Лавка колониальных товаров (СИ) - Барышев Александр Владимирович. Страница 4

— Ага, — сказал Смелков. — Тебе хорошо, ты один живешь, а у меня жена. Она же, блин, сразу догадается.

— Вот оно, слабое звено, — зловеще сказал Серега. — Может нам его сразу и утопить. Спишем на несчастный случай.

Смелков посмотрел на него с опаской.

— Нет, — фыркнул Бобров. — Мы его в Херсонес переправим. Вместе с же-ной. Откроет там лавку, будет процветать.

Смелков глянул на него с надеждой.

— А что, — сказал он вдруг. — Это мысль.

Остальные трое посмотрели на него с интересом. Вован даже жевать перестал.

— Что, — осторожно спросил Бобров. — И жена согласится?

— Ну это, смотря какие условия будут, — пытался пойти на попятный Смелков.

— Ты не юли, — одернул его Серега. — А отвечай на вопрос. Только учти, света там нет, если только от масляных светильников, телефона нет и за водой ходить надо, а горячую, соответственно, греть.

Тут все рассмеялись. И сам Серега тоже понял, что спорол чушь — горячей воды в городе не было со времен развала Союза и некоторые про это благо цивилизации уже успели забыть.

— Не запугивай ты его, — примирительно сказал Бобров. — Все эти блага мы можем обеспечить. И водопровод сварганить, и генератор поставить, и воду согреть. Вот только телефон там ни к чему — разговаривать не с кем.

— Ну на таких-то условиях, — протянул Смелков, а потом спохватился. — А как же институт?

— А на кой ляд он тебе нужен? — в свою очередь поинтересовался Бобров. — У меня вот тоже институт за спиной. Сильно это мне помогло?

— Ну-у, — сказал Смелков неопределенно. — Может место какое потом смогу занять. Теплое.

— Ага, менеджером по клинингу. Или по продажам. Много вон вашего брата на пятом километре на толкучке стоят. Не один выпуск, поди. А тут у тебя появляется реальная возможность занять действительно престижное место. Как там говорил один древнегреческий товарищ, к сожалению, фамилии не помню. А он говорил: «Лучше быть последним батраком на земле чем царем в царстве Аида». Правда, он не совсем по этому случаю сказал.

— Ты на что же намекаешь, — воззрился на него Смелков. — Что там, типа, царство Аида.

— Наоборот, — поморщился Бобров.

— Тоже не фонтан. Быть батраком, это меня мало воодушевляет.

— Так, — сказал Бобров. — Запутал ты меня, демагог. Человек в кои-то веки «Илиаду» вспомнил к месту, — Бобров задумался. — Или все-таки «Одиссею»?

— Да ну тебя, шеф, — вмешался Серега. — Совсем ты его запугал. Сейчас отмазываться начнет.

— Все, — сказал Бобров. — Забыли. Неудачная у меня цитата. Значит, смотрите, главное для нас — легализоваться, а для этого надо как-то замотивировать свое там появление. Потому что просто вылезти из воды, изображая наяда, не получится. Народ хоть и древний, а излишней доверчивостью, скорее всего, не страдает. Потом, язык. Я больше чем уверен, что никто из вас древнегреческого не знает. Впрочем, я от вас недалеко ушел.

— Ну как же, — встрепенулся Смелков. — А «антропос»?

— Ну, ну, — одобрил Серега. — А дальше?

Юрка развел руками. Вован, под шумок допивая вино, ухмыльнулся.

— Помнит еще, — хмыкнул Бобров. — Хотя, по-моему, это там единственное греческое слово. Ладно, теперь давайте серьезно. Ты, — он ткнул пальцем в Серегу. — завтра идешь в Херсонесский музей и изучаешь историю от самого основания до века так пятого уже новой эры. Если будет какая литература, бери не жмоться. Потом компенсируем. Ты, — он повернулся к Юрке. — С утра топаешь в библиотеку Толстого и ищешь учебник греческого языка. Только не ищи древнегреческий, все равно не найдешь. И это, закажи себе контактные линзы. Хорош ты будешь в очках. Вован, у тебя свободный день и подумай, как можно будет ловушку на той стороне поставить.

— Чего тут думать, — сказал Вован с ленцой, обличающей опытного профессионала. — Протащить можно. Но без лодки ни поставить, ни снять.

— Без лодки, — сказал Бобров задумчиво. — Без лодки. Вован, ты же у нас моряк, не то, что мы — крысы сухопутные.

— Ну-у, — сказал Вован осторожно.

— А как будет выглядеть обломок кораблекрушения? Ну, вот в том времени? Чтобы, как минимум, двоих выдержал.

Вован озабоченно поскреб затылок.

— А вот хрен его знает.

— Подумай, — сказал Бобров веско. — Нам его еще делать придется.

— Задумал что-то? — спросил Серега.

— Так пока, — Бобров неопределенно покрутил пальцами. — Ладно. Всем всё ясно? Тогда пошли, не будем терять времени. И помните — обо всем молчок, если конечно хотите остаться в живых.

— Сурово, — сказал Серега, поднимаясь. — А как же завтра с сетями?

— Подождут сети, — Бобров коротко хохотнул. — Мы их потом рядом с Херсонесом выставим.

По дороге домой Бобров остановился на площади, утыканной разнокалиберными киосками, ларьками и открытыми прилавками так плотно, что порой покупатели должны были между ними протискиваться. Причем протискиваться, внимательно глядя под ноги, потому что там внизу еще сидела масса народу с плодами садов и огородов, разложенных на ящиках, коробках, а зачастую просто на картонках, постеленных на грязный асфальт. В воздухе стоял гул голосов, вычленить из которого отдельные слова было довольно сложно. Да Бобров и не пытался. Он купил у бабки кило помидор, пучок укропа у ее соседа и полкило сосисок в ларьке рядом. Сосиски были, конечно, далеко не говяжьи, но Бобров успокоил себя тем, что с одного раза ничего не будет.

Квартира встретила Боброва пыльным запустением, к которому он уже привык. Жена ушла лет пять как, оставив после себя только недобрую память. Бобров в принципе уже привык к своему холостяцкому бытию и не видел ничего особенного в том, чтобы самому себе сготовить ужин, пусть даже и такой примитивный как вареные сосиски. Однако к сосискам надо было что-то изобрести, потому что жевать эти якобы мясные изделия просто так было бы скучно.

Бобров пошарил по закромам и сусекам и извлек на свет несколько картофелин и подувянувший огурец. Почистить картошку было делом нескольких минут и, поставив ее варить, он принялся нарезать салат из помидор с огурцом. Картошка сварилась быстро, сосиски сварились еще быстрее, но салат Бобров порубил еще быстрее сосисок, отправив туда всю купленную зелень и остатки подсолнечного масла из бутылки. Ужин получился на славу и Бобров отдал ему должное, изучая настольную книгу молодого олигарха под названием «Финансист». К сожалению, рецептом быстрого обогащения автор не владел, а описанная им биржа не могла быть в городе по определению.

Бобров вздохнул и отправился мыть посуду, предварительно нагрев воду в старинной алюминиевой кастрюле.

Когда он уже пристраивался на старом продавленном диване, готовясь отойти ко сну, зазвонил телефон и Смелков таинственным голосом, понижен-ным до шепота, сообщил, что он нашел, чем можно торговать с древними товарищами. Боброву стало любопытно, но он жестко прервал Смелкова, сказав, что по телефону такие вопросы не решаются и чтобы он по этому поводу больше не звонил не только ему, но и кому бы то ни было.

Юрка обиженно засопел и повесил трубку, а Бобров, повозившись немного, кляня Смелкова и неудобный диван, провалился в сон.

И приснилось ему, что он Бобров, обряженный в тунику с красной полосой по подолу, стоит у рулевого весла собственной триеры, которая бодро рассекает волну под большим прямым красным парусом. А сразу за мысом открывается по правому борту белый город с портом полным кораблей. И, главное, он твердо знает, что недалеко за городом в роскошной вилле ждет его прекрасная женщина, которая, вот чудо, является его законной женой перед богами и людьми. А в городе, недалеко от театра стоит большой дом славкой и складами, где сибаритствует известный купец с недоступным языку прозвищем Смелков. Через недельку же должны нагрянуть ушедшие в Гераклею Понтийскую на испытания нового корабля Вован и Серега. Эти не пойдут вдоль берега, как здесь принято, а рванут напрямик через море. Барометр вроде не падает, компас, хоть и шлюпочный, у них есть, а по прямой тут всего-то полторы сотни миль — сутки ходу при нормальном ветре…