Бумажный тигр (СИ) - Соловьев Константин Сергеевич. Страница 38

Макензи сделал долгую паузу, по которым всегда был большим мастером и которыми обильно украшал свои рассказы по поводу и без. От этой паузы Лэйд ощутил, как в желудке перекатывается какая-то липкая холодная дрянь. Он и сам помнил дом Саливана. Раздавленную мебель, орошенную не успевшей остыть кровью, самого Саливана, распростертого на полу в гостиной, сделавшегося таким же безжизненным и пустым…

— Ну, что?

— Ничего! — Макензи округлил глаза, выцветшие и выглядевшие обычно сонными, — Везде порядок, ни пылинки. Кровать застелена. Шкафы пусты. Ни Саливана, ни его формы — ничего!

— Ага, — Лэйд прикусил зубами щеку, чтобы сохранить контроль над лицевыми мышцами и не дать им обрести свободу даже на секунду, — Вот это номер. Что же он, растворился в воздухе?

— Ну, если бы растворился, то записку бы не оставил.

Макензи извлек из кармана пиджака аккуратно сложенный лист бумаги. Лэйд знал, что на нем нет пятен крови, однако не смог заставить себя взять его. Он не сомневался в том, что бумага испещрена убористым немного старомодным почерком Саливана, в котором даже самый проницательный сыщик Скотленд-Ярда не найдет признаков подделки. Как знал и то, что его не касалась рука Саливана.

— Что пишет? — осведомился он небрежно, — Руки в масле, читай сам.

Макензи не стал читать, раздраженно сунул листок обратно. Без сомнения, за этот день он еще не одну дюжину раз будет вытаскивать его и прятать обратно — пока не обойдет все лавки в Хукахука.

— Можешь себе вообразить, его перевели!

— Вот как?

— В Литтелтон^[60], прежний Порт-Виктория! Прямо этой ночью! С такой срочностью, что он не успел даже предупредить старых приятелей. Корабль отчалил еще до рассвета. Вот тебе и номер! Снова мы остались без констебля! И это когда чертовы китобои шляются по улице при свете дня! Вот увидишь, не успеем мы и глазом моргнуть, как Хейвуд-стрит покроется притонами с рыбной кухней и публичными домами!

Макензи привычно принялся бранить полицию, девятерых губернаторов Нового Бангора и саму Канцелярию. Впрочем, последнее он благоразумно делал на полтона тише. Но сейчас Лэйду было не до него. Быстро вытащив из конторки бумажный лист, порядком измятый и служивший раньше упаковкой для мыла, он одним хищным движением схватил перьевую ручку и принялся писать, макая перо в чернильницу с таким ожесточением, будто каждым движением всаживал клинок в живот распростертого врага.

— Что это ты пишешь? — подозрительно осведомился Макензи, заглядывая ему через плечо, — Если письмо Саливану, черкни и от меня пару строк. Скажи, мол, Макензи прощает ему те три пенса, что он должен с Рождества и…

— Нет. Это письмо Фридману, нотариусу из Редруфа. Знаешь его?

— Еще бы! Крючкотвор, мошенник и плут.

— Я хочу, чтоб ты передал ему это, Оллис. Прямо сегодня, если получится. Если он начнет артачиться, требуя, чтоб все было обстряпано по форме, просто напомни ему про апрельские векселя и о том, как старый Чабб как-то раз спас его шкуру — в тот момент, когда на нее бы не позарились даже последние скорняки. Впрочем, не думаю, что он станет упрямиться, дело-то законное.

— Не думаю, что в этом будет необходимость, — пробормотал Макензи, — Слово Чабба, даже не обеспеченное драгоценными металлами, имеет хождение не только в Хукахука. Но лучше бы тебе писать поразборчивее…

Дописав строку, Лэйд в последний раз окунул перо в чернила и, ощутив приятную гальваническую дрожь в пальцах, быстро приписал внизу — «мистер Лэйд Лайвстоун». Теперь порядок. По крайней мере, боль от засевшего в груди гарпуна как будто бы немного смягчилась.

— Что это? — настороженно осведомился Макензи, разглядывая лист.

— Доверенность на право управления бакалейной лавкой «Лайвстоун и Торп», выданная на имя мисс Ассандры Прайс. В случае моего отсутствия она имеет полное право распоряжаться всем имуществом и товарами. А если отсутствие затянется более, чем на год, вступить в полное и неограниченное право собственности.

Макензи, сдвинув шляпу, почесал в затылке.

— Значит, «Лайвстоун, Торп и Прайс»? Ну, звучит сносно. Уж лучше, чем «Лайвстоун, Торп и какой-то парень с устричного рынка, которого мы нашли спящим в углу» или…

— Оллис.

Ему не потребовался особый тон, чтобы произнести это имя. Для этого вполне подходил голос Лэйда Лайвстоуна, человека, прожившего в Хукахука достаточно долго, чтобы считаться одним из столпов его мироздания.

Макензи вздохнул и, поколебавшись, точно принимая сомнительную монету, взял письмо.

— Ладно уж, давай сюда свою писульку. Сэнди — славная девочка, не думаю, что она пустит тебя по ветру, даже если… Даже если твое отсутствие надолго затянется. Так значит, ты вознамерился покинуть остров? Не староват ли ты для морских круизов, а?

Лэйд с неудовольствием ощутил, как его взгляд сам собой плывет в сторону, демонстративно пересчитывая коробки с ваксой. Нужды в этом никакой не было, стараниями Сэнди он знал содержимое своей лавки плоть до последнего грана и спичечной головки.

— Пока сам точно не знаю, Оллис. Кажется, там, на большой земле, возникло одно дельце, которое настойчиво вопиет о присутствии мистера Чабба. Знаешь, старые грешки, старые дела, старые обещания… Возможно, мне действительно придется в скором времени покинуть Новый Бангор. На… какое-то время. Такие вещи никогда не знаешь наперед, верно?

Бессмысленно пересчитывая коробки с ваксой, он краем глаза ощущал — Макензи сейчас смотрит на него. Не так пристально, как смотрит обычно на протянутые ему банкноты. Не так презрительно, как смотрит на китобоев и бродяг. Не так насмешливо, как на приятелей по бриджу и автоматонов. Как-то иначе. Быть может, внимательнее, чем обычно.

— Знаешь, Чабб, — голос Макензи впервые на его памяти звучал без привычной сварливости, даже нерешительно, — Я надеюсь… Надеюсь, тебе не придется покидать остров. Да, иной раз он кажется сущим адом, особенно с этой его чертовой жарой и этими ночными холодами. Но знаешь, в сущности это не самое ужасное место в целом мире, если подумать. Наверняка есть куда хуже.

— Что? — Лэйд, забыв про ваксу, уставился на него.

Макензи слабо улыбнулся. Улыбаться он не привык, на потемневшем от загара лице возникли непривычные морщины.

— Мне отчего-то вспомнилась книга пророка Ионы… Да, старый Оллис кроссарианец до мозга костей, но это не значит, что у него вылетело из головы то, чем его пичкали в юности господа в сутанах! Да, так вот… Как пишут в Библии, один ушлый джентльмен, мистер Иона, получил инструкцию от мистера Бога держать путь в Ниневию с проповедями и душеспасительными беседами, однако вместо этого собрал багаж, взял кэб до Кинг-Кросс^[61] и отправился в Фарсис, опрокинуть пару пинт индийского светлого и славно покутить.

— И где этот Фарсис?

Макензи отмахнулся от него, как от докучливой мошки.

— Понятия не имею. Но уж точно не дальше Суффолка^[62]. И знаешь, чем все закончилось?

— Его съел кит, — автоматически сказал Лэйд, — Ты об этом случае?

Макензи поморщился. Тоже как-то по-особенному, не так, как при виде пролитого пива.

— Кит? Чертовы лютеране даже тут горазды что-то выдумать! Я посещал католическую церковь в Глазго, у нас в проповедях его называли левиафаном^[63]… Ну да неважно. Оказавшись в столь стесненных обстоятельствах, джентльмен Иона обратился к мистеру Богу. Как там… Кхм… К Господу воззвал я в скорби моей, и Он услышал меня. Из чрева преисподней я возопил, и Ты услышал голос мой. Ты вверг меня в глубину, в сердце моря, и потоки окружили меня, все воды Твои и волны Твои проходили надо мною…

— Услышав эти молитвы, Господь повелел киту, и тот изверг Иону на сушу, — произнес Лэйд, внимательно глядя на Макензи, — Хватит, пожалуй. Должен заметить, проповеди пока удаются тебе не лучшим образом. Уж точно хуже браных шотландских тостов. Что ты имел в виду, Оллис? Опасность морских прогулок? Необходимость следования инструкциям? Божественную предопределенность?