Неразгаданные тайны - Веснина Елена. Страница 30

Николай Николаевич тоже начал собираться, заметив, что слишком уж долго засиделся в гостях.

— Помните о сюжете, — напомнил Юрий Владимирович.

— Хорошо. Но только в первую очередь я буду помнить о своем служебном долге, — подняв вверх палец, полушутливо — полусерьезно ответил НикНик и попрощался с хозяином.

Автомобиль Сергея свернул возле указателя «Озерка» к загородному дому Доминики. Танюша уже давно стояла на крыльце. Увидев машину, она выбежала навстречу Сергею. Он вышел из машины, обнял и поцеловал Танюшу. В обнимку они зашли в дом.

Ритка лежала в больничной палате. В памяти всплывали обрывочные картинки: лицо Косаревой в телестудии, Борюсик со шприцем в руках, слова Амалии о том, что она нажила себе смертельного врага в лице Доминики… От этих воспоминаний и от слабости у нее закружилась голова. Ритка подошла к окну и попыталась его открыть. Выглянув во двор, она поняла, что выпрыгнуть не удастся — слишком высоко. Она набрала номер телефона.

— Анжелка, это я, — тихо сказала Ритка, прикрывая рукой трубку. — Выручай.

В гостиной своего особняка Самвел снова накрыл стол для романтического ужина при свечах. Они сидели перед камином.

— Пришла все-таки. — Глаза Самвела радостно и возбужденно сияли. — Я уж думал — снова обманешь.

— Не могу я тебя обманывать, Самвел Михалыч, — игриво ответила Косарева, — слишком ты мне сейчас нужен. Видишь, как я откровенна.

— Эта твоя откровенность меня и пугает. Сейчас нужен… а потом, когда не стану нужен? На тот свет отправлюсь, вслед за Крокодилом?

— Дался тебе этот Крокодил, — засмеялась Косарева. — А может, я пошутила, что его нет? Просто дала ему, дураку, денег, чтоб сгинул с глаз долой. Он и сгинул.

Самвел с сомнением покачал головой:

— Ты на такую не похожа.

— А на какую похожа?

Надежда любовалась собой, ожидая очередного комплимента от Самвела.

— Знаешь, есть травка такая — росянка называется. С виду — красоты неописуемой, на лепестках капельки росы блестят. А на деле — это клей. Польстился комарик на красоту, сел и прилип. А потом лепестки над ним сомкнулись, и нет больше насекомого.

— Росянка, говоришь… Это хорошо, буду знать. Как стану заморской баронессой, закажу себе герб с таким цветочком, — хохотнула Косарева, откинув голову. — Не знала, Самвельчик, что ты в детстве в юных натуралистах числился. Ну да ладно, — она посерьезнела, — а теперь давай выпьем, не чокаясь.

Петик пытался одной рукой умыться возле колонки у дома Крокодила. К другой его руке был прикован наручниками Крокодил.

— Не брызгайся, командир, — пытаясь защититься, сказал Крокодил, ежась. — Я воды холодной боюсь.

— Какой-то ты боязливый: покойников — боишься, воды холодной — тоже.

— А что толку умываться — все равно за день запачкаешься. Что такой хмурый, командир, солнце вон, смотри, светит.

Крокодил уже очухался от трагических событий и теперь радовался даже малому.

Петик молча той же рукой извлек платок и стал утираться.

— А то отпустил бы меня, — просящим тоном продолжал Крокодил. — Я бы манатки собрал, лыжи намазал да и сгинул в неизвестном направлении. А может, рванем вместе. С напарником веселее. В Европу поедем. Законы там, слышал, мягкие, а лохи — жирные и непуганые. И пистоль твой служебный пригодится… — размечтался он.

— Помолчи, я думаю, — отмахнулся Петик.

— Твоего дружка все равно рано или поздно хватятся. Начнут искать, что да где? Возьмут тебя за шкуру — не отвертишься.

— Никто меня не возьмет. Я тебя один искать подряжался. А куда он делся, не мои проблемы. И не каркай под руку, если здоровье дорого.

— Все, командир, умолкаю… а тюрьмы, говорят, в Европе — что у нас санаторий…

— Давай поразмышляем логически, — думал вслух Петик. — Чего я хотел? А хотел я за тебя с Самвела денег срубить… И на эти деньги открыть частное сыскное агентство. На пару с этим… который сейчас в погребе. Только кажется мне, что Самвел Михайлович с самого начала не собирался с деньгами расставаться. Хотел бы — давно бы отдал. А он яду нам прислал, как крысам.

— Это не его идея была — точно тебе говорю, командир, — вставил Крокодил. — Туг без Надьки не обошлось. Ох и баба…

Он повертел головой, будто отгоняя навязчивую муху.

— Вот и выходит, что сдавать мне тебя Самвелу нет никакого резона, — продолжил свои размышления Петик, не обращая внимания на слова Крокодила.

— Была бы у меня вторая рука свободна, командир, я б тебе поаплодировал. Говорю же: отпускать меня надо. Только денег на дорожку подбрось, по-братски.

Петик зло ударил Крокодила кулаком под ребра:

— С каких это пор ты ко мне в братья записался? И не перебивай. А теперь давай взвесим, что тебе грозит в ментовке? — Он почесал скулу. — А в общем-то ничего и не грозит. Дело я твое читал. Доказательств, что детей украл именно ты, нету. Никто тебя за руку не ловил, никто тебя возле детдома не видел. Следы мотоцикла только…

— Да я его уже давно переобул.

— Тем более. Есть, правда, свидетели, что ты с детьми на рынке попрошайничал. Ну и что? У тебя же профессия по жизни такая — нищий. А детей тебе дали напрокат.

— …и я даже могу чистосердечно признаться, кто мне их дал, — подхватил идею Петика Крокодил. — Держись, Надька, стерва!

— Одни — дали, другие — отобрали.

— Еще и по шее накостыляли, командир, — до сих пор опухоль. Может, мне встречный иск подать?

— И что мы имеем в результате? — продолжал рассуждать Петик, растопырив пальцы. — Или полное освобождение за отсутствием состава преступления, или, если что-то все-таки нароют, — срок. Но маленький и не на строгом режиме.

— Не на строгаче, это хорошо, командир. Слышал, на общем и со жратвой полегче, и авторитет среди мужичья заработать проще. Только это, командир… что с напарником твоим делать будем? — спросил Крокодил, кивнув в сторону дома Косаревой.

Анжела немедленно по звонку прилетела в больницу к подруге на выручку. Ритка быстро переоделась в принесенные Анжелкой блузу и юбку, собрала свои вещи в пакет, и они последовали на выход.

Когда Анжела проходила мимо сестринского поста, из ее сумочки, будто невзначай, высунул свою трогательную мордочку Зямчик.

— Ой, гражданка, — обратилась к Анжеле медсестра, — а с собаками сюда нельзя… — Но, присмотревшись к собачке, поменяла тон: — Ой, какой миленький! А можно посмотреть?

— Ну, конечно, можно, — добродушно ответила Анжела. — Зяма, поздоровайся с тетей.

Анжела поставила собачку на стол, и пока медсестра восторгалась собачкой, Ритка успела прошмыгнуть мимо поста. Когда Анжела убедилась, что подруга в безопасности, тут же забрала собачку и с достоинством удалилась.

Тем временем Косарева, любезно распрощавшись с Самвелом, села в его машину и направилась к больнице. Она решила во что бы то ни стало отыскать Ритку.

Ритка с Анжелой шли по коридору больницы к выходу. Когда навстречу им с улицы зашла Косарева, Ритка, заметив ее, мгновенно нырнула в какую-то нишу. Анжела недоуменно оглянулась на подругу, которая делала ей страшные глаза и показывала знаками, мол, молчи. Косарева, не обратив внимания на Ритку, прошла дальше к сестринскому посту.

— Я журналистка из газеты, — Косарева деловито вытащила какие-то корочки и стала махать ими у сестры перед носом. — Мне нужно срочно поговорить с Маргаритой Калашниковой.

— К сожалению, доступ к этой больной ограничен. Разрешение на посещение должен выдать врач, — ответила медсестра.

— Он уже его выдал, — напористо продолжала Косарева. — Какая палата?

— Третья дверь по правой стороне…

Косарева направилась к указанной палате.

Ритка с Анжелой, стоя около машины с номером «САМВЕЛ», ловили такси. Наконец, какая-то машина притормозила возле них, и они уехали.

Косарева вошла в палату Ритки. Кровать была пуста. Надежда выглянула в окно, потом подняла одеяло. Там, словно в насмешку, была разложена Риткина рубашка.

— Похоже, наша птичка упорхнула, — пробормотала Косарева. — Не встретила, не обняла… Я могу это истолковать как неуважение.