Игра в Реальность (СИ) - Райдос Елена. Страница 21

В начале моих экспериментов с медитацией желание вырваться на улицу явно превалировало даже над желанием лечь и вздремнуть. А после приглашения Учителя я с удивлением осознал, что мне совсем не хочется вылезать из ставшего таким уютным подушечного гнёздышка. Странно, никогда бы не подумал, что такое возможно. Выходя из комнаты, я мимоходом взглянул на часы и испытал натуральный шок. Учитель действительно вернулся за мной через два часа. Положим, минут пятнадцать я промучился на стуле и ещё столько же потребовалось на то, чтобы я окончательно угнездился. Получается, я, не прерываясь, разглядывал балерину полтора часа? Да быть такого не может. Наверное, я просто спал. Но как же я тогда не свалился с подушки? Чудеса.

Мы вернулись в каминный зал, и тут я сообразил, что погулять-то у меня никак не получится. Никакой одежды теплее майки и джинсов у меня не было.

— Учитель, — с надеждой спросил я, — а нет ли случайно здесь какой-нибудь куртки, ну или на крайняк тёплого свитера?

— А ты в шкаф в своей комнате не заглядывал? — ответил вопросом на вопрос Учитель.

Какой ещё шкаф? Нет в моей комнате никакого шкафа, я точно помню. Но спорить не стал и послушно поднялся на второй этаж. Моя комната переменилась так разительно, что в первый момент я даже решил, что по рассеянности ошибся дверью. Однако потом вспомнил слова Учителя о том, что дом адаптируется к обитателям, и принялся изучать своё обновлённое жилище. Вместо дивана теперь стояла широкая кровать, укрытая клетчатым пледом. К моему облегчению подушка с медвежонком была на месте. Вместо целой библиотеки старинных фолиантов, осталась всего одна маленькая полочка, на которой стояло с десяток книг вполне современного вида. Место библиотеки теперь было занято шкафом с одеждой. Я открыл дверцы шкафа и уже почти без удивления обнаружил там полный джентельменский набор, начиная от белья до пуховки и тёплых сапог. Удивительно было другое. Это была МОЯ одежда. Нет, не похожая на ту, что я обычно ношу, а именно моя, с узнаваемыми пятнышками и прочими отличительными знаками. Однако самым главным подарком комнаты был ноутбук, вальяжно расположившийся на ничуть не изменившемся дубовом столе. Этот стол мне, кстати, сразу понравился. Видимо, дом это учёл.

Естественно, первым делом я открыл ноут и уже без удивления убедился, что это был МОЙ ноут со всеми индивидуальными настройками, в точности, как я его оставил в своей квартире. А ещё тут был доступ в инет, причём с приличной скоростью. Прикинув, что у меня ещё будет время посидеть за компом, я достал пуховку, тёплые штаны и ботинки и принялся утепляться. Когда, готовый к новым подвигам, я спустился вниз, Учитель уже стоял у двери, тоже полностью экипированный для прогулки.

Мы вышли из дома, и я очень быстро сообразил, что прогулки-то, в привычном понимании этого слова, как раз и не предвидится. Дом стоял на вершине крутого горного пика. Единственной условно ровной площадкой можно было считать внутренний дворик, куда выходили окна моей комнаты. Но он был завален снегом примерно по пояс глубиной и для гуляния был явно непригоден. Сразу за стенами начинался крутой обрыв. Вокруг дома, правда, тянулась открытая галерея с навесом от снега. По ней, видимо, и предполагалось совершить прогулку.

Пристроившись вслед за Учителем, я поплёлся вдоль галереи, то и дело выглядывая через прочные деревянные перила в поисках тропинки или лестницы. Ну не может же так быть, чтобы это место было полностью изолировано от остального мира? А, впрочем, на то оно и Убежище, чтобы защищать от непрошенных гостей. Обогнув половину дома, мы вышли на небольшую расчищенную от снега площадку, нависавшую над пропастью. На площадке стояли два плетёных кресла с пледами. Отсюда открывался вид на соседнюю вершину, расположенную метрах в ста от дома. На ней возвышалось круглое строение со стеклянными стенами и остроконечной крышей. От дома к этому строению вёл крытый ажурный мостик, опасно висевший над бездонной пропастью. Из отверстия вверху крыши вертикально тянулся полупрозрачный столб дыма. Получается, мы тут не единственные обитатели Убежища.

— А что это за круглое строение? — полюбопытствовал я.

Учитель сделал вид, что не расслышал моего вопроса, подошёл к креслу и завозился с пледом, усаживаясь поудобнее. Видимо, не моего ума это дело. А любопытно всё-таки, кто там разжигает огонь. Окна в таинственном строении были плотно занавешены, так что разглядеть, что находится внутри, не представлялось возможным. Пообещав себе, что обязательно найду время и возможность прогуляться по этому мостику и разузнать побольше об обитателях Убежища, я вслед за Учителем устроился в кресле. Солнышко припекало, откуда ни возьмись около кресла появился термос с двумя толстыми глиняными кружками. Мы разлили ароматный чёрный чай и, прихлёбывая его, принялись любоваться пейзажами. Вид с площадки открывался просто невероятный. Казалось, мы летим над верхушками заснеженных елей по узкой просеке, проложенной великанами между острых скал, прямо на солнце. Хотелось раствориться в этом плавном орлином полёте и ни о чём не думать. Увы, меня сюда привели вовсе не для созерцания местного ландшафта, а для продолжения, так сказать, теоретической части.

Хотя, если подумать, а на фига́ мне эта теория, если жить мне, судя по всему, осталось от силы год с хвостиком. С другой стороны, сдаваться было ещё рано, можно ещё немного побарахтаться, ведь сумел же я начать новую жизнь без Алисы, не спился и не повесился. Впрочем, нужно честно признаться, в том, что я не спился, совершенно не было моей заслуги. Так уж случилось, что мой организм лет до двадцати пяти был совершенно не приспособлен для употребления сколько-нибудь значительных доз алкоголя. Стоило мне слегка перебрать, как вместо блаженного растворения в нирване мне было обеспечено долгое и безрадостное свидание с белым другом в туалете (извините за подробности), а на следующий день — полное выключение из жизнедеятельности, вследствие убойного похмелья. Сейчас ситуация немного исправилась, однако не настолько, чтобы рассматривать перспективу упиться до смерти как реальную угрозу. Так что, как говорится, будем посмотреть.

Я покосился на своего наставника поверх кружки, чтобы оценить ситуацию. Он смотрел на меня явно выжидающе. Что ж, если насилие неизбежно, попытаемся получить максимум удовольствия.

— Учитель, — начал я, — я всё-таки не понимаю, как можно создать сознание. Это я к вопросу о том, как Создатель нас сотворил.

— Термин «создать» или «сотворить» в данном контексте следует понимать условно, — он говорил медленно, задумчиво глядя на заходящее солнце.

Я с досадой заключил, что, пожалуй, поторопился с вопросом. Можно было ещё немного понежиться в тишине.

— Правильнее будет сказать, что единое сознание Создателя проявилось в базовой Реальности как множество наших сознаний, — пояснил Учитель и снова замолчал.

Я тоже молчал, пытаясь переварить услышанное. Это что же получается? Выходит, моё сознание — это на самом деле сознание Создателя? Нет, так мы не договаривались. А как же я, любимый? Меня, получается, как бы и нет? Но если взглянуть с другой стороны, то можно сделать вывод, что я и есть Создатель. Эта версия мне понравилась гораздо больше. Правда, оставалось пока неясным, в чём собственно разница между терминами «проявиться» и «создать». На мою просьбу пояснить, что подразумевается под словом «проявиться», Учитель не стал отвечать прямо. Вместо этого он поднял свою кружку к глазам и прищурился.

— Представь, что это шар, — сказал он, указывая на кружку. — Шар существует в своём трёхмерном мире. Теперь мы возьмём тонкую иглу и проткнём шар насквозь. На игле образуются две точки в тех местах, где она касается шара. Эти точки и есть проявление трёхмерного шара в одномерном мире иглы. Заметь, шар один, а точек две, и они расположены отдельно друг от друга. Точкам может казаться, что они существуют сами по себе и никак не связаны ни друг с другом, ни с шаром. Но на самом деле эти точки вместе и каждая по отдельности являются шаром. Это очень важно понимать: они являются не ЧАСТЬЮ шара, а ЦЕЛЫМ шаром. Просто шар не может существовать в одномерном мире иглы, такова природа пространства. Поэтому он существует в этом мире в виде двух точек.