Призрачное счастье - Веснина Елена. Страница 56

— Что ты, деточка, что ты. Не беспокойся, не скажу. — Консьержка честно посмотрела Ритке в глаза, наклонилась к недовольно излаявшему Зямчику. — У-тю-тю, какая собачонка красивая.

— Амалия Станиславовна, это я, консьержка из офисной квартиры, — ябедничала Люба Амалии. — Докладываю: к объекту пришел другой объект. Нет, женщина. С собакой. Нет, маленькая такая, на руках сидит, глазки кругленькие, ножки тоненькие.

На лестнице появились Анжела с Риткой. Ритка перехватила взгляд консьержки, которая что-то докладывала, и та испуганно охнула.

— Сволочь, — резюмировала Ритка.

А потом они привели Ваську. Васька долго мыл руки в ванной, похрюкивал от удовольствия.

— Васька, ты что застрял там? Выходи! — звала Анжела.

Хрюканье прекратилось, Васька вскрикнул. Подруги кинулись в ванную.

Там стоял мокрый Васька, мокрый абсолютно. Из биде била фонтаном вода.

— Что это было? — хлопал глазами Васька. — Оно не работало, так я крутанул посильнее. Это что, водопойка такая? У нас, помню, в школе были такие фонтанчики, пей — не хочу. Только к этому наклоняться неудобно.

— Вытирайся, чучело, — Ритка подала ему полотенце.

— Это для собак водопойка. У буржуев собаки большие — доги всякие, ротвейлеры, боксеры. Это для них. Мы сюда поставим миску Зямчика. И он будет обедать и пить здесь, когда мы будем приходить в гости к тете Рите.

— Да, мой хороший? Будешь, как все буржуйские псы, обслуживаться культурненько!

Ваську вытолкали в комнату, и Анжела объявила:

— Торжественное заседание по поводу новоселья нашей дорогой подруги Ритки Автомата объявляю открытым. Пли!!!

Васька выстрелил шампанским в потолок, грянула ламбада — и веселье началось?

Консьержка прислушивалась к звукам, доносящимся из квартиры Ритки. Она только потянулась за трубкой, как наткнулась взглядом на старый плакат с суровой дамой. Дама прикладывала палец к губам, мол, молчи!

А гулянье у Ритки шло полным ходом. Васька, Ритка и Анжела подвыпили, плотно поели. Гремела музыка. Васька забавлял Зямчика, бросал ему мячик, а дамы вдохновенно танцевали ламбаду.

— Эх, а все-таки есть временами в этой жизни счастье, — восторженно выкрикивала Анжела. — Счастье, счастье мое…

— Хорошие люди должны жить хорошо, это — справедливо. А мы с тобой — хорошие. Значит, все счастье — нам! — орала Ритка.

— Уфффф, больше не могу. Давай еще шампусика дернем? За нас, красивых, а кто видел лучших — пусть им повылазит, как говорила моя тетя! За бешеный успех, Ритуля! Что б все было в шоколаде.

Чтобы мы были б шоколаде!

Ритка бросила бокал об пол. Осколки разлетелись по комнате.

Консьержка прислушалась к топоту ног над головой.

— Слоны у нее там, что ли? Вот не было печали. Что же делать? И позвоню — худо, и не позвонить — нельзя. Попала ты, Любаша, меж двух огней. Ладно, если не угомонятся, тогда позвоню, — она посмотрела на часы, налила себе чай. — Нет. Таки сейчас позвоню.

Юлька пребывала в полной растерянности. Она даже не сразу сообразила, что звонит телефон.

— Юлия, доложите, что произошло в мое отсутствие, — приказала Амалия.

— Приходила Доминика Юрьевна собственной персоной, — отрапортовала Юлька.

— Как, что, когда?! Разве она не в больнице?! — заорала Амалия.

— Никак нет, вернее, так точно. Была в больнице, потом приехала сюда, навела порядок и снова отбыла в больницу, — лепетала Юлька.

— Вы уволены, — отрезала Амалия.

— За что? — опешила Юлька.

— За то, что сразу не доложили мне об этом вопиющем факте! Кто ей разрешил покидать больничную палату?!

— Ничего не понимаю… ничегошеньки, — бормотала Юлька, тупо глядя на телефон.

Юрий Владимирович услышал, что кто-то плачет. Увидел Диану в слезах. Юрий Владимирович присел рядом, погладил Диану по голове.

— Дианочка, детка, не плачь. Ну не расстраивайся. Не понравились друг другу с первого взгляда, понравитесь со второго.

— Папа, мне плохо! — рыдала Диана. — У меня душа болит.

— Ну не плачь, — рассердился он. — Кто же знал, что обе девчонки мои с характером. Вот у меня скоро будет юбилей, там и познакомитесь.

Диана вытаращила на него глаза:

— Папа, о чем ты говоришь? Какой юбилей? Кто познакомится? Да мне дела нет до твоей дочки-психопатки!

— Не смей плохо говорить о Доминике! — обиделся Юрий Владимирович.

— Значит, ей все можно, врываться в дом, хамить направо и налево, а мне нельзя даже правду сказать! Я плачу не из-за нее, — выкрикнула Диана. — Мы с Артемом поссорились. Впервые в жизни. И все твоя Никуша! Что сидишь, беги к ней в больницу, утешай, целуйся с ней. Я ненавижу ее!

Это уже была истерика. Диана рыдала, захлебывалась слезами, икала, колотила кулаками о подлокотники…

Среди дня Сергей появился в Озёрке. Михаил и Таня замерли от неожиданности.

— Что я вижу! — развел руками Сергей. — Господа сели обедать! Коньячок, сервировочка, все как надо. Приятного аппетита! А почему одиноко так, чего гостей не позвали, родственников?

Михаил вскочил, начал собирать посуду, желая ретироваться. Таня придержала его:

— Миша, сядь. Садитесь и вы, Сергей Анатольевич. Вы нашим гостем и будете.

— Гостем? Прекрасно! Благодарствуйте. Присяду, присяду. Как любезно с вашей стороны. Чем у вас сегодня кормят? — поинтересовался Сергей.

Танюша поставила перед ним глубокую тарелку, налила суп:

— У нас хорошо кормят, вкусно.

— Да, ничего, съедобно. Хоть что-то хорошее есть — готовить умеете. Знаете, ребята, вы мне все больше мышей или крыс напоминаете. Те тоже считают себя единственными хозяевами в доме и начхать хотели на людей.

— Мышки, крыски… Оставим это зоологам. Вы, наверное, денежки нам привезли, Сергей Анатольевич? — ласково спросила Танюша. Сергей поперхнулся супом, закашлялся. — Или, может, у вас есть новости об участке под строительство, который вы нам обещали?

Сергей зашелся в кашле.

— Ну, ребята, наверное, мне уже пора брать у вас уроки наглости, — прошипел он.

— Вы, Сергей Анатольевич, с расплатой не тяните. Мы ждем пока, из вежливости, но терпение наше не вечно, — покачала головой Танюша.

— Да, зачем я приехал… Доминика Юрьевна пошла на поправку. Сегодня она была в офисе и, возможно, на днях приедет сюда. Хотелось бы, чтоб здесь было все в полном порядке. Или, может, вы Доминику тоже на чем-то подловили, шантажируете и считаете, что вы ей тоже ничего не должны? О! Очень интересная мысль! За сим разрешите откланяться.

Борис вышел из палаты Доминики, тихонько притворив за собой дверь. Юрий Владимирович бросился ему навстречу.

— Как она?

— Спит, ей лучше, я вовремя ее привез.

— Это я виноват, старый дурень. Не решился рассказать ей о Диане, вот она и получила удар, увидев Дианочку у меня в квартире, — причитал Юрий Владимирович.

— К такой новости сложно подготовить и здорового человека. Нет, Юрий Владимирович, если кто и виноват, так это я.

Я же все-таки врач! Не нужно было слушать вашу дочь и идти у нее на поводу. Но вы же знаете, какой может быть Доминика? Не женщина — броненосец. Да, другого склада человек не смог бы ни создать такую империю, как «Супер Ника», ни удержаться на плаву. Я иногда просто удивляюсь, Юрий Владимирович, в кого Доминика такая?

— Что вы имеете в виду?

— Вы меня простите, Юрий Владимирович, но я скажу прямо: вы — мягкий, ранимый, совсем не конфликтный человек с вечным комплексом вины перед всеми. Ваша покойная жена, насколько я помню, при всей своей активности тоже была далека от бизнеса… Откуда же в Нике эта хватка, умение подчинить себе людей, заставить их работать на себя? Я бы не удивился, если бы узнал, что она — дочь Амалии Станиславовны.

Юрий Владимирович вдруг побледнел. Они вышли из больницы. Юрий Владимирович пребывал в странном состоянии.

— Прошу извинить мне мою болтливость, я не думал вас ранить своим нелепым предположением, — разглагольствовал Борис. — Амалия — мать! Какая из Амалии мать! Тем более — жена или любовница. Нет-нет! Приятнее иметь дело со стаей пираний. Они, по крайней мере, обглодали бы вас в момент, а Амалия этот процесс наверняка растянула бы, смакуя, на годы.