Книга Кораблей. Чародеи (СИ) - Медянская Наталия. Страница 71

— Леди Олл, вы хорошо переносите вид крови? А то у нашего лекаря помощник оказался не в меру чувствительным.

Хельга коротко кивнула, осторожно переступила лежащего без памяти Любова чада и тихо спросила:

— Вы вытащили нож?

Мадре указал на изящное оружие с серебряной рукоятью, валявшееся рядом на шкуре и пачкавшее кровью белоснежный ворс.

— Прижмите рану, а я попробую привести жену в чувство.

Хельга быстро опустилась на колени рядом с Аррайдой и сильно придавила рушник к ее плечу. Мадре осторожно приподняв, положил голову супруги себе на колени. Хельга посмотрела на встревоженное лицо князя элвилин, потом на заострившиеся черты его жены, на тени, точно наползающие на ее лицо откуда-то из глубины глазниц:

— Что вы собираетесь делать, князь?

— Я попытаюсь ее дозваться, — неожиданно уверенно произнес беловолосый и, дернув краешком губ, прикрыл веки, что-то беззвучно шепча.

Хельга недоверчиво хмыкнула, глядя, как постепенно пропитывается алым прижатое к ране полотенце, как все тише и невесомее становится дыхание лежащей на шкуре женщины. Она хотела, было, сказать Мадре, что нужно противоядие, однако, подняв на него глаза, поняла, что он сейчас ее просто не услышит. Хотя элвилин находился рядом, у волшебницы было стойкое ощущение, что осталось от него одна оболочка, а сам князь в это время бродит там, куда простому смертному путь заказан. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Мадре глубоко вздохнул и, вздрогнув, открыл глаза. Мокрое полотенце под рукой Хельги вдруг заходило ходуном — раненая зашлась кашлем, потом руки ее пришли в движение, сминая белый ворс с бурыми пятнами, и Аррайда, с трудом разлепив губы, чуть слышно прошептала:

— Одрин… я здесь.

Князь облегченно улыбнулся и осторожно провел ладонью по щеке рыжеволосой:

— Тише, Триллве, не говори ничего. Тебе сейчас нужны силы.

Ресницы раненой дрогнули, она облизала потрескавшиеся губы:

— А… ребенок? Он… жив?

— Не волнуйся, девочка, — Мадре наклонился и оставил легкий поцелуй на ее бледном лбу, — с ним все будет хорошо, поверь мне.

Аррайда чуть заметно улыбнулась и замолчала. Хельге подумала, что рыжая собрала все свои силы, чтобы задать вопрос и, кажется, опять погрузилась в забытье.

Леди Блэкмунд негромко кашлянула и, когда элвилин поднял на нее отсутствующий взгляд, тихо сказала:

— Князь, простите, что я вмешиваюсь, но вашей супруге определенно нужно противоядие. Похоже, что оружие отравлено. Я немного разбираюсь в ядах, а уж запах болотной орхидеи — он настолько уникален, что спутать его с чем-то другим сложно.

Мадре скрипнул зубами и перехватил ручник на ране:

— Неужели эта ведьма… К лешему! Леди Олл, приведите в чувство этого недотепу. Лучше него, за отсутствием Сингарда, в склянках лекаря не разбирается никто.

Советница покосилась на безмятежно развалившегося у двери мужчину и тихо вздохнула. За время работы на Орден она постепенно приходила к убеждению, что дамы Даринги намного выносливее и отважнее сильной половины. Хельга поднялась. Вытерла липкие от крови руки об юбку, ухватила стоящий на каминной полке глиняный кувшин, и, сняв изящную крышечку с расписной утицей сверху, с наслаждением опрокинула на золотоволосого детинушку содержимое. Парень судорожно вздохнул, чуть не захлебнувшись, выпучил глаза и широко открыл рот, стараясь продышаться. По комнате поплыл запах крепкого осеннего меда, и Хельга смущенно кашлянула — она-то была уверена, что в кувшине вода.

— Симон! — беловолосый гаркнул так, что бедолага-лекарь аж подлетел с места, ударившись локтем о стоявший рядом сундук, обитый серебряной чеканкой. Волшебница некстати вспомнила, что именно в нем нашла так поразившее ее княжье белье и, несмотря на всю серьезность происходящего, с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться. Да и вид у помощника был тот еще — очевидно, что приложился он рукой изрядно, однако чувство долга оказалось сильнее боли, и златокудрый вытянулся по струнке, слегка скривившись и быстро притоптывая ногой.

— Стрелой в лазарет! — Мадре гневно зыркнул на обморочного. — Неси противоядие от болотной орхидеи, успокоительное и бинты. И кликни слуг.

— А… э… — промямлил Симон и моргнул. — Какое именно успокоительное? Там есть мелисса, мята, и еще…

— Быстро! — глаза князя яростно блеснули, и Хельге подумалось, что не будь у того заняты руки, помощнику лекаря явно пришлось бы испытать на себя вес княжьей плюхи. Златокудрый втянул в себя воздух и молнией вылетел из покоя. Сразу же заглянул слуга и получил приказ нести полотенца, воду, молоко и кушетку.

— Простите, леди Флора, я слегка не в себе, — сбавил тон Мадре, когда за парнем закрылась дверь, поморщился и снова склонился над супругой, буркнув себе под нос, — ненавижу болванов… А что, если попробовать отсосать из раны яд? Во всяком случае, со змеями это помогает.

Он отложил в сторону полотенце и, откинув за спину длинные белые волосы, похоже, всерьез решил приложиться к ране губами.

— Вы сдурели! — Хельга подскочила к Мадре и дернула его за плечо. — Вы хоть соображаете, что такое болотная орхидея? Думаете, вашей жене станет легче оттого, что, очнувшись, она увидит рядом ваш хладный труп?!

Князь замер, и волшебница на миг испугалась: ну, как старший элвилин решит, что она ведет себя непочтительно, и выставит ее за дверь? Однако Мадре повернулся и растерянно пробормотал:

— Простите, леди. Вы, безусловно, правы, я… наверное, просто паникую…

— Дайте, я посмотрю, — неожиданно мягко сказала Хельга и, опустившись на колени, наконец-то внимательно разглядела плечо Аррайды. Судя по всему, кинжал вошел не слишком глубоко и миновал крупные сосуды — во всяком случае, кровь больше не хлестала. Но сама рана производила гнетущее впечатление: струпья пятнились на воспаленной коже, а края пореза были отвратительного синюшно-черного цвета.

— Князь, по-моему, проще снова раскрыть рану, и пусть поток крови сам вымоет хотя бы часть отравы, — тихо сказала леди Блэкмунд и нахмурилась. Яд болотной орхидеи был опасен даже для не подверженных большинству болезней элвилин, а уж о человеке и говорить нечего. Советница поежилась — Иса эйп Леденваль, несмотря на свою истеричность и любовь к возлияниям, всегда шла к цели неуклонно и умела добиваться своего.

Элвилин молча кивнул в ответ и, не отводя глаз от бледного лица супруги, тихо спросил:

— Я могу рассчитывать на вас, леди Олл? Это зрелище не слишком…

— Я аристократка, князь, — Хельга криво ухмыльнулась и задрала нос. — Нас с детства учат оказывать помощь раненым, и, смею вас уверить, я не столь чувствительна, как ваш этот… как его? Пётр?

— Очень хорошо, — Мадре кашлянул, точно комок в горле мешал ему говорить. — На столе в кабинете должна быть фляга с самогоном. Промоем рану…

Советница поднялась и поспешно двинулась за фляжкой, по дороге недоуменно размышляя, как так получилось, что она — леди Блэкмунд, советник Ордена Божьего Суда, сидит в покоях главного врага ордальонов и пытается помочь ему вернуть к жизни новоявленную супругу. Ясное дело, что она здесь в первую очередь из-за Торуса, чтобы в случае опасности первой отреагировать, и, по возможности, вмешаться в ход событий. Однако было еще что-то. Волшебница взяла в руки серебристую флягу с ременной петлей из красноватой кожи и, обернувшись, посмотрела на Мадре и его женщину. Князь сидел боком к двери; огонь бросал причудливые тени на его лицо, а сам элвилин, казалось, не замечал ничего вокруг. И были и в позе нелюдя, и в лице, и в серебряных глазах такие боль, и нежность, и надежда, и такая любовь, какую Хельге не доводилось еще видеть ни у одного давнего. И тогда леди Блэкмунд неожиданно поняла, что сидящий у огня элвилин кажется ей намного более человечным, чем основная часть представителей ее собственной расы.

— Вот фляга, — хрипло сказала она и, вытащив из рукава белоснежный платок, сунула его в руки Мадре вместе с серебристой баклажкой. — Возьмите.

Князь снова кивнул и начал осторожно обмывать рану. Потом поднял покрасневшие глаза на Хельгу и тихо попросил: