Триумф - Веснина Елена. Страница 42

— Нелогично.

— Что нелогично?

— Нелогично приходить ко мне в кабинет, вставать в позу и пафосно объявлять о нашем разрыве. В то время как можно просто позвонить. Или вообще ничего не говорить. А перестать общаться и приходить друг к другу в гости… Знаешь, кто себя ведет так, как ты? Человек, который хочет после ссоры восстановить отношения, но не знает как. Ты же хочешь со мной помириться, а, Шевчук? Это будет нелегко. После того как ты на меня накричал перед твоим так называемым деловым свиданием. Но… у меня мягкое сердце.

— Амалия? О чем ты говоришь! — растерялся Юрий Владимирович.

— Называй меня, как и прежде, Малей. Мне это больше нравится. — Амалия встала из-за стола. Подошла вплотную к растерянному Юрию Владимировичу. — В общем так, Юрик, поиграл в героя-любовника и хватит. Ты сам прекрасно знаешь, что мы созданы друг для друга. И твое счастье, что я не ревнива.

Юрий Владимирович опустился в кресло:

— Ты бесчеловечная женщина, Амалия. Иногда мне кажется, что ты робот.

— Какой ты, в сущности, ребенок, Юра. Пишешь романы, рассуждаешь о высоком. А не можешь понять одной простой вещи. Ведь я же люблю тебя. — Юрий Владимирович дернулся, хотел что-то сказать, но Амалия его остановила. — Ты сам пришел ко мне. Теперь сиди и слушай. Да, я тебя люблю. Страшно представить — уже около тридцати лет? Люблю такого, какой ты есть. Размазню, слабохарактерного, взбалмошного, непрактичного… Дамского угодника, наконец. Заметь, я — единственная женщина в мире, которая готова весь этот букет «достоинств» терпеть.

И после этого ты мне будешь говорить, что я сломала твою жизнь? Да я открываю перед тобой новые горизонты! Пользуйся.

Юрий Владимирович вскочил с места и грозно посмотрел на Амалию:

— Пользуясь моментом, Амалия Станиславовна, я ухожу. — И он, даже не пытаясь пригладить взъерошенные волосы, направился к двери.

— Юра! — закричала Амалия. Юрий Владимирович оглянулся. — Таких предложений дважды не делают. А я делаю его во второй раз.

Юрий Владимирович, ничего не сказав, вышел из кабинета, тихо притворив за собой дверь. Амалия проводила его взглядом, повернулась в кресле. В ее глазах сверкали слезы, но она взяла себя в руки.

— Слышь, Анжелка, а где это твой Васька околачивается? Тут к нему, знаешь, сколько пациентов собралось? Тьма тьмущая! А его до сих пор нет, — вопрошала продавщица из соседнего ряда.

— А в сторожке? — спросила Анжела.

— Стучали. Никто не окликается. Глухо. И что мне теперь с этой толпой делать? Разбаловал Васька народ, теперь без него никто завязать не может. Слабаки. Эх, вот я — захотела и бросила. Теперь уже не выпиваю. По понедельникам. Культурно провожу досуг. Сериалы смотрю — плачу. Как все.

Продавщица хотела еще что-то сказать, но Анжела ее перебила:

— Не знаю я, где Васька. Не объявлялся.

— Хм, странно. Он же никогда так надолго не пропадал. Может, что случилось, а? Надо бы Самвелу сказать, как думаешь? — предложила продавщица, и Анжела удивилась — как ей самой не пришла в голову такая простая идея?

— У-у, как тут хорошо! — радовалась Диана, придя домой. Она подошла к столу, на котором лежала вязаная салфетка. — О, моя салфетка! Ты еще не выбросила ее? Надо же! Это мое первое вязание. Помнишь, я тебе ее на Восьмое марта подарила в пятом классе?

— Конечно, помню, — улыбнулась Анна Вадимовна. Диана с ногами забралась в кресло:

— Я тебе не рассказывала? Слушай, я ведь теперь личный модельер Маргариты Калашниковой. Представляешь?

Она мои платья на званые вечера надевала. Все были просто в шоке!

Анна Вадимовна рассеянно слушала, рассеянно отвечала:

— Не зря ты эту профессию выбрала. А как там институт, готовишься к занятиям?

— Ма, что там готовиться! Папа говорит, что мне уже пора собственную фирму открывать. Он в меня верит. Эх, вот если бы я только могла уехать на практику в Париж! Взять уроки у известных модельеров. Я ведь даже начала учить французский язык.

— Диана, а ты видишься с Артемом? — спросила Анна Вадимовна, помолчав.

— Не-а, зачем? Ты же мне всегда говорила, что он мне не пара. И была права. — Диана подмигнула. — Зато у меня есть два ухажера.

— Как два? — ахнула Анна Вадимовна.

— А так! Как и у тебя. Я же помню, первый был какой-то там Петров, милиционер, а вот второй?… — Диана выдержала паузу. — Мам, скажи честно, ты хочешь поговорить о папе? Ты же практически ничего о нем не знаешь.

— Думаю, сейчас мне уже и знать ничего не надо, — отрезала Анна Вадимовна.

— Ну вот. Ты на него обиделась, значит, он тебе не безразличен. Обижаются только на близких людей.

— Вот именно, а он мне чужой, — холодно сказала Анна Вадимовна. — Да, когда-то он был мне не безразличен. А потом… Он сам дал понять, что меня в его жизни нет и быть не может. За что мне на него обижаться? Сердцу не прикажешь.

Диана в упор смотрела на нее:

— Кажется, я не зря сюда приехала. — Она подошла к матери, опустилась возле нее на корточки. — А мы можем с тобой поговорить — не как мама с дочкой, а как две взрослые женщины? Идет?

Анна Вадимовна пожала плечами, устало улыбнулась.

— Мамуля, я сама видела, как папа к тебе собирался. Он меня буквально замучил — то один галстук наденет, то другой. Нарядился, ну прям — жених.

— А я в это время доедала четвертую порцию мороженого в ресторане, — пригорюнилась Анна Вадимовна.

— Мам, он был готов выйти вовремя и даже немного раньше, но пришла эта… Амалия Станиславовна. Имя вполне соответствует характеру.

— Вот ты, дочка, хотела со мной поговорить как взрослая женщина, а сама еще ребенок ребенком. Не понимаешь многoгo.

Если твой отец не смог освободиться от… Амалии Станиславовны, зная, что я жду его в ресторане… Это о многом говорит, — возразила Анна Вадимовна.

Диана тряхнула головой:

— Ты не знаешь его взаимоотношений с Амалией, а я знаю. И не ты их правильно оцениваешь, а я. Все говорит только о том, что между вами накопилась куча недоразумений, разгрести которую я и приехала. Как миротворческие войска. Понимаешь, мама, в теории ты права, безусловно. Но на практике в данном случае все иначе.

— Что иначе? — воскликнула Анна Вадимовна. — Он не смог прийти ко мне, потому что его задержала Амалия! Не потоп и извержение вулкана. А другая женщина. Ты меня понимаешь, дочка? От любого человека можно избавиться, выпроводить его, уйти самому, наконец. Невозможно избавиться только от близкого, любимого человека, чувствами которого ты дорожишь.

— Никакая она не близкая и тем более не любимая, — пыталась объяснить Диана. — Просто Амалия не тот человек, от которого можно вообще избавиться. Это незаурядная женщина. Из породы кариатид, которые держат на плечах балконы. Если бы ты знала ее, то поняла бы, что на папином пути встало именно извержение вулкана в одном флаконе с потопом и наводнением.

— Всякий раз, как я пытаюсь пообщаться с твоим папой, его окружают какие-то женщины. И всякий раз мне говорят, что случилось недоразумение. В этот раз его не пустила ко мне его давняя знакомая. Может, расскажешь мне, почему она позволила себе так поступить? — возмутилась Анна Вадимовна. — Я не пойму одного, зачем тогда надо было со мной отношения завязывать?

— Папа любит тебя, — просто сказала Диана.

— Хороша любовь, если он в который раз не смог со мной встретиться! — горько бросила Анна Вадимовна.

— Ты, мама, меня совсем не слышишь. Перестань играть в обманутую и брошенную. Лучше еще раз послушай, как было все на самом деле. Мама, ты же знаешь папу. Ну хоть немного. Он мягкий интеллигентный человек, не способный на решительные действия. Тем более по отношению к женщине. А Амалия… Она буквально вцепилась в папу.

Анна спросила с плохо скрываемой ревностью:

— Дианка, скажи, только честно, а она, эта Амалия, хороша собой?

— Знаешь, я как-то с этой стороны ее никогда не оценивала. Представь себе — это железный дровосек в юбке.