Аромат апельсинов (ЛП) - Харт Меган. Страница 8

И я беру.

Целиком в рот. Его член толстый, горячий и жёсткий. Он проталкивает его мне в горло. Я провожу по нему языком, сосу с жадностью. Меня трахают в рот, как во влагалище, клянусь, это так же прекрасно.

Он неоднократно касается моего клитора, я, как наэлектризованная, между ног горит огнём. Вытягиваю ноги вдоль его бёдер, издаю приглушённые стоны, а его член входит в мой рот снова и снова. Волосы падают мне на лицо, он их отбрасывает, и хватает меня, чтобы замедлить темп.

Я хочу, чтобы он вошёл в меня, но он продолжает дальше. Затем отодвигается от меня, вынимает из моего рта свой член, я уже не издаю стоны, а кричу.

— Хватит, — в его голосе триумф и одновременно нежность. — Хватит меня домогаться. Как проститутка!

Мне нравится, как он произносит эти слова, каким тоном. Вдруг я перестаю понимать, почему мы в поезде, почему он официант, и какова моя роль… Баронесса? Графиня? Какая-то богатая потаскушка с кучей денег и реальной потребностью, чтобы её кто-нибудь трахнул. Всё, что вначале имело смысл, превратилось в неразбериху.

Я знаю лишь одно, это ни в коем случае не должно закончиться!

Он кладёт руку на мою щёку. Большой палец скользит по моим губам, я впиваюсь в него и кусаю. Он смеётся, поднимает меня и, как пушинку, сажает на свой член. Между нами больше нет преград, он толчками входит в меня.

Мы раскачиваемся в такт поезду. Сильные руки официанта обхватывают мой зад и двигают его вверх-вниз. Его язык овладевает моим ртом. Мы впервые целуемся, я хочу напиться его вкусом. Своим языком он проводит по моему. Наши зубы ударяются друг о друга, потому что мы слишком жадные. Он опять смеётся.

— Тебе нравится?

— Да, мне нравится, — отвечаю я, но уже без итальянского акцента.

Когда я смотрю в зеркало, то не узнаю своего лица. Я не вижу наших отражений, не вижу, как мы красиво трахаемся на полке в купе. Зеркало больше походит на окно, но в нём не мелькает, пробегающий мимо пейзаж. Вместо гор я вижу стены. И женщину.

«Эта женщина — я!»

Она здесь, и я здесь — мы составляем единое целое. И я смотрю в глаза своему любовнику, официанту, которого зовут…

— Джонни.

С этим именем на губах я очнулась после приступа. Запах апельсинов был невыносимо сильным. Я склонилась над раковиной и выпила воды из-под крана. Распрямилась с бьющимся сердцем и широко раскрытыми глазами, и мокрым от воды лицом. Я посмотрела в зеркало… но увидела лишь своё отражение.

Глава 3

Галлюцинации не были для меня чем-то новым. В детстве, в первые годы после несчастного случая проблемой являлось отличие иллюзии от реальности. Я не знала, когда у меня случались галлюцинации, всё казалось таким реальным.

Разобраться с этим не помог ни один из врачей, к которым меня таскали родители. Они просто не понимали, что со мной происходило. Мозг — это не слишком широко исследованная область. Припадки у меня не случались, но во время приступов я теряла не только сознание, но и контроль над двигательными способностями. У меня ничего не болело, за исключением нескольких раз, когда я во время отключки падала и ударялась.

Чем старше становилась, тем лучше я научилась разбираться в предвестниках приступов. Но распознать, будет ли галлюцинация или нет, у меня не получалось. Только когда ко мне возвращалось сознание, я могла сказать, сопровождался ли приступ галлюцинацией. Сознание, к счастью, возвращалось каждый раз, с галлюцинациями или без. Иногда я просто неподвижно стояла несколько минут и не моргала, а мир вокруг меня вращался. Те, с кем я только что общалась, думали, что я на мгновение потерялась в мыслях.

Точно так я себя и чувствовала. Мысли блуждали, а тело оставалось на месте. Я научилась быстро возвращаться к разговору с людьми, которые знали меня не слишком хорошо, так что они практически не замечали моего невнимания. Да, со временем я научилась приспосабливаться.

Галлюцинации были в большинстве случаев красочными и очень громкими. Часто они являлись продолжением того, что я делала, когда они начались. Я могла не выходить из приступа часами, но в действительности он длился не дольше минуты. Или я долгое время проводила в однообразной темноте, прежде чем впасть на несколько секунд в состояние сна.

Однако до сегодняшнего дня у меня не было столь живописной и яркой галлюцинации сексуального характера.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя после неё. Проводить воскресенье в постели не входило в мои привычки, но факт оставался фактом, и я схватила ноутбук и взяла с собой под одеяло. Обычно кровать — это моя святыня, место, посвящённое лишь сну, а не работе. Я любила свой ноутбук, как сиамского близнеца, и с момента переезда таскала его в сумке, но предпочитала на нём работать либо за столом, либо на диване. Хотя и использовала трекпад для прокрутки списка результатов поиска.

Джонни Делласандро, конечно. Он зацепил меня всерьёз.

Существовал единственный сайт о его галерее. Единственное упоминание в его биографии о предыдущей актёрской карьере состояло всего из трёх слов: «Звезда независимого кино», далее длинный список других профессиональных достижений. На сайте указывались часы работы и перечень грядущих мероприятий. Фотография Джонни, который улыбался в камеру и выглядел так, будто хотел переспать с тем, кто оказался за камерой… «Молчи, моё маленькое похотливое сердечко».

Нашлись и другие его фотографии, на большинстве из них Джонни пожимал руки более или менее известным персонам. Джонни с мэром, ди-джеем местной радиостанции, с директором какого-то музея. Но помимо них, что удивительно, Джонни с настоящими знаменитостями. Рядом с ним фигуры звёзд кино шестидесятых-семидесятых годов. Рок-звёзды. Поэт. Писатели. Все без исключения знакомые лица. На большинстве изображений Джонни со своим визави смотрели в камеру, но на парочке случайных фотографий гости пожирали его глазами. Или хотели прыгнуть к нему в постель… в этом я не могла их упрекнуть.

Возможно, мужчина не стеснялся своего эротического прошлого, как я думала. Дальнейшие поиски позволили обнаружить полудюжину интервью в различных блогах, у которых оказалось не слишком много читателей. Что меня совсем не удивило. Любой дурак с компьютером мог создать блог, и хотя Джонни достиг определённого уровня известности, он пользовался популярностью у небольшой аудитории. Но слов сожаления об этом от него не прозвучало. По крайней мере, в интервью, которые он раздавал в последние два года. Они крутились вокруг его современных работ, но неизбежно задавались и вопросы об актёрской карьере.

«Мне надоело то, чем я занимался» — заявил Джонни в видеоклипе, записанном на церемонии награждения, о которой я никогда не слышала.

Видео оказалось расплывчатым, звук плохой, люди, двигавшиеся на заднем плане, внушали страх. Тот, кто держал камеру, также задавал вопросы. Голос, как у гермафродита, и микрофон он держал слишком близко ко рту. Джонни казался не особо заинтересованным в интервью, но всё же ответил ещё на несколько вопросов.

Я откинулась на подушки и поставила ноутбук на колени. В «Википедии» тоже нашлась одна запись о нём, со ссылками на десятки статей в журналах и газетных архивах. Разбор его фильмов и целые сайты, посвященные их обсуждению. Ссылки на галереи, где были выставлены его картины. Копаясь в ссылках, собранных на этой странице, можно потратить целый день, идя по виртуальному следу Джонни. Кто-нибудь мог погуглить и меня — я сама так делала пару раз в месяц, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Этот кто-то обнаружил бы только список достижений, которых добилась другая женщина под моим именем. «Вопрос не в том, почему о нём так много информации, а в том, почему я в течение более тридцати леи не подозревала о его существовании!»

Я выключила компьютер, отложила его в сторону, уютно устроилась в подушках и задумалась. Я по уши влюбилась. Последний раз так плохо мне было в шестом классе, когда я впервые открыла для себя мальчиков. Нынешнее состояние даже хуже, чем тайная любовная связь с Джоном Кьюсаком, которую я вообразила в своей голове после того, как первый раз увидела любовника-подростка. Мои чувства к Джонни смешанные — я видела его в «нереальном» кино, а в действительности он проживал в нескольких метрах вниз по улице. Пил кофе и носил шарф в полоску. И был осязаемым.