моисей Яковлевич, у вас мой личный терминал.

— Да, — осторожно ответил тот.

— Остальные вещи, снятые с тела Олега Ковальского во время первой эвакуации также у вас?

— Здесь на хранении, — подтвердил юрист. — Мы получили все по списку от посольства Российской Конфедерации, и…

— И сейчас вернете все вещи мне. Какие-то проблемы с этим? — поинтересовался я, видя некоторое замешательство Фридмана.

— Нет, — после недолго раздумья ответил он. — Вещи пгинадлежат вам, какие могут быть пгоблемы.

Несколько минут, потребовавшиеся на формальности передачи комплекта и передо мной на столе лежал брикет вакуумного свертка. Скинув клапан и открыв крышку вздувшего в нормальный размер пакета, я увидел несколько отделений, подстроенных размером под упакованные вещи: куртка, штаны с толстовкой, ботинки, ремень, кобура и скрытые ножны на голень. Пистолета и ножа не было, они так и остались у Мюллера еще с первой нашей встречи.

Глядя на знакомые вещи, я даже некоторый трепет испытал — как бывает, когда в дальнем уголке мира неожиданно соотечественника встречаешь. Все же это одежда, в которой я впервые в этой реальности появился, такое запоминается.

Сняв костюм, я переоделся в непривычно-привычные вещи — поношенные, потертые, не совсем подходящие по размеру, но удобно сидящие.

— Оружие есть?

— Для вас сейчас только нелегальное, Агтуг Сег-ге…

— Конечно. Будьте любезны.

В одном из шкафов оказалась выдвижная полка, разнообразием не поразившая. Я выбрал себе уже привычный семнадцатый Глок, и взял три магазина к нему — все, что были. Выбрал подходящий в ножны клинок, и когда пистолет устроился в сдвинутой назад на кобуре, скрытой под толстовкой, а нож на голенище, почувствовал себя увереннее.

Выйдя на крыльцо здания адвокатской конторы, с удовольствием вдохнул полной грудью вечерний воздух. Дышалось легко — несмотря на то, что вновь оказался внутри клетки протектората, почти на целые сутки я теперь предоставлен самому себе.

Не торопясь, прогулочным шагом двинулся по пустынным сейчас тротуарам. Западные районы были англоязычными, и благополучными — как элитный центр Града, только на минималках. Здесь обитал больше средний класс, и речи о неприкосновенности частной жизни не шло: везде камеры, рамки и сектора разграничения. Враг не пройдет.

Поужинал я в китайском ресторанчике, блюда в котором подавались без очень уж ярко-выраженного национального колорита — основные клиенты все же европейцы, поляки и британцы. Китайцев в Граде было мало — из нижнего города их выгнали арабы еще до того, как были зачищены черные гетто. Не только в Граде, во всем протекторате даже китайской общины не было, только отдельные заведения по типу этого, где я сейчас ужинал.

Поужинав, поймал такси и поехал на окраины района, к жилому комплексу «Каструм». Здесь, в Западном районе, не было безликой нумерации секторов и домов, а ориентироваться приходилось по названиям жилых комплексов и кварталов.

В «Каструме», сером многоуровневом муравейнике многоэтажек, издалека напоминающих океанский лайнер, проживало немало сотрудников Градской стражи и отставных легионеров Войска Польского. Для последних комплекс по плану и возводился — оттого и получил такое название.

Местный «Каструм» строился изначально как увеличенная копия постоянного римского лагеря, с претензией под античную архитектуру, правда эконом-класса. В Высоком Граде, возводимом с нуля как столица Волынского протектората, недостатка в пространстве не было, поэтому для жилого комплекса огородили обширный прямоугольный участок, возвели невысокую стену как дань традиции и внутри застроили домами по интересному, в начале, проекту. Но как случилось и с Южными районами, все пошло не совсем по плану. Вот только Южные маргинализировались, а чуть позже полностью криминализировались, а Западные районы стали самыми благополучными. При этом внутри возникло своеобразное гетто, населенное армейскими отставниками, многие из которых шли в полицию и рейнджеры протектората, а также в Градскую стражу.

Обстановка в Каструме, по общему уровню не дотягивающая до благополучия всего Западного района, тем не менее была весьма комфортна для жизни. Но все же комплекс возвышался одиноким айсбергом среди благополучных кварталов, практически не контактируя с внешним миром.

Миновав неохраняемую арку ворот, я взглядом нашел знакомую из памяти Олега вывеску и направился к ней. Подождал в круглосуточной и почти пустой забегаловке до одиннадцати вечера, дожидаясь когда уличное освещение станет приглушенным. Энергию в Высоком Граде экономили, и с двадцати трех до четырех утра света на улицах было совсем мало. Системам слежения свет фонарей не принципиален, а людей на улицах немного, смысла тратить лишние деньги нет.

Посидев за чашкой чая еще минут десять, я встал и не торопясь направился на улицу. Выйдя из забегаловки, сделал вид, что сбираюсь в закутке справить малую нужду, но не решаюсь на столь кощунственный поступок. После нервно оглянулся и решив улучшить позицию, шагнул в темный проулок. Здесь, скользнув в тень двух высоких мусорных контейнеров, побежал по узким, заваленными мусором переулкам.

Проскочил через вереницу проулков, потом, едва касаясь перекладин, залетел по пожарной лестнице на крышу здания. Следующую улицу пересек по воздуху — в знакомом месте на двух домах были уродливые наросты надстроек, практически смыкающиеся наверху. Короткий разбег, прыжок, гасящий приземление перекат, и стремительный спуск по металлической гремящей лестнице, а после вновь двухминутный бег по темным переулкам среди гор мусора.

Знакомый, неоднократно пройденный маршрут. Здесь опекун Войцех тренировал меня (предыдущего меня) уходить от преследования в городских кварталах. За охотников выступили патрульные экипажи, стражи в которых были в курсе, что в случае обнаружения сразу на поражение в меня стрелять не желательно. Впрочем, сейчас опасности такой не было — я прошел четко выверенной дорогой, свободной от ока наблюдения и точно нигде не засветился. Этот путь находил сам, тоже под руководством Войцеха, путем проб и ошибок, учась чувствовать чужой взгляд и интуитивно избегать систем слежения. И лежал этот проторенный предшественником путь в квартиру Анжелы Шиманской, куда мне сейчас и надо было.