Южно-Африканская деспотия (СИ) - Барышев Александр Владимирович. Страница 43

Вот тут Бобров выругался первый раз. Юрка самодовольно ухмыльнулся и погладил себя по животу.

— Слушай же дальше. И я все-таки настоятельно рекомендую приказать насчет коньяка.

Бобров только отмахнулся. О чем пожалел уже через пятнадцать минут.

— С учетом сэкономленного у Григорьевны скопилось несколько тысяч каратов. Она их рассортировала по одной ей ведомым критериям и через две недели я имел первую партию в двести сорок восемь каратов. Кстати, забыл сказать, что от продажи первого бриллианта примерно пятьсот штук ушло на покупку дополнительного оборудования.

Заметив недоуменный взгляд Боброва, Юрка пояснил:

— Я торговался как зверь. Да и брал далеко не новье. Но, тем не менее… Но продолжим. Когда я принес пригоршню бриллиантов двум евреям, они сначала жутко перепугались и все посматривали на дверь, ожидая наверно, что следом за мной ввалится толпа бандитов, ментов, СБУшников, ФСБэшников и чиновного люда, и их тут же положат мордой в пол и немедленно расстреляют. А когда никто не пришел, они были даже разочарованы. Далее стало совсем интересно. В результате торговли мои бриллианты были оценены в четыре с половиной миллиона. И тут я встал в позу и потребовал наличные. Мои визави растерялись — столько денег у ни не было никогда. Я подождал и предложил выход — я открываю фирму на Кипре со счетом в кипрском банке, а они переводят туда бабки. И как только те бабки упадут на счет, я пересыпаю бриллианты им в карман и тихонько испаряюсь. Ты бы видел, какими глазами они смотрели, когда я собрал камешки в мешочек и сделал им ручкой.

— Так это что ж получается, — сказал Бобров, потирая места соприкосновения с углами мебели после того как сделал круг по таблинуму. — У нас теперь счет в кипрском банке? И сколько на нем? Четыре с половиной миллиона?

— С чего бы это? — Смелков был полон сарказма. — А двадцать два не хочешь? Это еще не считая тех, что я инвестировал.

Бобров разинул рот и забыл его закрыть. Заглянувшая в дверь Апи фыркнула — она таким своего мужа не видела ни разу и та поза, в которой он стоял, ей показалась ужасно смешной. Появление Апи привело Боброва в чувство. Он закрыл рот и выпрямился, поманив ее к себе.

— Милая, — сказал он. — Вели там, чтобы принесли сюда коньячку и лимонов с сахаром. Нам есть за что выпить.

Заинтригованная Апи мотнула длинным хвостом стянутых лентой на макушке волос и умчалась.

— А сколько инвестировал и куда? — деловито поинтересовался Бобров.

— Ну-у, — Юрка поднял глаза к потолку. — Пару миллионов в московскую недвижимость. И не в эти их новомодные «из стали, стекла и бетона», не, сталинский ампир и ранний Хрущев, пока он еще не начал лепить пятиэтажные кирпичи. Ну и около трех миллионов в американский хайтек.

Эппл, Майкрософт, Интел.

— А чего не в нашу нефтянку? — спросил Бобров, демонстрируя знание предмета, странное для древнего мира.

— Да ну ее, — ответствовал Смелков. — Там такое жулье подобралось, что надо иметь за спиной не меньше дивизии, чтобы чувствовать себя более-менее уверенно, — он встрепенулся. — Вот Саша Македонский со своей фалангой и гетайрами там был бы уместен.

Бобров хихикнул.

— Саша Македонский не туда пошел. Вернее, пошел он туда, но не дошел. Если бы нагнул под себя Индию, тогда бы у него получилась империя не хуже Британской или Российской. Атак — Персия. Да они по сравнению с Индией практически голодранцы. Потому что их нефть сейчас никому не нужна.

— Как никому? А нам?

Бобров отмахнулся.

— У нас ее и в Африке хватает. Мы вообще по части ресурсов уже сейчас богаче Александра Филиппыча во много раз. Только толка от этого никакого. Здесь и сейчас востребовано только золото и железо. Ну и камни. Ладно, давай вернемся к тебе.

— Давай вернемся, — охотно сказал Юрка.

У него, похоже, еще осталось чем огорошить старшего товарища. В это время дверь открылась и в таблинум вплыла Апи, балансируя подносом в левой руке в то время как в правой она держала маленькую запечатанную амфору. Сгрузив все это на стол, с которого Бобров торопливо сгреб бумаги, она сказала:

— Андрей сказал, что это из первой партии, которую придворные скифского царя очень хвалили.

— Ну я бы не стал обольщаться насчет скифов, — сказал Бобров, соскребая смолу с горлышка. — Им — что водка, что пулемет. Лишь бы с ног валило.

— Ты лей давай. Не отвлекайся, — Смелков подставил стакан. — А почему стаканов три?

Бобров с подозрением посмотрел на Апи.

— Я только попробовать, — заныла та.

— Одна попробовала… — заметил Юрка, глядя в сторону.

Бобров показал ему кулак.

— Только глоток, — сказал он Апи.

Та с готовностью кивнула.

— Зря ты детям даешь, — сказал Юрка, принимая наполненный стакан.

Пригубил, почмокал и выдохнул:

— Нектар.

— Сам ты деть, — огрызнулась Апи, лихо махнула содержимое стакана и закашлялась, вытаращив глаза и заливаясь слезами.

— Во-от, — назидательно произнес Смелков, делая глоток и бросая в рот кружок лимона, обсыпанного сахаром. — Бог, он не фраер, он все видит.

Заявлено это было столь глубокомысленно, что Апи перестала кашлять и, замерев, уставилась на Юрку круглыми глазами. Бобров слегка шлепнул ее по попе.

— Апи, приди в себя. Не слушай ты этого балабола. И вообще, у нас тут серьезный разговор. Если хочешь послушать — оставайся. Только без вопросов, реплик с места и комментариев.

Апи кивнула, вытирая слезы.

— Продолжайте, Юрик.

— Значит, идем дальше. Заканчивая доклад по нашим камешкам, скажу, что тот товарищ ювелир очень удачно вписался в наш расклад. Мы его обеспечили помещением, оборудованным всеми возможными примочками. В том числе были предоставлены каталоги всех ведущих ювелирных фирм, чтобы, значит, чувак прочувствовал тенденцию. Он тут несколько дней просто таращился и иногда хлопал себя по ляжкам. Честно, не знаю, что это означает. А потом как вцепился в работу, что, не поверишь, приходилось натурально оттаскивать для еды и сна. Я перед этим договорился с товарищами в хохляцкой пробирной палате. Занес им, как водится. Золото нам привозили из Афин. Там сейчас персидского барахла как грязи. Брали, естественно, в изделиях, а один раз удачно перепало в слитках. Нам его переплавили в электропечке и сделали две пробы. Семьсот пятидесятую и восемьдесят вторую. Они конечно отличаются несильно, но тем не менее. Первой мы клеймим изделия современные, а второй те, которые делаем под антиквариат. Пробная партия разлетелась как пирожки. Мы, конечно, не завод. И ящиками ширпотреб не гоним. У нас, типа, эксклюзив. Тем более с бриллиантами. Атак да, и перед Тиффани не стыдно.

Юрка допил остатки, поставил стакан и мотнул головой, дескать, наливай. Бобров не стал артачиться и плеснул специфически пахнущей влаги, не забыв и себя. Апи сидела тихо и внимала. Юрка пригубил и продолжил.

— Ну, с красным деревом и бивнями с рогами проблем пока не было. Всем говорю в округе, что это контрабанда и все относятся с пониманием. Таможенники, конечно, берут, куда ж без этого, зато никаких хлопот. Главное — не борзеть. Дерево, чтобы не возиться с оборудованием, отдаю на распиловку, и у них же арендую склад. И все не в накладе.

— Ну ладно, — прервал его Бобров. — Это я понял. Увеличение объемов требуется?

Смелковзадумался.

— Если только по бивням. Вышли тут на меня голландские мужчины. Пока то се. Но просматриваются дополнительные объемы примерно такие же, как и сейчас.

Бобров кивнул.

— Это мы обеспечим. Это нам не очень сложно. Дичи там сейчас в этой Африке столько, что даже представить сложно. Наши-то негры сами на слонов не охотятся, а выменивают бивни у племени охотников. А те за бусы и зеркала любой дичи добудут. Я конечно, образно говорю. Но порой даже совесть мучает. Ведь мы практически бедных негров обираем.

— Не бери в голову, — Юрке коньяк как раз, похоже, в голову и ударил. — Негры же считают обмен равноценным? Или нет?

— Ну да, — вынужден был признать Бобров. — Похоже, что их тоже совесть мучает, потому что дерева и бивней у них навалом, а вот стали хорошей нет от слова совсем. — Бобров усмехнулся. — Это мы еще им огненную воду и табак не предлагали.