Её вишенка (ЛП) - Блум Пенелопа. Страница 9

— Приятно? — поинтересовался Уильям.

— Чего не скажешь о моей компании.

— Ты ранила меня, — он театрально схватился за грудь.

— Почему же я сомневаюсь в этом?

Мужчина слегка пожал плечами. На его губах играла легкая насмешливая улыбка, которая, казалось, говорила о том, что наш разговор был игрой. Как и вечеринка… и сама жизнь, если уж на то пошло. Один взгляд на него — в маске или без — и я поняла, что к этому человеку невозможно прикоснуться. Ни беспокойству, ни проблемам. Я завидовала этому так же сильно, как и была заинтригована. Это был менталитет, которым я отчаянно хотела заразиться.

— Интересно, твой язык такой же острый на вкус, как и на слух? — поддел меня Уильям. — Или, возможно, такой же сладкий, как твой вишневый пирог?..

— Тебе понравилось? — заинтересовалась я. Упоминание о моей выпечке мгновенно вытеснило из моей головы его очевидный флирт. Прежде всего, я была пекарем. Безусловно, меня больше заботило его мнение о моем пироге, чем любые опасные воды, в которые он мог меня втянуть этим разговором.

— Он был неплох, но все же… чего-то не хватало.

Мое сердце пропустило удар. Я совершенствовала этот рецепт в течение многих лет. Я перепробовала бессчетное количество комбинаций различных ингредиентов и методов приготовления. Сама мысль, что пирог ему не понравился, задевала сильнее любого оскорбления.

— И что с ним было не так?! — возмущенно спросила я, теряя все притворное самообладание, которое старалась сохранить до этого. Туда же отправилась и маскарадная маска.

— Ну… — протянул он. — Чуть-чуть не хватило пищевой... соды? — Уильям сохранял серьезное выражение лица на протяжении примерно одного удара сердца. А затем знакомая улыбка расплылась на его губах.

Я положила руку на бедро и тоже улыбнулась.

— Пищевая сода?

— Точно. Для выпечки. Сода помогает ей испечься.

Я приподняла бровь.

— Тогда я предупрежу профсоюз пекарей. Все это время мы чертовски заблуждались — думали, что речь идет о закваске!

— Закваске?

— Делает пузырьки больше. Вот что она делает.

— Ты и твои пузырьки... Игристый пекарь… Игристая сода... Игристая попка… — пробормотал он.

— Что?!

— Я назвал тебя игристой, — вздохнул Уильям, и я не смогла понять, шутит ли он. Он постучал пальцем по подбородку, словно наблюдал за мной и делал какие-то мысленные заметки.

— Что? — нахмурилась я. — Что означает это выражение?

— Это значит, что я тебя раскусил, Черри. Кусочек за кусочком.

— Хейли! И удачи тебе с этим — попробуй раскусить меня всю. Можешь сообщить мне, когда закончишь. Мне бы тоже не помешало немного проницательности.

— Вот что я пока выяснил, Черри, — Уильям быстрым и плавным движением выхватил фужер из моей руки, сделал глоток, а затем вернул его мне. — Извини, — сказал он, увидев выражение негодования на моем лице. — Если это не твое, то оно всегда намного вкуснее… — он сделал паузу, задержав на мне свой взгляд, что добавило веса и многозначительности к его словам. — Не так ли?

— Да, — не могла не согласиться я.

Ко мне вернулась некоторая нервозность. Разговаривать с Уильямом — равносильно участию в словесной перепалке. И чем дольше мы говорили, тем больше я понимала, что он полностью контролирует ситуацию. Немного подумав, я приняла решение говорить без умолку, не переводя дыхание. Такой человек, как Уильям, был способен использовать тишину для очень опасных вещей. Достаточно было его пронзительных глаз и намеков, которые он мог вплести в малейшее движение своих чувственных губ.

— В начальной и средней школе на обедах мы с друзьями обычно обменивались едой, — продолжила я наш диалог, скорее, чтобы заполнить паузу. Я не была глупой и потому не верила, что Уильяма может интересовать этот разговор. — Конфеты Airhead были на вес золота. Ты мог обменять одну конфету на что угодно. Даже на полный поднос куриных наггетсов и картошки фри. Особенно, если их вкус оставался для тебя загадкой. О, вот те, белые. При обмене они были намного вкуснее, чем те, что твоя мама утром упаковала для тебя.

— Белые были сахарной ватой. Тайна раскрыта.

Я попыталась вспомнить их вкус и согласилась с Уильямом.

— Ты сказал, что раскусил меня? — напомнила я. По правде говоря, мне отчаянно хотелось узнать, что он обо мне думает. И все же был страх, что мне его мнение может не понравится.

— Сказал. А потом мой список — того, что я узнал о тебе, — резко увеличился. Ты заставила меня добавить еще один пункт. «Любит перебивать тех, кто намеренно вставляет в разговор драматические паузы».

Я покраснела.

— Я не поняла, что это была драматическая пауза.

— Иногда тебе не хватает элементарных навыков наблюдения, — сказал он деловым тоном, как будто диктовал это для записи.

— Эй! — я вспыхнула и, рассмеявшись, ударила его по руке. Но мой смех мгновенно стих, и я тут же отдернула руку, сообразив, что натворила.

Уильям, казалось, не заметил моей реакции. Он как ни в чем не бывало смотрел на меня из-под маски тем же аналитическим взглядом — сузив свои проницательные голубые глаза.

— Физические данные…

— Тебе лучше перейти к моим хорошим качествам. Или мне придется проверить, сможешь ли ты выпить остаток вина, если оно взлетит на воздух.

— Точно! Хорошие качества. Ну… к сожалению, эта часть списка является частной собственностью. По крайней мере, до окончания вечеринки. И, естественно, до тех пор, пока я не смогу оценить твою интимную часть.

Я посмотрела на него с яростью.

— О, видела бы ты сейчас свое лицо. Теперь я точно знаю, почему тебя зовут Черри. Это цвет твоего лица, когда ты злишься.

— Меня никто не называет Черри. Только ты! Я уже сто раз говорила тебе, что меня зовут Хейли.

— Возможно, не стоит выглядеть так очаровательно, когда злишься. Кому-то может понравиться постоянно провоцировать тебя.

Мои пылающие щеки стали еще ярче.

Я собиралась уже что-нибудь сказать, но в этот момент к Уильяму подошла импозантная пара. Я уставилась на подошедшего мужчину. Из-за масок трудно было что-то сказать наверняка, но меня определенно в нем что-то смущало. Я недоверчиво переводила взгляд с него на Уильяма. Они были одного роста и одного телосложения. У них были одинаковые глаза, одинаковый рот, одинаковые челюсти. Даже уши были одинаковыми! Единственным отличием была их прическа. У подошедшего мужчины волосы были аккуратно подстрижены и тщательно уложены. В то время как у Уильяма сохранился идеальный беспорядок, который я уже видела утром.

У новоприбывшего в кармане пиджака я заметила один из тех белых шелковистых носовых платков… Я никак не могла вспомнить, как они называются.

— Ты пытаешь еще одну бедную девушку? — голос мужчины был почти таким же, как у Уильяма. Но звучал намного холоднее. Более серьезным и строгим.

— Черри, это мой брат Брюс, — представил нас Уильям. — Мы близнецы, но на самом деле я на несколько секунд старше. А это означает, что априори я всегда немного сильнее и лучше его.

— С точки зрения статистики, это просто означает, что ты умрешь первым, — мягко возразил Брюс.

— Я Наташа, — женщина любезно улыбнулась и протянула руку для рукопожатия. На ней было великолепное белое платье, с легкостью отделяющее элегантность от повседневности. И я тут же пожалела, что не могу позволить себе такое.

Ни наличие умопомрачительного платья, ни объятия брата генерального директора не испортило выражения ее очаровательного лица. Она умудрялась выглядеть скромной и доброй. И этим мне сразу понравилась.

— Я Хейли, — представилась я, пожимая ей руку.

Наташа вопросительно посмотрела на меня.

— Уильям считает забавным называть меня Черри, — объяснила я.

— О, поверь, мне хорошо известно, каково это, — посочувствовала она. — Мне не раз приходилось терпеть его плоские шуточки. И мне жаль, что теперь он использует тебя как свой комедийный мусорный контейнер.