Тайный враг - Веснина Елена. Страница 17

— А ты здесь что делаешь? Рабочий день закончился четыре часа назад, — удивилась Рита.

— Кодекс чести секретаря не позволяет уходить раньше руководителя, — скромно ответила Юля.

— Да ладно, я же тебя не контролирую.

— Смешная. Это я тебя контролирую. Я в тебя кое-что инвестировала. И теперь хочу убедиться в безопасности своего вклада.

— Это ты о чем? — не поняла Рита.

— Это я о своем таланте, который вложила в составление завтрашней речи. Ты слова учишь?

— Не боись, прорвемся, — пообещала Рита.

— Смотри. Предупреждаю как честная девушка: завалишь собрание — о дружбе забудь. Сразу переметнусь в другой лагерь.

— Такие, значит, принципы у честных девушек? Больше смахивает на принципы представительницы одной очень древней профессии.

— Этот принцип, дорогая моя, в 10 раз древнее древнейшей из профессий и даже древнее фасона твоего костюма.

— И как он звучит? — спросила Ритка.

— Очень просто: победителей не судят, а до проигравших никому нет дела. Так что не подведи себя, Маргариточка!

— Ладно уж, идем, продажная женщина, — засмеялась Ритка, уводя с собой Юлю.

Артем застал Борюсика спящим. Тот лежал одетый на диванчике для посетителей.

— Борис Михайлович, вы здоровы? С вами все в порядке? — вопрошал Артем, тряся Бориса за плечо.

— Что? А, это вы, Артем? Который час? — вскочил Борюсик.

— Утро. У вас и двери не закрыты. Я думал, прием ведете.

— Прием был вчера. Принял на грудь двести пятьдесят граммов медицинского спирта. Чистого, как слеза комсомолки.

— Многовато, — заметил Артем.

— А мне помогла одна симпатичная женщина. Правда, она лишь пригубила, но мне было приятно хоть с кем-то разделить тоску. Проводив ее до такси, я впервые в жизни не пошел домой. Как пес, побрел в свою конуру. Сюда, на пепелище моих надежд.

— Борис Михайлович, я к вам с вопросом. Где сейчас может быть Доминика?

— Как, она пропала? — несказанно удивился Борюсик.

— Убежала прямо из изолятора, когда ее выпустили под подписку.

— Узнаю Никушин необузданный характер. Уверен, она хочет провести собственное расследование и не успокоится, пока не выведет всех на чистую воду.

— Кстати, о расследовании. Взгляните на этот фоторобот. Ваша Марина сказала, что он похож на одну из пациенток клиники. — Артем протянул Борису бумагу.

— Позвольте… Действительно. Пашаева. Странная особа.

— А как бы мы могли с этой странной особой встретиться? — поинтересовался Артем.

— Надо подумать. Самое простое — вызвать ее в клинику. Только зачем? — не понял Борис.

Но Артем знал, что делает.

Утром Михаил с детьми вернулся домой. Их встретила недовольная Татьяна:

— И как понимать эти фокусы? Ты теперь всегда будешь убегать от меня на ночь?

— Девочки, в ванную, мыть руки. Лёля, поможешь Катюше, — скомандовал Михаил, потом обнял жену. — Танюша, я все понял.

— Понял, что я права… — начала Татьяна, но Михаил ее перебил:

— Нет, Танюш, я понял, что все время стою между вами. Ты девочек, в сущности, не видишь и не знаешь. Вот в чем проблема. Вы должны познакомиться. Иди-ка с ними погуляй, познакомься. А я завтрак приготовлю.

Прибежали девочки, показали чистые ладошки.

— Тетя Таня… — начала Лёля.

— Мы как договаривались? — спросил Михаил.

— Мама, — поправилась Лёля, — смотри, мы руки помыли.

— Вот и отлично, — похвалил Михаил. — Завтрак, правда, еще не готов, так что погуляете с мамой немного. Давай, Танюша, на сегодня я освобождаю тебя от всей домашней работы. Подыши воздухом, не торопись

Татьяна собрала детей, они вышли погулять. И снова к ним подошла Валентина с ребенком.

— Доброе утро. Вот и встретились.

— Здравствуйте, — холодно кивнула Татьяна.

— А зря вы ко мне на тортик не заглянули тогда. Просто объеденье получился — хоть и с покупным кремом.

— От сладкого зубы портятся, — заметила Татьяна и раздраженно сказала девочкам: — Ну что стали, в землю смотрите, идемте гулять.

— Ой, вы к озеру? — оживилась Валентина. — Так и я с вами пройдусь. Там воздух свежее — детям полезно.

Татьяна не возражала. Как раз наоборот, у нее появилась идея:

— Слушай, Валя, — сказала она. — Ты можешь вместе со своим и моих попасти тут часок. А потом заведешь их в 22-ю квартиру, сдашь отцу. Про меня скажешь, мол, стало ей плохо, пошла в больницу. Я заплачу, не бойся.

— Могу, конечно. Правда, вдвоем гулять веселее, но дело есть дело. И денег мне никаких не надо. Я же по-соседски. Вы ко мне с добрым сердцем — и я к вам так же.

Татьяна отдала девочек чужой тете:

— Слушайтесь тетю Валю. Мне нужно пойти в поликлинику полечиться. Тетя Валя вас отведет домой. Делайте все, как она скажет. Лёля, ты меня поняла?

— Мы сами дорогу найдем. Я запомнила, где наша квартира, — закапризничала Лёля.

— Не самовольничай. Пойдешь, куда тетя Валя скажет.

Татьяна ушла, а Лёля несмело спросила:

— Тетя Валя, а можно нам с Дениской поиграть?

— Нет.

Довольная Валентина стала кому-то названивать по мобильному телефону. Через некоторое время она повела Лёлю и Катюшу за угол дома и сдала с рук на руки Косаревой. Увидев Косареву, Лёлька порывалась убежать, но Валентина ее остановила:

— Стой, тебе мама сказала меня слушаться!

Косарева затолкала девочек в машину и увезла их. Ее план сработал.

Доминика надела элегантный костюм.

— Ты куда? — спросила Елизавета Андреевна.

— На рынок хочу сходить.

— Но у нас пока что все есть.

— А я не за покупками, Елизавета Андреевна, я на работу устраиваться.

— И на какую же должность? — поинтересовалась Елизавета Андреевна.

— На какую возьмут.

— Ника, ты уж прости старуху за бестактный вопрос… Но хорошо ли ты себя чувствуешь? Что за странная фантазия на тебя нашла?

— Елизавета Андреевна, прошу вас ничему не удивляться. Как когда-то писали в королевских охранных грамотах: все, что делает этот человек, делается во благо Франции. Я должна узнать правду. — И она ушла.

Виктория Павловна и Анна Вадимовна говорили о Боевой.

— Жалко девчонку. Но и его понять можно. Он к ней со всей душой, ребенка своим считал. А она…

— Слушай, Аня… Вот тебе и повод.

— Какой еще повод, Пална?

— Тебя делом Артемовой жены кто просил заняться? Твой Шевчук. Вот и звони, докладывай.

— Сейчас? Я что-то боюсь, — оробела Анна.

— Тогда давай я позвоню, раз ты такая трусливая.

— Зато в тебе, Пална, храбрости, смотрю, как в Анке-пулеметчице. Самвелу своему звонить будешь.

Виктория Павловна молча протянула Анне трубку.

— Юрий Владимирович, это Анна… Узнали? Я выяснила, что вы просили… Да. Когда? Хорошо, до встречи.

— Ну? Не томи. Что сказал классик? — спросила Виктория Павловна.

— Сказал, не телефонный разговор — сам приедет для беседы.

— Уж теперь, конечно, приедет. Сам, небось, ночами не спал: повод выдумывал, чтобы с тобой встретиться. — Виктория Павловна улыбнулась.

Анжела увидела пьяного Василия.

— А вот и флагман торгового флота, сам Василий Иванович, — прокомментировала Анжела. — Плывет, борясь с волной. Это ты с вечера такой или уже с утра пьян?

— А ты откуда, Анжела Кимовна, про дедушку моего узнала?

— Про какого еще дедушку? — не поняла Анжела.

— Дедушка мой по материнской линии — он ведь из Армении родом был. Левон Артурович Сутрапьян.

— Ну тебя с твоими семейными историями, расскажи лучше, что новенького внутренние голоса рассказали.

— А рассказали они мне такое: в одном черном-черном городе была черная-черная улица, на которой стоял черный-черный дом. В этом черном-черном доме… — гнусавил Василий.

— Стой, Василий, я этой присказки с детства боюсь. Никогда до конца дослушать не могла. Плакать начинала.

Но Василий продолжал:

— В черном-черном доме была черная-черная комната, в которой стоял черный-черный ящик.