Тайна трех подруг - Королева Лариса Анатольевна. Страница 47

По утрам молодая мамаша завозила дочку к Снежиным, и подруги отправлялась вместе на работу. А потом они обнаглели настолько, что стали иногда посещать после работы кафе и бары, гуляли допоздна и тогда оставляли Женьку Ба даже на ночь. Не тащить же спящего ребенка через весь город!

Как-то в начале осени вся компания собралась в летнем кафе. Рината, Лана, Наташа и Георгий сидели за столиком и пили шампанское. Павел отошел, чтобы заказать вторую бутылку, когда вдруг заметил притормозившие у тротуара красные «Жигули» и, резко изменив траекторию движения, направился не к столику, а к машине. Из автомобиля вышел импозантный мужчина лет сорока в строгом черном костюме. Снежин некоторое время разговаривал с ним, а потом они вдвоем подошли к ребятам.

Незнакомец кавказской наружности окинул компанию цепким взглядом карих глаз и представился:

— Кафлан Муратович. — Оглядел компанию и весело спросил: — А это что за зеленоглазая красавица? Я всех красавиц в нашем городе знаю, а эту почему-то не встречал.

— Лана работает с нами на ВАЗе, — ответил Павел.

Девушка загадочно улыбалась, сжимая пальцами обеих рук бокал с шампанским. Кажется, наступал ее звездный час, потому что мужчина, откинув назад голову с густой шевелюрой седеющих волос, так же весело продолжил:

— Таким красивым на заводе делать нечего. Приходи завтра с утра ко мне на работу, что-нибудь придумаем. Павел скажет, как меня найти.

И он ушел, не прощаясь, будто для того только и подходил, чтобы «закинуть удочку» на симпатичную провинциалку. А та сразу же поймалась на заманчивую наживку, заглотила яркую блесну.

И если Рината так и не смогла решить, какой же момент в ее собственной судьбе стал решающим и переломным, то в случае с Ланой знала четко: короткий и верный путь подруги к неизбежной гибели начинался здесь, за этим столиком. Невидимая рука завела будильник смерти, и необозначенные стрелки начали движение, чтобы сделать несколько трагичных оборотов и приблизиться к назначенному роковому часу… А пока Лана улыбалась, и лукавые глаза с поволокой провожали отъезжающую красную машину, которая будет позже подарена ей, а потом взлетит на воздух, искорежив жизнь молодой женщины и убив ее нерожденного ребенка. Если б знать тогда, если б знать…

— Кто это был? Откуда ты его знаешь? — принялась допытываться Рината, как только Кафлан отъехал.

Но Павел ответил уклончиво:

— Это врач. Нас Артур познакомил. Он сейчас работает водителем у родственника Кафлана. У нас есть кое-какие общие дела.

— Какие именно? — не отставала она.

— Тебе об этом знать не обязательно.

— Но я же твоя жена, я должна знать о тебе все!

— Все знает только Бог, но он слишком высоко.

Лана на следующий же день отпросилась на работе и ушла по указанному Павлом адресу, чтобы больше уже в свою столовую никогда не возвращаться. Кафлан, как выяснилось, работал заведующим отделением стоматологической поликлиники. Он посадил Лану в регистратуру выдавать карточки, а потом снял для нее квартиру и сделал своей любовницей. Девушку не смущал тот факт, что Кафлан женат и у него две дочери — одиннадцати и четырех лет.

Рината быстро поняла, что откладывать деньги Павел не умеет. Сначала она запрещала ему покупать втридорога модные вещи у фарцовщиков и отговаривала от посещения ресторанов, потом просто взяла финансовые дела семьи в свои руки. Сразу же после свадьбы Нюся отказалась брать с молодых деньги, кормя всю семью на свою зарплату и приговаривая: «Копите себе на машину, копите». Невысокие заработки молодой жены уходили на одежду и строго лимитированные развлечения, а все, что приносил домой Павел, она прятала в тумбочку, запрещая мужу прикасаться к тайнику в нижнем ящике. Но даже при таких раскладах собирать заветную сумму им пришлось бы не менее пяти лет. Но мечта есть мечта, и Рината решила принимать посильное участие в ее реализации. И потому, когда однажды заметила, что Павел полез в заветный ящик, спросила шутливо:

— Куда ныряешь? Туда только добавлять можно, а брать нельзя.

— Я и хочу добавить, — возразил он.

И Рината только в этот момент заметила в его руке пачку денег.

— Откуда дровишки? Вам что, премию дали?

— Заработал, — уклончиво ответил Павел.

— Халтурил?

— Ага.

— Или детали опять воруешь? — подозрительно спросила жена.

— Я тебе уже говорил: это все в прошлом.

— А что в будущем?

— В будущем все будет хорошо.

Периодически ситуация повторялась: помимо зарплаты и премиальных, Павел приносил в дом дополнительно по сто-двести рублей, а в некоторые месяцы и больше. Порой муж оставался на сверхурочную работу, иногда вдруг выходил не в свою смену, объясняя это тем, что его попросили поменяться. И Рината сначала волновалась, что муж перерабатывает и сильно устает, а потом заподозрила неладное и пошла посоветоваться с Ланой, как ей быть.

Подруга жила с отдельной однокомнатной квартире, обставленной новой мебелью. Впрочем, здесь были только платяной шкаф, диван да журнальный столик с двумя креслами. Зато шкаф был полон новых нарядов, которыми Лана тут же и принялась хвастаться, прикидывая на себя новые платья и попутно, как бы между прочим, объявляя их стоимость. Играла роль радушной хозяйки: предлагала коньяк, конфеты и пирожные. Потом, к удивлению гостьи, вытянула из пачки длинную коричневую сигарету и закурила. Раньше Лана говорила, что курить — только портить зубы и цвет лица. Но теперь рисовалась, строила из себя светскую даму, потягивала ароматный коньяк из широкой рюмки и пускала сизый дым в свежевыкрашенный белой водоэмульсионной краской потолок.

— Да хлебни ты коньяку, не бойся, от рюмки не сопьешься… Мы с Наташкой часто балуемся, когда Кафика нет… Она, кстати, в институт поступать собралась, за книжки засела…

Рината слушала воркотню Ланы невнимательно, и, выбрав момент, перевела разговор на волнующую ее тему.

— Да брось ты, — решительно отмела подруга подозрения в том, что Павел занимается чем-то незаконным. — Мужик должен деньги зарабатывать. А как он это делает — его проблемы. И правильно делает Пашка, что тебе не докладывает. Кафлан говорит, что женское дело — это тратить. Чем я и занимаюсь… Кстати, как я понимаю, у моего мужика с твоим какие-то общие дела. Они как-то при мне договаривались о встрече. Так что не страдай, ничего страшного нет.

— Какие могут быть общие дела у стоматолога и рабочего ВАЗа? Павел что, помогает во вторую смену зубы дергать?

— Кафик деньги делает не на зубах, а на золоте, — возразила Лана. — А каким именно образом, я не вникала. И тебе не советую. Меньше знаешь — крепче спишь.

Рината ушла от подруги еще более озадаченной, чем проходила. Но поделать ничего не могла. Павел сумрачно молчал в ответ на настойчивые вопросы и по-прежнему приносил домой «левые» деньги. Заветная пачка двадцатипятирублевок (он предпочитал откладывать именно эти купюры) становилась все толще, и со временем жена смирилась с положением дел, решив, что не так уж они плохи, их дела.

Сменялись недели, месяцы и времена года и постоянно приносили что-то новое, пока только приятное. Это в старости друзья навещают друг друга в больницах, провожают на пенсию и встречаются на поминках. Молодость полна радостных событий — свадеб, крестин, новоселий и дней рождения, на которых еще смело объявляют, сколько исполнилось имениннику лет и делятся друг с другом планами на будущее.

Они отмечали то поступление Наташи на заочное отделение института, то двадцатилетие Ланы. «Обмывали» все уходы в отпуск и крупные покупки. Поводов для застолий было предостаточно. В тот день, когда маленькой Жене исполнился один годик и молодежь собралась в комнате общежития, чтобы поздравить ее маму, Рината сообщила подругам, что тоже скоро станет матерью. Следующей в очереди за младенцами стояла Лана.

Снежин носился с беременной женой как с писаной торбой. Запрещал ей работать по дому и поднимать тяжести, заставлял больше есть, закармливал фруктами и опаивал соками. И все же их девочка родилась очень маленькой, всего два с половиной килограмма. Это крошечное существо даже страшно было выносить на январский мороз, и Рината прикрыла лицо малышки уголком белого «конверта» — того самого, в котором забирали из роддома новорожденную Женю. Павел протянул жене букет гвоздик, принял из рук медсестры драгоценный сверток и понес его в машину, где на заднем сиденье и состоялось первое свидание дочери с отцом, который выглядел настолько растроганным, что, казалось, вот-вот расплачется. Он откинул кружевной уголок и сказал: