Книга Кораблей. Чародеи (СИ) - Медянская Наталия. Страница 33

— А что со второй узницей? — Хельга при упоминании о стычке внезапно почувствовала, как по спине пробежал легкий холодок, — кто такая, тоже давняя?

— Нет, — Лисай придержал кобылу, скупо кивнул стражникам у ворот, и те, согнав с дороги простолюдинов, проводили вершников заинтересованными взглядами. — Самая настоящая элвилин. Дочь князя Цмина. Мы ее давно знаем, она несколько раз попадала в руки Ордена, но каждый раз каким-то удивительным образом ей удавалось уйти. Не зря говорят, что все элвилин колдуны, даже если и сами отрицают это. Девица необычайно шустрая и подозрительно везучая… — юноша поморщился от каких-то своих мыслей.

— Цмин… — задумалась Хельга, и брови ее удивленно поползли вверх, — уж не о Сандре Тальке ли речь?

— Именно о ней, — Янниг с интересом глянул на советницу. — А вы хорошо осведомлены, донна…

— Врага нужно знать в лицо, — с достоинством сказала Хельга, и перед мысленным взором ее возникла зеленоглазая физиономия, обрамленная рыжими прядями, непослушно торчащими в разные стороны.

— Она вам уже пела?

— Слава Судии, нет, — Лисай перечеркнул лоб, причем, кажется, сделал это весьма искренне. — При ней не оказалось лютни.

— Ну, значит, у вас еще все впереди… — мрачно пообещала советница. — Значит… как я поняла, отряд Ордена позорно разгромлен кучкой пришлых, князья ушли, пленники разбежались, а прямо в тюремную камеру открылся вход, которым может воспользоваться кто угодно? Что же теперь собирается предпринять комтурство? Будет ждать, когда армия элвилин придет отвоевывать невесту князя Мадре? По-моему, мой дорогой Янниг, сейчас мы, как никогда близко, подошли к порогу войны.

Тут волшебница некстати и с долей смущения подумала, что осложнившаяся ситуация с пришлыми, очевидно, сыграла ей на руку. Теперь ее внезапный отъезд в Сатвер приобретает больший смысл, и можно уже не бояться обвинения в том, что она бросила Жижеля на произвол судьбы. И никто не заподозрит, кстати, что из Мерриана ее погнало не только чувство долга, но и опасение обнародовать свои родственные связи с опальным дядюшкой Бенедиктом Оллом.

Лисай же раздраженно дернул поводья.

— Отец Олав, насколько я знаю, как раз размышляет над этим… В Сатвере до сей поры ситуация была достаточно стабильна — благодаря осторожной политике Его Преосвященства, которую, как я догадываюсь, не все одобряли. А потом, как снег на голову, сваливается дон Дамиан, и все усилия епископа летят, извините, коту под хвост… Вы заметили, сколько стражи выставлено на воротах? А все потому, что комтурство распорядилось в случае опасности город сразу закрывать. На границу Дальнолесья высланы дополнительные дозоры, и…

— А что, интересно, говорит сам виновник этой заварухи? — перебила Хельга и старательно улыбнулась юноше, но, к слову, улыбка вышла слегка кривоватой. Волшебница подумала, что вытащить Дамиана из этих неприятностей будет ой как непросто.

— А виновник уже не сможет ничего сказать, — Лисай снова перечеркнул лоб. — В данный момент он объясняет причины своих поступков самому Судии лично. Несомненно, это был смелый и достойный человек, донна, и комтурство искренне скорбит об уходе такого рыцаря. Но, в конце концов, именно его несдержанность и привела к печальному результату, в первую очередь, для него самого…

Хельга задохнулась и, побледнев, стиснула поводья так, что заломило пальцы. Она хотела ответить Лисаю, но поняла, что не может выдавить из себя ни звука. Только в голове навязчивым молоточком стучала мысль: «Все было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой…»

Янниг, очевидно, что-то почувствовал, потому что разговор прекратил, подстегнул кобылу, и всадники в полном молчании проехали оставшийся путь по городским улицам. Кажется, улицы эти были просторнее и чище меррианских, да и сам город, утопающий в зелени садов, похоже, был красив и уютен — подробностей леди Блэкмунд не разглядела. Окружающий советницу пейзаж двоился, расплывался, искрился на солнце радугой. И, только когда щекам сделалось неожиданно щекотно, Хельга поняла, что плачет.

К тому моменту, когда советнице удалось-таки взять себя в руки, вокруг нее высились темно-серые стены, окружающие узкий колодец тюремного двора. Опершись об оказавшуюся неожиданно сильной руку Яннига, женщина соскользнула с коня и с недоумением воззрилась на протянутый ей белоснежный платок.

— Возьмите, — скупо сказал Лисай и стал с преувеличенным вниманием разглядывать ползущий вверх по каменной кладке здания виноград с темными гроздьями зрелых ягод. Не удержавшись, отщипнул ягоду и щелчком направил в рот.

Хельга поспешно достала из поясной сумки маленькое изящное зеркальце, тяжело вздохнула, узрев в отражении красные зареванные глаза и припухший нос.

— Спасибо, — буркнула она и отерла мокрые щеки. — Я так понимаю, что мы приехали прямо в узилище? А вы времени даром не теряете, господин студиозус. Даже не даете даме переодеться с дороги и привести себя в порядок.

— Все потом, донна Блэкмунд, — озабоченно оглянулся Лисай, — в прецептории вам уже приготовлена комната, но нам так долго пришлось ждать, что Его Преосвященство распорядились проводить вас прямо сюда. Следуйте за мной, прошу.

С этими словами юноша решительно двинулся вперед, и возмущенно фыркнувшей Хельге ничего не оставалось, как пойти следом.

— Кстати, платок можете оставить себе, — волшебнице на мгновение показалось, что в учтивом голосе Лисая промелькнуло скрытое ехидство, — вполне возможно, что он вам еще понадобится.

— Что вы хотите этим сказать? — женщина насторожилась, но студент-теолог не ответил и, пошуровав длинным ключом в массивном замке, толкнул обитую холодным железом низкую дверь; та с душераздирающим скрипом отворилась. Волшебница, поежившись, упрямо подумала, что уж дудки, никакой епископ Эйнар, как бы он ни возмущался, не заставит ее сегодня больше лить слезы.

Миновав несколько крутых каменных ступенек, ведущих вниз, Янниг взял из гнезда и зажег факел, и Хельга с изумлением увидела, что они находятся в небольшом винном погребке. Пузатые коричневые бочки примостились вдоль стен, а в дальнем углу высилась широкая деревянная стойка, в которой рядами лежали темные винные бутылки. Советница повернула удивленное лицо к юноше, но тот, не останавливаясь, миновал подвальчик и с невозмутимым видом завернул за одну из бочек у дальней стены. Подойдя, Хельга увидела низенькую дверь, в которую и нырнул Лисай. Темный проем открыл узкую лестницу, убегающую под землю, в лицо дохнуло холодом. Советница подобрала широкие зеленые юбки и, пригнувшись, шагнула внутрь. Спутники начали долгий путь вниз, а по влажно блестевшей в свете факела стене их сопровождали огромные, дрожащие тени.

— Это личный ход Его Преосвященства, о нем знает только сам епископ да несколько посвященных. Теперь доверие оказано и вам, донна, — голос Лисая гулко застучался в стены и улетел куда-то в черноту лестничной клети. — Отец Олав решил, что незачем лишний раз привлекать внимание горожан к тому, что в узилище случилось нечто необычное. Сегодня ярмарочный день, на площади в это время полно народу, и ваше появление могло бы вызвать ненужные разговоры.

Хельга молча кивнула и продолжала спуск, осторожно нащупывая туфлями изъеденные временем ступени — здание сатверской тюрьмы было очень старым. На одно мгновение волшебнице показалось, что откуда-то снизу до нее доносятся голоса. Она прислушалась и, миновав еще виток лестницы, уже с уверенностью могла сказать, что разговаривают несколько человек, причем, явно на повышенных тонах. Вскоре Хельга смогла разобрать и слова. Один из голосов был хриплым, очевидно, обладатель его подцепил где-то серьезную простуду, что ни в коей мере не мешало ему сипеть возмущенно и яростно.

— Так какого лешего вы ко мне прицепились? — сердито вопрошал он, перемежая вопросы надсадным кашлем. — На каком основании? Вы, безродные холопы, вообще соображаете, с кем говорите?

— Что там такое? — удивленно спросила Лисая советница. — Тюремная стража не поделила выигрыш в кости?