Книга Кораблей. Чародеи (СИ) - Медянская Наталия. Страница 18

— Что значит: последних сбережений? — раздался высокий возмущенный голосок Себастьяна, того самого мальчика, который сперва собирался в ученики Седрику, а потом предпочел Сианна. — Если хотите знать, все ее сбережения, как лежали, так и остались лежать в деревянной шкатулке у постели! Люди, почему вы так жестоки, а? — в тонком голосе послышались слезливые интонации. — Какие-то несчастные серебряные ложечки. Всего две! И уже бедный ребенок бежит по ночной дороге, спасаясь от войска Ордена! Ай!!! — это, похоже, не выдержал кто-то из рыцарей, кулаком прекратив горестные излияния.

— А знали бы вы, графиня, каким образом он ее отвлекал! — загадочно произнес все тот же властный голос и, присмотревшись, Мидес наконец-то разглядел его обладателя. Это был кругленький темноволосый мужчинка с лысинкой и выдающимся, точно птичий клюв, носом. Ордальон переступал с ноги на ногу, топча высокую траву, и возмущенно пыхтел так, что некромант даже устыдился своей несправедливости по отношению к Седрику. Лютниста за гневными звуками, издаваемыми толстячком, услышать было попросту невозможно.

— Отец Якуб, — послышался напряженный голос Флоры и, подавшись чуть влево, Мидес разглядел за широкими кольчужными спинами стоящую очень прямо девушку, — вы прекрасно знаете нашу семью. Этот человек, — графиня кивнула в сторону Сианна, которого придерживали за руки ордальоны, — он долгое время служил в нашем доме, и я, наверное, могла бы за него поручиться?

Комтур хохотнул и скрестил руки на груди, затянутой в черную рясу:

— Даже после того, как я вам расскажу, что он самым нахальным образом лапал трактирщицу? Бедная оскорбленная женщина сегодня ночью так рыдала в прецептории, что нам насилу удалось ее успокоить!

— Это клевета! — даже в неясном свете зарождающейся зари Мидес увидел, что лицо Сианна сделалось багровым от злости, — ваша, как вы ее называете, бедная женщина, имеет такие медвежьи объятия, вырваться из которых даже при большом желании весьма затруднительно!

Графиня Олл посмотрела на менестреля округлившимися глазами и, встряхнув водопадом пшеничных волос, закрыла рот ладонями.

— Флора! Не верьте им! — страстно вскричал ее возлюбленный и яростно забился в крепко сжимающих его руках. — Они стремятся меня оговорить, я страдаю за правду, которую доношу до недалеких умов силой своего искусства!

— И все же, отец Якуб, — хрипло спросила девушка, — могу я, как дочь и племянница аристократов, всю жизнь жертвовавших на нужды церкви, просить за этого человека?

— Милая моя, — толстячок, приподнявшись на цыпочки, покровительственным жестом положил на плечо Флоре пухлую ручку, — ваш дядюшка отнюдь не является настолько значимой фигурой, чтобы мы не смогли при случае обойтись без его… хм, благотворительности. Скорее уж, он платит нам за то, чтобы ночи его были безмятежны, а прекрасная племянница не забивала свою прелестную русую головку политическими вопросами.

С этими словами Якуб взял в щепоть невесомую прядь девичьих волос и страстно приложился к ним губами. Сианн в бешенстве вскричал, в очередной раз дернулся в руках воинов и ударил одного из них сапогом по голени. Кнехт заорал, а стоявший рядом рыцарь, очевидно, тот же самый, что поднял руку на Себастьяна, размахнулся и влепил менестрелю пощечину. От удара голова Сианна дернулась, и зеленый берет с пестрым пером свалился на землю, открывая миру острые уши, нахально торчащие из густых черных волос.

Флора сдавленно вскрикнула, прижав ладони ко рту, ордальоны со звоном выдернули мечи из ножен и наставили их на менестреля, точно тот не уши показал, а, по меньшей мере, лук направил на комтура. Якуб резко вздохнул и аж подпрыгнул на месте:

— Ага! — торжествующе завопил он, наставляя палец на Сианна. — Я всегда подозревал, что в нашем городе действует банда короедов! Говори, мразь, где твои сообщники?!

Элвилин поначалу изумленно заморгал, потом нахмурился, сплюнул под ноги ордальону и гордо запрокинул голову:

— Не скажу!

— Да какие у него могут быть сообщники, отец Якуб! — неожиданно загудел Тровард, обняв дрожащие плечи графини. — Это же совершенно невозможно! Мерриан — город, крайне защищенный от пришлой заразы стараниями доблестных воинов Ордена. Даже если один из элвилин и просочился когда-то, то наверняка без злого умысла. Его, небось, просто из дому выставили за мерзкий характер да пасквили какие…

Сианн резко побледнел, тряхнул копной густых волос и вновь попытался достать ногой ближайшего из ордальонов. Обилие наставленного на него оружия менестреля почему-то не смутило.

— В прецепторию его, в железо! — голос комтура прозвучал резко и коротко, точно хлыст, ударивший с оттяжкой по спине норовистой кобылы. — Там он нам и исполнит в подробностях все его песенки, глядишь, наслушаемся чего познавательного.

Кнехты заломили менестрелю руки, отчего тот охнул, согнувшись; один из рыцарей, вытащив из-за пояса веревку, начал лично связывать кисти элвилин.

— Что же делать?! — услышал Мидес над ухом приглушенный взволнованный шепот Седрика. — Может, вы их заколдуете, а?

— Ты чего, старых сказок наслушался? — возмущенно прошипел Салзар, прижимая юношу за плечо ближе к земле, — знаешь, сколько сил отнимает волшба? А они могут нам еще пригодиться, да и особой опасности в данный момент для графини я не вижу… Судия спаси, что это?!

Ордальонов, окруживших пленника, словно ураганом, швырнуло в разные стороны. Некромант с изумлением увидел, как точно из воздуха появляются и мечутся, сшибая людей направо и налево, два огромных кожистых крыла, каждое — в полный человеческий рост. Утренний туман пронзил скрипучий клекот, и из-за плеча Сианна на тонкой шее потянулась вверх уродливая голова с длинным клювом, ощерившимся мелкими зубами. Менестрель запрокинул голову и дернулся вперед, стараясь увернуться от чудовища, которое, впрочем, нацелилось на одного из кнехтов, державших элвилин. Сверкнули серебряные глаза, массивный клюв опустился несчастному на голову, и череп наемника раскололся со страшным негромким треском вместе со шлемом. Второй воин, не дожидаясь участи товарища, огромным прыжком нырнул в высокую траву у плетня, окружавшего мельницу. Заржав, выдрав поводья у растерянных оруженосцев, убежали в поля кони.

В рядах ордальонов царило смятение. Вскочив с земли, рыцари заслонили отца Якуба щитами и стали медленно отступать вместе с ним, держа строй. Визжащего копейщика страшная птица умудрилась подцепить торчащим из головы острым рогом и раздраженно задергала клонившейся к земле головой, освобождаясь от неожиданной помехи. Товарищ кнехта кинулся на помощь, перескакивая бешено метавшийся по земле хвоста чудовища.

— И придет Судия, окруженный светом славы своей, и положит на священные весы поступки чад своих… — отмер наконец-то Якуб, заведя древнюю молитву на изгнание всякого супостата. Тровард за рукав кинул за спину и оттолкнул подальше от места боя растерянно хлопающую глазами Флору. Девушка всхлипнула и с воплем: «Спасите его!» — без чувств повисла на рыцаре, ухватив того за шею и совершенно лишая возможности присоединиться к стычке. Сианн, бросившись на землю, попытался, было, откатиться следом за своим стражником в густой бурьян у плетня, как вдруг чудовище повернулось в его сторону. Тварь наклонила на бок голову, точно курица, прицеливающаяся за червячком, издала странный квохчущий звук и внезапно, взмахнув крыльями так, что порыв ветра долетел даже до лица Мидеса, подскочила в воздух. Нацелившись огромными когтями в спину менестрелю, цепко ухватила за куртку и в несколько взмахов поднялась вверх до уровня мельничной крыши. Торжествующе каркнула, блеснув железными перьями, покрывающими грудь, и медленно, чуть заваливаясь на бок, полетела в сторону восходящего солнца.

Ордальоны растерянно смотрели вслед удаляющемуся черному силуэту, а Якуб, скрипнув зубами, внезапно перешел на злобный визг:

— Взять всех! — глаза комтура почти вылезли из орбит, и Мидесу показалось, что еще чуть-чуть, и священника хватит удар. — Девицу, за то, что мне голову морочила! А защитника за то… за то, что был в курсе темных дел, творимых за спиной Ордена! Что там было, сэр Тровард? — чуть успокоился он. — Контрабанда короедского меда? А, может, что-то посерьезнее? Я всегда знал, что в вас присутствует неодолимая тяга к тайным вещам, которые ордалианской церковью запрещаются! Не вы ли причастны к появлению этого порождения Мглы, убившего нашего брата? — Якуб трясущейся рукой ткнул в алеющее небо.