Игра в Реальность (СИ) - Райдос Елена. Страница 25

— Марго, а почему твой брат сразу не отвёл тебя в Убежище, — спросил я, — когда понял, что у тебя проявились необычные способности?

— Это у вас, у Программистов, способности возникают вдруг и сами по себе, а остальным приходится пахать и получать награду по каплям, — девушка сразу погрустнела, видимо, тема была не из приятных. — Поначалу проявления силы вообще не кажутся чем-то экстраординарным. Подумаешь, проинтуичила, что вечером пойдёт дождь, или что подруга заболеет прямо перед экзаменом. Ну пришла, погладила её по голове, пожелала выздоровления, а она на следующее утро, как огурец. Разве на такое станешь обращать внимание?

— Но ведь твой брат уже прошёл обучение, — возразил я, — он не мог не замечать, что с тобой происходят необычные вещи.

— Во-первых, это не передаётся по наследству, — Марго совсем сникла.

Я не мог понять, почему этот вопрос так её расстраивал, но перебивать не стал. Очень уж хотелось узнать, почему этот гад ползучий бросил свою сестру на растерзание убийцам.

— А потом, никакого обучения он тогда не проходил, — добавила она. — У него вообще нет способностей.

Вот это новость. Но позвольте, а как же он тогда оказался в Убежище? Наверное, этот вопрос был написан на моей удивлённой физиономии крупными буквами. Марго грустно посмотрела на меня снизу-вверх и пояснила.

— Вертеру пришлось стать Охотником, чтобы защитить меня.

У меня просто отпала челюсть от таких откровений. Вертер — Охотник? Но этого же не может быть.

— Но я думал, что Убежище как раз и создано, чтобы защищать нас от Охотников, — прошипел я, оглядываясь на Учителя.

— А где же тогда по-твоему учатся Охотники? — Марго была искренне удивлена. — Убежище — это просто школа. Для всех. Не бойся, — добавила она, видя моё смятение, — Охотник никогда не тронет ученика, если тот серьёзно не нарушит равновесие в базовой Реальности. Тем более в Убежище. Для Охотника — это смерть и бесчестие.

Да уж, успокоила. А насколько «серьёзно» нужно нарушить равновесие, чтобы тебя всё-таки «тронули»? Как они это определяют? Может быть, я тут слегка помедитирую, а Маргошиному братцу покажется, что пора меня пристрелить. И вообще, Охотники — тоже люди со своими эмоциями и страстями. Мне вот совершенно не показалось, что Вертер проникся ко мне хотя бы мало мальской симпатией. Особенно после того, как я упомянул Дали.

— Марго, а что у твоего брата за отношения с Дали, — поинтересовался я. — Мне показалось, что он её знает.

— Ты заметил, да? — она явно оживилась, глазки проказливо сверкнули. — У них был роман, когда Дали ушла от мужа. Я думаю, она и ушла потому, что влюбилась в Вертера. А потом что-то случилось, и они расстались. Брат не говорит, но переживает страшно. Я боюсь даже спрашивать, — Марго придвинулась к самому моему уху и шептала громким театральным шёпотом, так что я чуть не оглох. — Ты только не говори Вертеру, что я тебе рассказала, — она быстро оглянулась, убедиться, что страшный в гневе брат не слышит её откровений.

Так вот почему братец Вертер так вскинулся, должно быть, решил, что Дали теперь со мной. Надеюсь, он не станет палить во все стороны из-за своей неуёмной страсти, тем более, что и причин для ревности нет никаких. Шум со стороны камина вывел меня из задумчивости. Это Учитель поднялся и вместе с недочитанной книгой направился к лестнице.

— Не засиживайтесь допоздна, — сказал он на прощанье. — Антон, тебя завтра разбужу рано. Нужно будет компенсировать вечернее безделье. Помни, что времени у тебя совсем мало осталось.

Это называется, пожелал спокойной ночи. До-о-обрый! Мы ещё немного поболтали с Марго, но настроение было уже не то после такого напутствия, и мы под ручку направились в наши комнаты баиньки. Это, если кто сможет заснуть, конечно. Когда мы заползли на второй этаж, из дальней двери высунулась злобная физиономия Вертера. Он исподлобья оглядел нашу дружную компанию и, ни слова не говоря, скрылся в своей комнате. На нём был всё тот же чёрный балахон. Спит он в нём, что ли? Я повернулся к Марго, чтобы пожелать спокойной ночи и сразу заметил, что она по-настоящему встревожена. В её глазах, устремлённых на закрывшуюся за Вертером дверь, застыл откровенный страх. Я было начал её расспрашивать, что такого случилось, но Марго только помотала головой, мол, всё в порядке, попрощалась и пошла в свою комнату. Я услышал, как щёлкнул замок.

Что за бред? Чего она так психанула? Брата испугалась, что ли? Скорее уж, это мне следует его опасаться. Захлопнув за собой дверь комнаты, я подумал, что, пожалуй, мне тоже не помешает запереться на замок, однако в моей комнате никаких замков на двери предусмотрено не было. Я уже было начал присматривать, какой бы мебелью подпереть дверь, но в этот момент до меня наконец дошла вся абсурдность ситуации. Если уж этот психованный Охотник действительно захочет меня прикончить, то никакая мебель его не остановит. Только навряд ли он на такое решится. Для него такой поступок тоже означает смерть, как сказала Марго. Да и причин убивать меня вроде бы нет. А если рассуждать здраво, то невелика потеря. Какая разница, сейчас или через несколько месяцев? Что-то я совсем раскис. Нужно же всё-таки ещё выполнить свою программистскую миссию, а там поглядим. Кабы знать, что конкретно от меня требуется. Я — стойкий оловянный солдатик, как-нибудь переживу потерю цели в жизни. На крайняк, пойду в Охотники. Хотя это вряд ли. Мне даже смотреть противно на этих фанатиков.

Несмотря на предупреждение Учителя о раннем подъёме, спать не хотелось от слова совсем. Я окинул ленивым взглядом значительно поуменьшившиеся книжные запасы, но не обнаружив ничего интересного, уселся за стол и открыл ноут. Уныло подумал, что нужно, наверное, что-то написать Светику, но настроение было совсем не подходящее для прощальных писем, а главное, торопиться было некуда. Пока я в Убежище, время в моём мире стоит и меня дожидается. Успею ещё. Хотя, если по совести, то отделаться письмом не получится. Не по-людски это после двух лет квази-семейной жизни. Впрочем, если Учитель не врёт, то не лет, а скорее месяцев. Интересно, в какой момент я привлёк внимание Охотников? Может быть, когда впервые запустил Антошу? Или ещё раньше, когда сделал Подарочек? Не похоже. Дежавю у меня появилось, когда я уже корпел над Умником, так что как минимум год мы со Светиком прожили вместе. И это радует.

Заняться было нечем. И что этот дом себе думает? Может быть, я как раз хотел, чтобы в моей комнате полки ломились от старинных фолиантов. Что он мне подкидывает жалких два-три десятка популярных книжонок? Неужели у меня действительно такой вульгарный вкус? Я закрыл глаза и попытался вспомнить, что там было написано в Евангелии от Андрея Первозванного. Такую книгу даже в руках подержать было прикольно. Мягкая, потёртая кожа переплёта, пожелтевшие страницы, пахнущие пылью веков, немного стёршиеся каллиграфические буквы старинного текста. Я так ясно представил себе книгу, что мне уже стало казаться, что я ощущаю её солидный вес на своих ладонях и слышу тихое шуршание страниц.

Я открыл глаза и почти не удивился, увидев знакомый фолиант, приютившийся на крышке ноута. Вот это я понимаю — оперативность. Мне этот дом начинал нравиться всё больше. Что бы ещё такое заказать? Может быть, бутылочку Сангре-де-Торо? Шучу, нужно и меру знать. Получив вожделенное евангелие, я сразу осознал, что корпеть над старинным текстом мне совсем не хочется, но, как говорится, назвался груздем… Я зажёг настольную лампу и открыл первую страницу, с которой я так и не сдвинулся. А что? Отличное занятие для быстрого засыпания. Как ни странно, чтение, вернее разгадка старорусских ребусов, меня затянула. Я подключил помощь зала в виде интернет ресурсов, и дело пошло гораздо веселее, нежели утром. В итоге, когда я всё-таки оторвался от увлекательного занятия, было уже далеко за полночь. Хорош будет из меня завтра медитатор. Пора в постель.

Перед тем, как улечься, я подошёл к окну полюбоваться лунным пейзажем. Однако мне сразу стало не до местных красот. Под моим окном сидел огромный чёрный волк. Когда я выглянул, волк резко поднял голову, в свете луны его глаза блеснули изумрудами. Потом он поднялся на все четыре лапы, лениво потянулся и весь собрался для прыжка. Я невольно отпрянул от окна и зажмурился. Моё богатое воображение уже нарисовало летящие во все стороны осколки стекла и оскаленную морду у моего горла. Здесь всего-то второй этаж. Такой зверюге допрыгнуть как нечего делать. Однако вокруг стояла абсолютная тишина, стекло оставалось невредимым.