Лавка колониальных товаров (СИ) - Барышев Александр Владимирович. Страница 23

— Все-то не выхлещи, — забеспокоился Бобров, видя, как напарник присо-сался к горлышку. — Другим тоже хочется.

Серега блаженно отдулся и передал кувшинчик Боброву.

— Шеф, — сказал он. — Вот уважаю я тебя.

— Да ладно, — проворчал Бобров.

Сегодня Серега явно шел на улучшение собственного времени. Или погода благоприятствовала. Но челн летел наверняка с каким-нибудь местным рекордом. Бобров сверился с часами. Было без двадцати семь. Солнце уже оторвалось от горизонта, но когда они вошли за мыс и Серега выдохнул, тень лежала еще через всю бухту.

Привязанную к приметному камню коренную веревку нашли быстро. Да и сам процесс подъема ловушки много времени не занял. Все-таки их челн был намного легче яла. А вот, когда дошло до подъема мотни, дело застопорилось. В мотне возилась масса рыбы: ставрида, султанка, ласкири, зеленухи. Вобщем вся местная фауна. Там еще и крабы были. Серега озадаченно почесал затылок.

— Однако. Наверно все-таки, нельзя оставлять ловушку на двое суток.

Бобров согласно кивнул.

— Ну и чего будем делать?

— Разбираться, — сказал Бобров. — Или ты имеешь предложить другое?

И они полчаса возились в живой каше, отбрасывая в сторону несортовую рыбу и крабов, норовящих вцепиться в палец. Наконец мешок был собран и увязан. Вещь, конечно, получилась неподъемная и только то, что его собирали и увязывали в воде, позволило как-то им манипулировать.

Ловушку поставили на прежнее место и челн, тяжело волоча за собой мешок, отправился к месту перехода. Дойдя до приметного камня, он остановился. Серега аккуратно сложил хитон, сунул за набедренную повязку письмо, специально написанное карандашом, и без всплеска сполз в воду.

— Про масло не забудь, — напутствовал его Бобров.

Контуры

На этот раз посылка, которую Серега с трудом вытащил из воды, едва не опрокинув утлое плавсредство, была намного объемистей.

— Шеф, — сказал Серега, отдуваясь. — В следующий раз надо вдвоем идти. Они же ботом пришли, а вовсе не ялом. И рыбу стрелой поднимали, и посылку нашу стрелой… А я, понимаешь, один, как человек-амфибия. Серега внезапно замолчал и, после секундной заминки, разразился:

— Ты уже пил вчера, — ехидно напомнил Бобров.

Серега смешался. Но быстро нашелся.

— Вино, — сказал он, — было отравлено. Иначе чего бы это двум здоровым мужикам сверзиться с одного литра.

— С трех, — поправил его Бобров.

— Чего с трех? — не понял Серега.

— С трех литров. И девчонка, на которую ты подумал, здесь совершенно не при чем.

— Опа, — удивился Серега. — А когда это мы успели? Нет, тебе-то я верю. Но… — он потер лоб. — Не помню, хоть ты тресни.

А между тем пирога, подгоняемая мерными ударами весел, была уже на полпути к порту.

Распаковывать посылку они стали только в таблинуме. Как они дотащили тюк от порта до своего дома — это отдельный рассказ. Но все-таки дотащили, и раздраженный Бобров, ответив на вопрос «Кто там?», открывшему калитку Петросу, что хозяев надо знать в лицо, задом, непрерывно оглядываясь, прошел прихожую и перистиль, и с облегчением свалил ношу у стены в таблинуме.

Пока он сидел прямо на полу и обмахивался подолом хитона, Серега сгонял на кухню и принес два килика вина, разбавленного по-гречески — водой. Бобров выдул половину единым махом, а потом стал пить маленькими глотками, продлевая удовольствие.

— Льда бы сюда, — сказал он мечтательно.

— Ага, — тут же добавил Серега. — И женщину с опахалом.

— Согласен на вентилятор, — быстро сказал Бобров.

Влил в себя одним глотком остатки вина и отставил посуду.

— Ну давай поглядим, что нам прислали. Я так понял, что рыбу они продали тут же и за хорошую цену?

— Да, да, — отозвался Серега. — Юрка рассказывал, что оптовик, когда увидел, что ему предлагают, был просто вне себя от счастья. Но цену, гад, поднял совсем ненамного. Количеством взяли. Вобщем сто десять долларов они поимели. Надо будет в следующий раз, а он у нас послезавтра, сетку у них забрать. Тут камбалы должно быть немеряно. Боюсь только, для местной камбалы наша ячея маловата будет.

— Заодно и проверим, — сказал Бобров. — Ладно, распаковывай.

Серега подтащил к себе тюк, и разрезал веревки его стягивающие. Первыми на свет, встреченные радостными возгласами обоих партнеров появились две фирменные алюминиевые кружки, потом большой и красивый заварочный чайник.

— Стой, Серега, погоди! — Бобров замахал рукой. — Прежде чем мы продолжим, сбегай, пожалуйста, на кухню и попроси вскипятить воду. Хоть чайку попьем.

— И то верно, — согласно кивнул Серега и умчался.

Бобров тем временем извлек из тюка большую жестяную банку с надписью English Breakfast.

— Ты глянь только, — сказал он вернувшемуся Сереге. — Какой чай нам прислали. Такой и в продажу можно будет пустить. И драть за него безбожно.

— Я в чаях особо не разбираюсь, — признался Серега. — По мне так лишь бы коричневый был. А вот идею насчет продажи горячо поддерживаю и обобряю. Только упаковка должна быть другая.

Следующей из тюка появилась банка «Нескафе» по прозвищу «классик», имевшая неповторимый вкус жженой резины и соответствующий аромат. Бобров заявил, что в нашем деле не до изысков и, что, разбогатеем — и не такое себе позволим. Серега согласно кивал. Ему вообще вино больше нравилось, а пристрастия шефа он считал блажью.

Потом из тюка стали появляться более серьезные вещи. Первыми Серега извлек четыре штуки ткани. Это не был веселый ситчик, или скромный сатин, или еще более скромная бязь. На свет появились отрезы добротного сукна синего, голубого, зеленого и фиолетового цветов. Серега отколол от одного куска записку и прочитал: синий и голубой — драп; зеленый и фиолетовый — драп-велюр, ширина кусков сто сорок сантиметров, длина — десять метров. Он посмотрел на Боброва, потом схватил фиолетовый кусок и выбежал из комнаты. Бобров прислонился спиной к стенке, взял в руки записку и принялся прикидывать, сколько же это может стоить.

Серега явился минут через десять.

— Никитос был вне себя, — сказал он. — Он несчастный кусок мял, нюхал и даже пытался укусить, но я не дал. Вобщем, единственное, что я от него добился, это примерная стоимость. Он сказал, при многочисленных оговорках, что может и ошибиться, но цена куска, вот конкретно этого, будет составлять около полутысячи драхм.

Бобров протяжно присвистнул.

— Не свисти, — автоматически сказал Серега. — Денег не будет, — но тут же понял, что противоречит сам себе и рассмеялся.

— Две тысячи драхм, — сказал Бобров, и повторил. — Две тысячи… Так, а что там у нас дальше.

Серега отложил в сторону к остальным кусок ткани и полез в недра тюка. Бобров с интересом ждал. Серега покопался в тюке и вместо ожидаемой ткани вдруг вытащил один за другим четыре целлофановых пакета с сахаром-песком, следом появились тоже четыре коробки с рафинадом.

— Ага, — сказал Бобров. — Чего-то такого я и ожидал. Но я просил всего один для себя.

— Будем внедрять, — сказал Серега. — Начнем с Никитосовой Элины и девчонок. Надо проверить реакцию.

— Да я бы и Агафона со счетов не сбрасывал, — пожал плечами Бобров.

Серега поморщился. Его нелюбовь к Агафону никуда не делась. Но он понимал, что Агафон, как владелец трактира, лучше всех сможет донести до широких народных масс преимущества нового продукта.

— Чего вдруг задумался? — спросил Бобров. — Поехали дальше.

Серега встряхнулся и опять обратил взор на содержимое тюка. А оттуда появилось на этот раз нечто нетривиальное.

— Шелк вискозный, — прочитал Серега на сопроводиловке и вопросительно посмотрел на Боброва.

— Чего вытаращился? — грубо спросил тот. — Ну шелк, ну вискозный. На натуральный, знаешь какие деньги нужны. Тем более местным по… — он подумал. — ну, по тимпану что ли.